СМЫСЛОВЫЕ ГАЛЛЮЦИНАЦИИ

СМЫСЛОВЫЕ ГАЛЛЮЦИНАЦИИ

В Волжском районном суде Саратова идет процесс по делу о покушении на дачу взятки работникам областной прокуратуры бизнесменом и депутатом Саратовской городской думы Михаилом Макеенко. Состоялось 6 заседаний, и практически ни одно не обходилось без сюрпризов. Сам Макеенко к сюрпризам, пожалуй, был готов с самого начала судебного процесса, и уже на первом заседании интересовался у гособвинителя Николая Абрамова, не случится ли так, что основной свидетель обвинения – прокурор отдела арбитражного судопроизводства областной прокуратуры Дмитрий Матросов вдруг исчезнет в разгар судебных слушаний. И, надо сказать, интуиция Макеенко не подвела – Матросов действительно исчез внезапно и без предупреждения: на четвертом заседании после часового перерыва вдруг выяснилось, что главного свидетеля нет, и все попытки стороны обвинения разыскать его ни к чему не привели.

СМЫСЛОВЫЕ ГАЛЛЮЦИНАЦИИВ Волжском районном суде Саратова идет процесс по делу о покушении на дачу взятки работникам областной прокуратуры бизнесменом и депутатом Саратовской городской думы Михаилом Макеенко. Состоялось 6 заседаний, и практически ни одно не обходилось без сюрпризов. Сам Макеенко к сюрпризам, пожалуй, был готов с самого начала судебного процесса, и уже на первом заседании интересовался у гособвинителя Николая Абрамова, не случится ли так, что основной свидетель обвинения - прокурор отдела арбитражного судопроизводства областной прокуратуры Дмитрий Матросов вдруг исчезнет в разгар судебных слушаний. И, надо сказать, интуиция Макеенко не подвела - Матросов действительно исчез внезапно и без предупреждения: на четвертом заседании после часового перерыва вдруг выяснилось, что главного свидетеля нет, и все попытки стороны обвинения разыскать его ни к чему не привели.

