Судебный процесс по делу Михаила Макеенко, начавшийся 6 октября, достиг, наконец, своей кульминационной точки: 30 января прошли прения сторон, 2 февраля они же обменялись замечаниями, на 5 февраля суд назначил вынесение приговора - итого в три месяца уложились. Подсудимый свою вину категорически не признал, защита обозначила методы обвинения как «провокационные», гособвинитель, с упором на тяжесть преступления, настаивал на обвинительном приговоре - с взятием Макеенко под стражу в зале суда, возврате 10-миллионного залога и передаче злополучных 500 тысяч рублей в доход государства. Подсудимый в своем последнем слове попросил его оправдать.
Судебный процесс по делу Михаила Макеенко, начавшийся 6 октября, достиг, наконец, своей кульминационной точки: 30 января прошли прения сторон, 2 февраля они же обменялись замечаниями, на 5 февраля суд назначил вынесение приговора - итого в три месяца уложились. Подсудимый свою вину категорически не признал, защита обозначила методы обвинения как «провокационные», гособвинитель, с упором на тяжесть преступления, настаивал на обвинительном приговоре - с взятием Макеенко под стражу в зале суда, возврате 10-миллионного залога и передаче злополучных 500 тысяч рублей в доход государства. Подсудимый в своем последнем слове попросил его оправдать.
«Защита пытается показать, что Макеенко - жертва провокации», - отметил в ходе прений гособвинитель Николай Абрамов, и постарался показать, что это далеко не так. В связи с чем картина тех апрельских дней была восстановлена еще раз: встречи Макеенко с Матросовым, предварительная и решающая, запись разговоров на матросовском «Олимпусе», фиксация денежной суммы на листе бумаги, извлеченном из мусорной корзины, собственно сумма в 500 тысяч рублей, изъятая из ящика стола Матросова, и, наконец, задержание Макеенко по подозрению в даче взятки. Факт телефонных переговоров Пригарова и Макеенко Абрамов отверг, представив справку от оператора об отсутствии таковых. Еще раз (вкратце) были озвучены свидетельские показания, с упором на достоверность показаний свидетелей со стороны обвинения и недостоверность - со стороны защиты. На компетентность экспертов, осуществлявших психолого-лингвистическую и фоноскопическую экспертизы, гособвинитель также указал суду. Сбои в диктофонной записи были названы «чисто технической ошибкой Матросова».
- Все это позволяет сделать вывод о виновности Макеенко, - резюмировал Абрамов. - Макеенко действовал умышленно, и его действия были направлены на дачу взятки, но не были доведены до конца по не зависящим от него обстоятельствам. Вменяемость подсудимого сомнений также не вызывает, следовательно, он подлежит наказанию.
Далее Николай Абрамов сделал отступление о том вреде, который коррупция наносит обществу и государству. Сказал о безнаказанности и торговле властью, что стало уже нормой. Выразил твердую убежденность, что с коррупцией можно и нужно бороться, благо неприкасаемых на федеральном и региональном уровне становится все меньше, и процесс по делу крупного бизнесмена и депутата Михаила Макеенко - тому подтверждение.
- Справедливое наказание будет способствовать исправлению осужденного, - сказал гособвинитель и попросил назначить ему наказание в виде 4 лет лишения свободы в колонии общего режима, с лишением на 3 года права занимать руководящие должности. Положительные характеристики обвиняемого и отсутствие судимостей были также учтены. В минус пошло нежелание подсудимого признать вину, явное отсутствие раскаяния, что не исключает, в случае оправдания, повторения подобных действий.
Возмущению адвоката Елены Левиной не было предела. Она даже усомнилась, от прокурора ли в суде слышит подобное, или находится где-то в другом месте.
- Я сразу назвала это дело странным, - объявила Левина. - VIP-персона пошла с мешком денег в прокуратуру?! И к кому?! К Матросову, который, как выяснилось, не самостоятельная фигура и решений не принимает! Зачем человек такого уровня, как Макеенко, идет к Матросову с мешком денег?!
«Провокация» - так обозначила защита все случившееся с подзащитным. А поскольку список свидетелей был уже исчерпан, в качестве «последнего аргумента» был призван Толковый словарь Ожегова, где слово «провокация» трактуется как «предательское поведение, подстрекательство к действиям, которые могут принести вред лицу, которое подстрекают».
Опять был восстановлен ход событий тех апрельских дней, но уже в трактовке защиты. Проблемы с бизнесом и попытки добросовестно их решить. Разговоры с Пригаровым и его рекомендации обратиться в облпрокуратуру к Матросову, телефонные разговоры с Пригаровым, того - с Матросовым, и Матросова - с Макеенко. Приход Макеенко в прокуратуру по «провокационному поводу», недостоверные показания свидетелей обвинения и достоверные - со стороны защиты. Некомпетентность экспертов (кроме эксперта из Центра речевых технологий Санкт-Петербурга Зубовой, показавшей, что работа велась исключительно с копиями диктофонной записи, за что Левина назвала ее «пятерочницей», а всех остальных - «троечниками» и «двоечниками»). Благие намерения Макеенко, исключавшие умысел на взятку, подстрекательские действия на дачу взятки Матросова, непроясненное поведение Бобровой, еще более запутанные мероприятия Кунева и т.д. «Все сомнения должны трактоваться в пользу обвиняемого», - напомнила Левина суду положение Уголовно-процессуального кодекса, а про Макеенко сказала, что, едва его задержали в стенах облпрокуратуры, он сразу понял, что какую-то гадость ему сейчас сделают, и так все и получилось. Суд объявил двухчасовой перерыв.
