А вы могли бы убить?

Николай Панков, член комиссии Госдумы по мандатным вопросам и вопросам депутатской этики:

 -    Николай Васильевич, на заседании сейчас?

-    Да нет же. Я же тебе сказал, что у нас среда и пятница - день пленарного заседания.

-    Целый день заседаете?

-    Среда и пятница - целый день с десяти. Вчера в двадцать минут девятого закончили, и в пятницу, наверное, так же. Два раза в неделю день пленарного заседания, а сегодня четверг.

-    Николай Васильевич, у нас к вам такой вопрос: смогли бы вы в экстремальной ситуации убить человека?

-    Думаю, что нет.

-    А если существует реальная угроза вашей жизни и жизни вашей семьи?

-    Не способен, думаю, убивать. Я исхожу из того, что в любом случае, не мной дана жизнь, не мной должна быть отнята. В каждой ситуации человек ведет себя по-разному.

-    Я имею в виду, что некоторых парализует в стрессовой ситуации, они теряются и не могут ничего сделать.

-    Теряться никогда не надо.

-    И все же, если вы окажетесь в такой ситуации, что либо вас, либо вы? Нет выбора: либо он вас убьет, либо вы его?

-    Выбор есть всегда в той или иной форме.

-    Я думаю, что расклад, при котором убьют вас, не очень вас устроит?

-    Каждого, наверное, не устроит. А вас устроит?

-    Нет, я, естественно, буду защищаться.

-    Каждый будет защищаться.

-    Вы совсем не о том говорите! Ну, представьте...

-    Я представлять не хочу того, что не нужно, и хочу, чтобы этого никогда не было.

-    А если бы вам надо было отомстить? Ситуация, при которой преступник избежал наказания. Вы бы смогли стать рукой возмездия?

-    Я бы исходил из ситуации, что мы живем в правовом обществе, и решение должно всегда быть за теми, кому оно принадлежит. У нас в стране это - суд. Поэтому надо быть выше - над эмоциями.

-    Как-то у вас все правильно, скучно очень.

-    Ну а как? Как же? Понимаете, я так воспитан - что старших нужно уважать, младшим нужно помогать, защищать. Что правда - она всегда восторжествует, как бы тяжело это ни было и долго ни шло.

-    Давайте про отстаивание правды, чести и достоинства поговорим. Про дуэли.

-    Про что?

-    Про дуэли.

-    Ну, во-первых, что за издание у вас такое, которое несет эмоции не положительные, не позитивные, а убийства, дуэли? Давайте писать о трудовом человеке! Вот в чем наша задача. И каждый из нас - и я, и вы, и ваше издание, и другие издания, на мой взгляд, должны нести позитивные эмоции, рассказывать о хороших людях. Ведь у нас очень много хорошего. Почему же мы все время туда вот? Понимаю, конъюнктура, но...

-    У нас все и было позитивное: кумиры - позитив, диссертации - позитив, про гимн спрашивала - позитив. Так вот, вернемся к дуэлям. Представьте, что мы жили бы пару столетий назад. Если бы вас вызвали на дуэль, приняли бы вызов?

-    В любом случае, так или иначе, мы принимаем вызов. Будь то дуэль или какие-то другие формы взаимоотношений с людьми. Поэтому, да, конечно. Надо жизнь принимать такой, какая она есть.

-    То есть безоговорочно, не побоялись бы? Убить же могут?

-    Две вещи есть: боязнь и рассудок, то есть взвешивание ситуации. Точно бы не побоялся бы. Смысла нет бояться. А другой момент - это соизмерение, нужно это или нет и какой результат даст.

Дмитрий Аяцков, помощник руководителя Администрации Президента РФ, экс-губернатор:

 -    Смогли бы вы в экстремальной ситуации убить человека?

-    Это очень трудный вопрос. Я никогда не задумывался над таким вопросом. Есть другие способы решить эту проблему.

-    Но если такая ситуация, что либо вы, либо вас, у вас бы поднялась рука?

-    Либо я, либо он - конечно.

-    А вы оружие держали когда-нибудь в руках?