Все, кто не сидит, выходят

- Я это чувствовал, знал, что так произойдет, - сказал Макеенко Абрамову, едва ли не впервые за весь процесс не сумев скрыть волнения.
- Да не возбуждайтесь вы так, Михаил Александрович, - отвечал, не имея других аргументов, Абрамов.
- А вы посидите с мое, не дай вам, конечно, бог, - и в этот день это были последние слова подсудимого.
В общем, день не задался, хотя начинался, не сочтите за бестактность, почти весело. Зал судебного заседания, с учетом актуальности процесса, был выбран слишком тесный, не мог вместить всех желающих; много места занимала и группа поддержки Макеенко, члены которой периодически переругивались с прессой из-за свободных мест. Стоячие места не предполагались, о чем судья Светлана Макарова сразу прессу и предупредила:
- Все, кто не сидит, выходят, - сказала судья, открывая заседание, и первым оценил эту чудесную фразу сам подсудимый. Он не мог сдержать смех, засмеялся и весь зал. Ну а те, кто не сидели, действительно были выставлены за дверь, под сочувственные слова Светланы Макаровой: «Мне вас жалко».
Подсудимый держался очень хорошо, спокойно и с достоинством, плюс безусловное чувство юмора, которое, с учетом его ситуации, вполне можно отнести к достоинствам.
Не вызывала отрицательных эмоций и судья - приятная женщина, произносящая такие приятные фразы, как «я за то, чтобы на процессе была прозрачность и доступность». Короче, в объективность судьи верилось. Но, как уже говорилось, процесс получался непростым, и предугадать, где какое недоразумение всплывет, наверное, только Макеенко и мог с его обостренной по такому случаю чувствительностью. Что касается гособвинителя Николая Абрамова, то об его непроницаемость, наверное, могли бы разбиваться камни; и это комплимент для прокурорского работника. Впрочем, суд - не семейный ужин, о чем судья и напомнила, поддержав ходатайство обвинения о допросе свидетеля - следователя по особо важным делам СУ СК облпрокуратуры Дениса Кунева, который направлял дело Макеенко в суд и имел непосредственное отношение к основным следственным действиям, в том числе и к главному вещественному доказательству - диктофону, содержащему переговоры Матросова и Макеенко по интересующей суд теме.
Диктофон, напомним, оказался непростым: притом, что досконально установлено в нем наличие трех файлов с записями разговоров фигурантов, одна запись, что выяснилось в ходе второго судебного заседания, исчезла - это так называемая предварительная беседа Матросова и Макеенко, датируемая 3 апреля, где речь, по версии следствия, идет о согласовании размера взятки. То есть когда диктофон включили, чтобы файлы обозреть, вместо ожидаемых переговоров суд услышал шумовой фон и не относящиеся к делу мужской и женский голоса. Так что перерыв в судебном процессе был неизбежен. 10 ноября в суд был вызван эксперт криминалистического центра ГУВД Павел Мельников. Он принес с собой переносной компьютер, но защита в лице адвоката Елены Левиной возразила против подключения диктофона к ПК во избежание возможных очередных недоразумений. Протест был принят, эксперт ушел, а вопросы о пропавшем файле судья переадресовала Матросову. Но ответов не было и у него. Так что загадка осталась, и 11 ноября ее и пытались решить при помощи следователя Кунева.
Денис Кунев рассказал, что в диктофоне действительно было три записи, все они прошли экспертизу, подсудимый Макеенко с результатами экспертизы знаком, все аудиозаписи им прослушаны, после ознакомления с данными материалами защиты диктофон был упакован в конверт и опечатан, на опечатанном конверте имеется подпись Макеенко, в таком виде конверт и был направлен в суд.
- Все файлы были на месте, - сказал Кунев. Куда делся первый, он не представляет, о появлении на месте пропавшего файла голосов неустановленных лиц Кунев ответил, что он не в курсе. Далее вопросы были к Матросову, который рассказал, что он вел только запись разговоров с Макеенко своим личным диктофоном «Олимпус», выемку диктофона как вещественного доказательства осуществлял Кунев, на что Кунев тут же отозвался: «Этого я не помню». Тогда гособвинитель попросил разрешения показать Куневу протокол о выемке от 5 апреля, тот посмотрел, сказал: «Ну, значит, я».
Затем постарались детально воспроизвести обстоятельства, связанные с выемкой диктофона. То есть суд искал хоть какие-то зацепки, которые могли бы навести на обстоятельства, связанные с исчезновением записи. Версии предыдущего заседания (севшие батарейки, неумение прокурора обращаться с техникой, что привело к утере записи) были уже отклонены, а в каком направлении двигаться дальше, ясности, похоже, не было. Объявили перерыв.
После перерыва суд предпринял попытку еще хоть что-то выяснить у Кунева, но с памятью у молодого человека было не слишком хорошо, на большинство вопросов он отвечал: «Я не помню». В общем, ему разрешили уйти. А Матросов был здесь: собственно, ему судом было определено присутствовать на всех заседаниях как основному свидетелю обвинения. Николай Абрамов заявил о намерениях зачитать первые протоколы с места происшествия. Зачитал: «Осмотр места происшествия проводил следователь по особо важным делам СУ СК Кунев, получив сообщение о передаче средств, с участием понятых, в присутствии Макеенко, в 8 вечера. Макеенко сразу же отказался от дачи показаний. Матросов пояснил, что ему были переданы денежные средства в виде 10 пачек 500-рублевыми купюрами за положительное решение по 17 арбитражным делам. С места происшествия в мусорном ведре был изъят лист бумаги с записями: 500 тысяч рублей, 20 тысяч долларов на одной стороне, на другой стороне листа была запись 4 миллиона рублей. Матросов пояснил, что писал Макеенко».
В отношении протокола Матросов сказал, что он полностью соответствует действительности. Вернулись к диктофону. Еще раз воспроизвели обстоятельства его изъятия, Матросов рассказал, как все было (записывал все переговоры, в день задержания Макеенко диктофон сдан не был, принес его на следующий день), и это было последнее, что суд услышал от главного свидетеля. Далее Николай Абрамов огласил протоколы о содержании диктофонных записей (кроме утерянной), но не полностью, а первые и завершающие фразы: «Подниматься? - Да. ... - Счастливо»; «Пересчитывать не будем» ...
Что касается не зачитанной в процессе 11 ноября утерянной записи, то протокол с ее воспроизведением читали в первом заседании, 6 ноября, и речь шла о том, что Макеенко жаловался (если записывал Матросов, то значит Матросову), что он пришел потому, что насчет него уже звонили, что он был у Григорьева и тот обещал помочь, но не получилось, что он был у других прокурорских работников, что помощи ниоткуда нет, что «Единая Россия» тоже не помогает, хотя и обещала, обращаться больше некуда... А дальше и шли собственно переговоры о возможности решить вопрос в денежном исчислении. Так что вернуть эту утерянную запись, видимо, дело чести и суда, и прокуратуры. Хотя, конечно, странно, что она исчезла.

Цена отпуска

Напомним, исчез и Матросов. 10 ноября, на четвертый день процесса, после традиционного перерыва с 13.00 до 14.00 заседание возобновилось, и Николай Абрамов предложил продолжить чтение протоколов. Защита первой обратила внимание на то, что Дмитрия Матросова в зале суда нет, и спросила: почему? Абрамов объяснил, что стороне обвинения этот свидетель больше не нужен. Защита напомнила решение суда о постоянном присутствии Матросова в процессе. