...
«Наш парикмахер превосходно от запоя лечит. У него весь город лечится».
Чехов. Средство от запоя.
«С утра ливерок дрожит!»
Народное наблюдение
<2006>
Лишь недавно понял загадочный вопрос доктора Борменталя (не того, что в Саратове, а первоначального, из «Собачьего сердца»). В ответ на предложение проф. Преображенского выпить обыкновенной русской водки он спрашивает:
« - Новоблагословенная?
- Бог с вами, голубчик, - отозвался хозяин. - Это спирт. Дарья Петровна сама отлично готовит водку.
- Не скажите, Филипп Филиппович, все утверждают, что очень приличная. Тридцать градусов.
- А водка должна быть в сорок градусов, а не в тридцать…»
Повесть написана в начале 1925 года, и имеется в виду водка образца декабря 1924 года, т.н. «рыковка», по имени тогдашнего председателя Совнаркома, нашего земляка А.И. Рыкова. Но уже в октябре 1925 года поступила в продажу сорокаградусная, что стало выдающимся событием. В повести Валентина Катаева «Растратчики» (1925) целый уездный городок Калинов живет ожиданием сорокаградусной, пребывая в трезвой тоске. Но зато когда началась торговля, «Город Калинов был неузнаваем. Куда только девалась вся его давешняя скука. Окна трактиров и винных лавок пылали. Возле них стояли толпы. <…> Со всех сторон гремели гармоники и бренькали балалайки. В улицах и переулках компаниями и поодиночке шатались калиновские обыватели, пьяные в дым. <…> Дождь и тот пахнул спиртом».
Так вот, в вопросе Борменталя я относил определение «новоблагословенная» лишь к ироническому отношению доктора к новой власти, которая благословила производство водки. Слово, однако ж, имеет двойной смысл.
Тот, кому доводилось пить водку московского завода «Кристалл», может прочитать на этикетке, что находится он по адресу: ул. Самокатная, 4. В 20-е годы улица называлась еще по-старому - Новоблагословенная, и был там в доме №4 «винный склад №1», откуда и пошло производство советской водки.
В повести Булгакова, в той же сцене, есть еще неразгаданная кулинарная деталь. «Зина внесла серебряное крытое блюдо, в котором что-то ворчало. Запах от блюда шел такой, что рот пса немедленно наполнился жидкой слюной. «Сады Семирамиды!» - подумал он и застучал, как палкой, по паркету хвостом.
- Сюда их! - хищно скомандовал Филипп Филиппович. - <…>доктор Борменталь, умоляю вас мгновенно эту штучку <…>
Сам он с этими словами подцепил на лапчатую серебряную вилку что-то похожее на маленький темный хлебик. <…> … из горячих московских закусок это - первая. Когда-то их великолепно приготовляли в «Славянском базаре».
Что же это за «хлебик»? Почему писатель устами Преображенского не назвал его?
Авторы фильма «Собачье сердце» обошлись вовсе без «хлебика», заменив его на кокотницу - всем известную металлическую кастрюлечку с длинной ручкой. Сейчас обычно в них подают жюльены, чаще всего грибные или из куриного мяса.
Был у меня по этому поводу диалог с главным поваром саратовского ресторана «Эгоист». Они там тоже пытались разгадать любимую горячую закуску проф. Преображенского, но кажется, безуспешно.
А я вот что нашел в одной авторитетной книге. Не той, всем известной культовой «Книге о вкусной и здоровой пище», издания 1952 года, а в «Кулинарии», томе объемом 956 страниц - руководстве для ресторанных поваров (1955). Если «Книгу о вкусной и здоровой пище» читали, глотая слюнки, то в эту кулинарную библию входишь, словно в музей раритетов, настолько нереальным для советской действительности выглядит предлагаемое множество блюд, да и напитков.
По поводу последних не могу не указать, что там имеется 7 рецептов только крюшонов, а коктейлей (которые, как нам сейчас кажется, пришли к нам куда позднее с Запада), коктейлей аж 36! А как вам устрицы, запеченные под молочным соусом? Фарш из дичи в слоеном тесте? Рябчик, прослоенный сыром из дичи?
Да, так вот из множества, а точнее из 121-й горячей закуски, под описание «хлебика» подходят совсем немногие. Печеные корзиночки с начинкой из паштета, мозгов и т.д.? Крокеты, т.е обвалянные и поджаренные в сухарях кусочки мяса, курицы? Правда, корзиночка не слишком похожа на хлебик, а крокеты, как правило, круглые. Есть еще и закуски на хлебе, именуемые тартинками, скажем, поджаренный кусочек ржаного хлеба с костным мозгом. Все это, однако, (шк)ворчать под крышкой никак не может. Остаются, наконец, биточки - не те биточки, которыми вас кормят в столовой, а весом по 15-20 граммов, и крошечные поджарки. Я бы выбрал поджарку из белуги. Она готовится из нарезанных брусочков драгоценной рыбы и подается на горячей сковороде.
<б.д.>
О том, как мне довелось длительное время общаться с настоящим английским миллионером и лордом, сэром Майклом Кейном, я уже однажды писал (см. газета «Новые времена в Саратове», 2002, №13).
Как и положено британцу, был он человеком невозмутимым. Да и чем можно было удивить бывшего руководителя старейшей английской торговой компании Booker.plс, члена парламента, президента королевского африканского общества? И все же однажды я видел его пораженным. Это было в 1992 или 1993 году, в ресторане московской гостиницы «Марко Поло» на Пресне. За ужином в полутемном зале при свечах бесстрастный сэр Майкл вдруг стал вполне невоспитанно тыкать пальцем куда-то в сторону. И даже толкать плечом сидящую рядом с ним славистку из Шотландии. Мы обернулись. Официант давал вопиюще новому русскому за соседним столиком прикурить. Ну, что тут может быть особенного? Во рту очень нетрезвого молодого человека была очень большая сигара. Официант поднес к ее кончику огонь не спички, не зажигалки, даже - что было бы очень естественно - не свечи. Он налил на металлическое блюдце виски и запалил для прикуривания небольшой костерок, чем и поразил нашего объездившего весь мир сэра.
<январь 2010>
В эту пору длительного снегопада и постоянно звучащих слов о снегоуборочной технике я вдруг вспомнил, как много лет тому назад поздней ночью мы компанией стояли на Ломоносовском проспекте. Был обильный, почему-то хочется сказать - белый, снегопад. Проблема состояла в разъезде москвичей по домам, а меня - до гостиницы. Час был совсем глухой, а снег все валил, словом, расставанье затягивалось. После неудачных попыток остановить редкие такси я обратил внимание на медленно ползущую снегоуборочную машину. Тогда они были не с клешнями, как нынешние, а просто ЗИЛ-самосвал с опускающимся скребком. Не раздумывая, я подбежал, махнул рукою, машина остановилась, вмиг мы сторговались с водителем, он задрал свой скребок, и вот я уже качу по заснеженным пустым проспектам столицы в теплой кабине к гостинице «Россия».
Наутро, как это обычно бывает после больших пьянок, когда вчерашние собутыльники чувствуют себя как бы сообщниками и перезваниваются, мне позвонил мой дорогой, давно, увы, уже покойный друг Саша Карелин и спрашивает: «А ты-то как доехал?» Услышав ответ, он залился смехом: «А Ирка говорит: гад все-таки Боровиков, поймал длинную черную иномарку, вроде членовоза, и один на ней уехал, никого не взял».