-    Да, у меня большая коллекция оружия.

-    Вы охотник?

-    Да.

-    А вот если бы мы жили столетие назад, чуть больше, и вас вызвали бы на дуэль, приняли бы вызов?

-    Да, конечно.

-    В любом случае, независимо от обстоятельств?

-    Да.

-    А на дуэли какое оружие выбрали бы? Холодное или огнестрельное?

-    Лучше огнестрельное. Я хорошо стреляю.

-    Вы бы чувствовали себя увереннее с ним?

-    Абсолютно.

-    А если такая ситуация - не экстремальное какое-то положение, а отмщение. Смогли бы стать рукой возмездия, если все другие способы были бы исчерпаны и иначе виновного наказать нельзя?

-    У меня много раз бывали такие ситуации, но никогда не задумывался над тем, что можно взять в руки оружие и лишить кого-то жизни. Есть много других способов.

-    Например?

-    Сила слова печатного - это сильное оружие. Сила убеждения, сила принуждения, унижения. Что угодно, но не лишение жизни. Жизнь дал Всевышний и только он вправе ее забрать.

-    Вы так против насилия. Пацифистом себя не считаете?

-    Это вам решать.

-    Как я могу решить за вас?

-    Как? Я же постоянно на виду, двадцать лет уже в большой политике. И наверняка вы уже лучше меня знаете мою биографию, мои возможности, мои способности.

Сергей Шувалов, и. о. зампреда правительства области:

 -    Смогли бы вы в экстремальной ситуации убить человека?

-    Не знаю. Таких ситуаций не было, поэтому не могу сказать ни да, ни нет.

-    А если такая ситуация, что либо вы, либо вас, смогли бы поднять руку на человека?

-    Думаю, что, скорее всего, нет.

-    Это противоречит вашим внутренним убеждениям?

-    Абсолютно противоречит.

-    А почему не смогли бы?

-    Ну, как-то другие у меня убеждения. Я вообще сегодня, анализируя ситуацию и смотря сообщения по поводу лагеря (лагерь «Чистые ключи» - прим. авт.), больше жалею одну маленькую жизнь, которая прекратилась, чем все остальные разговоры о побегах и прочем. Как-то вот это - мое.

-    В этом вопросе я с вами согласна. Это, конечно, важнее.

-    Это гораздо важнее, чем пятьдесят километров кто-то там прошел, сбежал или не сбежал! Почему-то то, что погиб человек, прекратилась жизнь - это самое важное, а мы привыкли, что один там, два, три, двадцать, десять... Это неправильно.

-    Да, то, что это отходит на второй план, безусловно, неправильно.

-    Начинается: кто там сбежал, какие дети, больные, не больные? Отчего они сбежали? Не дали им икру красную, как положено, и они сбежали. Вот этого я не понимаю.

-    Я вас абсолютно поддерживаю в этом. Но давайте вернемся к нашему разговору. Вы когда-нибудь держали оружие в руках?

-    Оружие держал.

-    Какое?

-    Самое разное держал оружие.

-    И холодное, и огнестрельное?

-    Я в свое время даже прошел двухмесячные курсы выстрелов. Это Министерство обороны высшего командного состава. И на танке могу проехать, и в общем-то многое могу.

-    То есть, если что случится, Родину защитите?

-    Родину защитить смогу.

-    А если бы мы жили пару столетий назад и вас вызвали бы на дуэль? Приняли бы вызов?

-    Если бы меня вызвали на дуэль по классическим мотивам...

-    Это вы какие имеете в виду?

-    Если бы причиной было большое чувство, я, несомненно, отозвался бы. Оскорбленное достоинство я бы защищал.

-    А оружие какое выбрали бы?

-    Я никого никогда на дуэль не приглашал, но если оставаться в рамках того, что меня вызывают на дуэль, то буду выбирать из того, что мне предложат.

-    Нет, там же вроде выбирает тот, кого вызывают на дуэль?

-    Ну, это очень далеко. Я японских курсов не проходил. Скорее всего, гранату выбрал бы.

-    Это уж совсем радикальные меры, по-моему. А еще пример: допустим, сложилась такая ситуация, что вам надо отомстить. Все другие возможные способы исчерпаны, и на правосудие полагаться не приходится. Смогли бы вы стать рукой возмездия?

-    Нет. По моим принципам я всем прощаю. Даже подлость.

-    Все что угодно смогли бы простить?

-    Я, как правило, все прощаю. Мой принцип жизни, если так можно сказать, - если сразу не ответил, то Бог простит. Никогда никому не мстил, не мщу и мстить не собираюсь.

-    Вы себя пацифистом часом не считаете?

-    Пацифизм - это немножко другое. Пацифизм и пацифист - это достаточно высокие чувства, а месть и все остальное как-то больше низменные. Они абсолютно несовместимы. Просто иногда кому-то хочется свою низменную месть так или иначе позиционировать. Так что давайте сначала разберемся в понятиях.

-    Пацифизм - это мир во всем мире?

-    Я его больше понимаю как то, что можно обойтись без войны.

-    Ну да.

-    Без войны народов, без войны наций, без войны политической. А когда какая-то бытовуха, пацифизм здесь ни при чем.

-    То есть к пацифистам вы себя не относите? Если какие-то проблемы частного характера, вы не будете в них лезть?

-    Вообще я сторонник того, чтобы любые проблемы, любые катаклизмы пытаться решать мирным путем. То есть лучше, как говорится, худой мир.

-    Лучше доброй ссоры?

-    Да.

-    Хорошо. Спасибо большое за ответ.

-    Что-то вы не сильно меня пытали даже.

-    Как не сильно? Я, по-моему, вас погоняла немножко туда-сюда. Нет?

-    Да нет, вроде ничего. У прокуроров сложнее.

-    Ох, до этого еще расти и расти, чтобы так научиться. А вы что, имели опыт общения с прокурорами?

-    А вы что, не знаете об этом?!

-    Я - нет, не в курсе.

-    Ну что вы! Три года уголовного дела. Ну что вы. Причем я даже горжусь этим. Мне предъявляли обвинение по превышению служебных полномочий, повлекших разрушение основ конституционного строя Российской Федерации.

-    А чем дело закончилось?

-    Да ничем, потому что его не было. Закончилось тем, что было принято решение, что не было события преступления.

-    За отсутствием состава преступления дело было закрыто?

-    Нет, это разные формулировки. Состав преступления - это когда какие-то действия были, но они не подходят под статьи Уголовного кодекса. А вот когда отсутствие события преступления - это говорит о том, что вообще ничего не было. Даже события самого.

-    То есть вас подставили?

-    Вы пообщайтесь со старшими товарищами. Они, может, вам что-нибудь расскажут. Дело о комбайнах «Кейс», которые были завезены в Саратовскую область.

Василий Синичкин, депутат областной думы:

-    Вопрос непростой: смогли бы вы в экстремальной ситуации убить человека?

-    Да, я смогу убить человека. Просто ситуации такие были. Скажу просто, что я знаю, что это такое. Не буду рассказывать, как и что, но я знаю, что это такое. Скажу больше, в прошлом году у ребенка была проблема, и я ему рассказал, как себя надо вести: «Даже если косую увидишь, ты, малыш, не тушуйся, ты уже ничего не изменишь в этой жизни, но ты останешься человеком». И ты знаешь, он достойно вышел. Потом приезжал мировой светило, кто ему делал операцию серьезнейшую, и говорит: «Василий Павлович, я был удивлен. Пришел ваш ребенок и говорит: «Я готов».

-    Вы и сами на это готовы, и детей своих так же воспитываете?

-    Я тебе больше скажу, я проводил целый ряд мероприятий до этого, чтобы подготовить. Я хоть и не идеолог по жизни, просто воспитан при коммунистической системе. Я тебе скажу, что я ему привозил перед операцией туда, ты смеяться, может быть, будешь - «Повесть о настоящем человеке». Просто он знает, что если папа сказал, значит, это надо сделать.

-    Если вы готовы на такое в личностных конфликтах, то и Родину без раздумий кинулись бы защищать?