После перерыва судья Светлана Макарова задерживалась, и, как это уже стало традицией, стороны в ожидании судьи беседовали. Решили открыть окно, потому что душно. «Мы ведь дышим все», - сказала защита. «К счастью, дышим. И на свободе», - согласился подсудимый. Левина затеяла эмоциональную дискуссию с Абрамовым, с предъявлением претензий в необъективности. Вмешался Макеенко.
- Вы сами-то верите, что я деньги приносил? - спросил он Абрамова.
- И кому деньги-то! Мальчику, который ничего не решает! - подхватила Левина, вспомнив тут же подходящие стихи: - «Я - мальчик-колокольчик из города Динь-Динь». Вот, очень мне Матросова напоминает.
Судья реально задерживалась. Абрамов предупредил присутствующих, что у него есть намерения закончить все к пяти вечера. Макеенко пошутил: «Скажите судье, она вас слушает». Абрамов ответил: «Сами скажите, вы здесь свободны». «Пока - да», - согласился тот. А Левиной Абрамов, похоже, совсем стал поперек горла, она ему прямо сказала, что сейчас даже в прокуратуру не ходит, и не подойдет на пушечный выстрел. «Только по повестке», - опять пошутил Макеенко. «Не шутите так, Михаил Александрович!», - отозвалась Левина. Макеенко тоже вспомнил все плохое, связанное с прокуратурой.
- Стряпают дела, шьют, - сказал он. - Мне так и говорили: «Ну и сиди тут, если не сознаешься».
Пришла судья. Защита продолжила прения. Собственно, все о том же: Пригаров, Матросов, провокация, недостоверность, некомпетентность. Был еще один возврат к диктофонной записи. Всплыл подзабытый уже Егоров. Бесследно исчезнувший файл опять же. «Я не вижу события преступления, - наконец, объявила Левина. - Деньги у нас стоят отдельно от Макеенко. За что деньги давать тому, кто ничего не может сделать?»
Далее защита дала подсудимому такую характеристику, которой и ангелы небесные позавидовали бы. Дифирамбы затянулись, и судья просто вынуждена была прервать их. В этом месте Абрамов посмотрел на часы и оживился: как он и хотел, к пяти заканчивали. Макеенко много говорить не стал. «Я с защитой согласен, с обвинением - нет», - сказал он. Объявили перерыв до понедельника.
В понедельник продолжили о том же. Обе стороны судья неоднократно прерывала: они повторялись. Левина, впрочем, объявила, что это - нарушение права на защиту, и дотошно ответила на 37 реплик, выдвинутых Абрамовым. Макеенко дали последнее слово.
- Уважаемый суд, уважаемые присутствующие, - начал он. - Сегодня очень тяжелый для меня день. Я его ждал, но не думал, что он так вот наступит. Я ждал, что у обвинения хватит сил и мужества, чтобы отказаться от своих слов. Я не приносил денег Матросову. То, в чем меня обвиняют, я не совершал. Это донос, подлог, провокация. Ваша честь, я не приносил денег Матросову, я не давал взятку.
Таким образом, определив свою невиновность, подсудимый попросил его оправдать. Суд объявил перерыв до четверга и удалился на совещание для вынесения приговора.
Мягкая посадка
В четверг завершился судебный процесс по делу Михаила Макеенко. Суд счел доказанным факт покушения Макеенко на дачу взятки, которое он не довел до конца по не зависящим от него обстоятельствам, и назначил ему наказание в виде лишения свободы в колонии общего режима сроком на 7 месяцев. Не отрицая тяжесть преступления, суд учел обилие положительных характеристик, фигурирующих в деле Макеенко, а также ходатайства за него общественности и ряда должностных лиц. С учетом того, что в предварительном заключении подсудимый уже провел 8,5 месяцев, он не был взят под стражу прямо в зале суда. То есть из зала суда он вышел практически свободным, в связи с чем и поехал домой.
Стороны имеют право обжаловать приговор в течение десяти дней. Не исключено, что прокуратура приговор обжалует в связи с его мягкостью: гособвинитель Николай Абрамов, как известно, просил, с учетом тяжести совершенного Макеенко преступления, лишения для него свободы сроком на 4 года. Защита с обвинительным приговором также не согласна, а сам Макеенко вину не признал. Но, похоже, решением суда был все равно доволен: пусть он и приговоренный, но, тем не менее, на свободе. Когда судья Светлана Макарова зачитывала приговор, изобилующий такими словами как «преступление», «недостоверные показания свидетелей стороны защиты», «достоверные показания Матросова», «суд считает, что вина Макеенко доказана полностью», обвиняемый имел все основания рассчитывать на худшее, что, собственно, по нему и было видно. Но после слов судьи «семь месяцев» в его напряженном облике многое изменилось. Так что, возможно, домой он и уехал с мыслями, что могло быть и хуже.