-    Конечно. Это однозначно. Вопрос не обсуждается. Я тебе скажу, что не так давно, когда я одного человека спросил, какие у него отношения с губернатором, он мне ответил, что не выбирают Родину, мать и начальника. Услышала? Ну, ты знаешь, как я с тобой разговариваю. Стараюсь кратко, а там расшифровываешь, и кто хочет, поймет.

-    А как у вас с оружием? Держали в руках?

-    Конечно, я силовик бывший.

-    А если бы мы жили пару столетий назад и вас вызывали на дуэль, согласились бы?

-    Нет, на дуэль бы я не пошел, потому что я считаю, что это баловство и излишние меры. Я это воспринимаю как бахвальство. Свою честь можно защищать другими, более порядочными способами. А это - выйти, попозировать, стрельнуть, убить, не убить человека. Я бы не пошел.

-    А что касается не защиты в момент атаки, а вопроса мести...

-    То же самое. Я оружие никогда не буду применять при отмщении. Вообще защищаться буду любыми способами при защите своей семьи.

-    То есть готовы абсолютно на все?

-    Да, абсолютно. Но при защите не жилища, а семьи.

Андрей Россошанский, председатель ГТРК «Саратов»:

-    Смогли бы вы в экстремальной ситуации убить человека?

-    Интересный вопрос. А что такое экстремальная ситуация в вашей версии?

-    Когда существует реальная угроза жизни и здоровью...

-    Когда существует реальная угроза моим родственникам? Врага Родины убил бы.

-    А серьезно?

-    (Смеется.) Если я буду защищать Родину, то убил бы.

-    А за близких?

-    И за близких тоже.

-    У вас поднялась бы рука на человека?

-    Поднялась бы. На врага.

-    Не на врага Родины, а просто на какого-то преступника?

-    (Смеется.) Солнышко, я все-таки воспитан, в том числе, и по-военному, поэтому всякое в жизни бывает.

-    И оружие в руках держали, и стрелять умеете?

-    Да, и оружие держал, и стрелять научили. Даже взрывать.

-    А что вы можете взорвать?

-    Что я могу взорвать? (Задумался.) Все могу взорвать, кафе могу. Врагов Родины. (Опять смеется.)

-    А бомбу самодельную можете сделать?

-    Нет, не могу.

-    Почему? Вас не научили?

-    (Смеется.) Они на каждом шагу продаются.

-    Бомбы самодельные на каждом шагу?

-    Да я шучу, конечно. Вам это зачем, коллега?

-    Для того чтобы общественность узнала вас с другой стороны.

-    Интересная у вас подача. Общественность должна узнать меня с другой стороны. А с какой - с другой?

-    С той, с которой она вас еще не видела.

-    Да?

-    Да.

-    Ну, тогда напишите так. Я могу вступиться за Родину в любых форматах. Я умею ездить на бронетранспортере, прыгать с парашютом, ходить в атаку, знаю, где дуло, где приклад. Я умею все.

-    То есть вас можно без раздумий в тыл врага десантировать?

-    Да.

Байтемир Шамхалов, генеральный директор ЗАО «Шэлдом»:

-    Смогли бы вы в экстремальной ситуации убить человека?

-    Трудно сказать. Я в такую ситуацию не попадал и представить такое не могу. Может быть, если детям угрожают... Трудно это. Вряд ли кто-то сможет объективно и правильно ответить на такой вопрос. Потому что эту ситуацию сложно представить и сложно прогнозировать.

-    А исходя из ваших внутренних убеждений, смогли бы вообще руку поднять на человека?

-    Если есть угроза жизни, защищаться должен любой человек.

-    А если либо вы, либо вас?

-    О чем здесь разговор, что за вопрос такой!

-    Просто некоторых, например, парализует от страха, они не могут ничего сделать, теряются...

-    Я думаю, что масса людей будет теряться. Чтобы не теряться, должна быть очень устойчивая психика или человек должен быть подготовлен. Поэтому трудно вот так вот представить эту ситуацию. Сильный духом человек защитит себя и своих близких. Если человек слаб духом, он, наверное, струсит и убежит. Я бы, наверное, защитил своих близких.

-    А как у вас с оружием? Держали когда-нибудь в руках?

-    Нет, оружия у меня нет. В армии только стрелял.

-    Другого опыта нет?

-    Нет.

-    А если бы мы жили пару столетий назад, и вас вызвали бы на дуэль, приняли бы вызов?

-    Безусловно. Как тут еще может быть, если вызван? Какой может быть выход, тем более в те времена? Мне кажется, в то время вызов принимали все. Другой вопрос, кто кого.

-    А на дуэли какое оружие выбрали бы? Холодное или огнестрельное?

-    Мне кажется, лучше то, что стреляет. (Смеется.)

-    И еще такая ситуация: вам надо отомстить. Все законные способы исчерпаны...

-    Нет, у меня этого нету. Я считаю, что это нехорошее качество человека. Тут другая ситуация. Так должно быть принято в обществе. Если дело, например, на Кавказе, там уже не от человека зависит. Разговор идет не только о нем, у него есть род и так далее. Там другого выхода нет: или - или. Таков порядок и закон. Можно согласиться или нет, но это так.

Александр Паращенко, главврач областной психиатрической больницы Святой Софии:

-    Смогли бы вы в экстремальной ситуации убить человека?

-    Нет.

-    Ни при каких обстоятельствах, никогда?

-    Думаю, что, скорее всего, ни при каких.

-    А если существует реальная угроза жизни вам, вашей семье?

-    Ну, наверное. Во всяком случае, до последнего бы старался сделать что-то другое. А потом, я все-таки врач, и убивать... Я постарался бы как-то по-другому обезвредить человека. А если выхода нет, я это допускаю, но, скорее всего, какие-то другие варианты. Бывает такое, что в случае серьезной опасности человек сразу это делает, чтобы не рисковать. Я бы рискнул, но до последнего делал бы что-то другое. Хотя многие бы посчитали это неблагоразумным.

-    Если бы мы жили пару столетий назад, и вас вызвали бы на дуэль, приняли бы вызов?

-    Ну, это проще. Конечно. В дуэли оба с оружием, и это уже культурно-этическое явление.

-    А каким бы вы оружием воспользовались? Вы вообще оружие в руках держали?

-    Да, конечно. Вот уже более тридцати лет я не стреляю, хотя раньше этим занимался как видом спорта. Наверное, огнестрельное. Хотя, я знаю, в таких ситуациях не выбирают, что под рукой оказывается. Чаще всего это бывает нож, камень, палка-копалка или что-то еще.

-    Нет, я имела в виду дуэль.

-    А, про дуэль! Да, огнестрельное оружие.

-    Вы смогли бы, например, стать рукой возмездия? Если все законные меры наказания исчерпаны?

-    Нет, главный суд у всех нас впереди. Я вообще считаю, что суд людской, светский - он очень несовершенный, хотя и отношусь к нему с уважением. Вообще юриспруденция сейчас находится на очень низком уровне. Я соприкасаюсь с этой системой по долгу службы и могу это констатировать. Я думаю, что тот суд, который нас всех ждет в конце пути, гораздо более серьезный. Я думаю, что там всем всё компенсируют, кому недодали, кому передали.

-    То есть вы ничего не стали бы делать, а просто ждали бы? Если долго сидеть на берегу реки, рано или поздно мимо проплывет труп твоего врага.

-    Вы понимаете, это концепция христианства. То есть простить все долги. Надо спокойнее ко всему относиться. Хотя граф Монте-Кристо и говорил, что месть - одна из самых справедливых акций. Но я не совсем с этим согласен. Это очень сложный вопрос: он и этический, и философский - насчет «щек», насчет всего остального. Не надо все буквально понимать. А то некоторые начинают: «Что, теперь вообще сдачи не надо давать?» - вы понимаете, что я имею в виду. Месть должна быть очень тонкая и разумная, а потом, это дело совести каждого человека. И за свой поступок, как за преступление, так и за наказание, которое он придумал для того, кто совершил преступление, придется ответить.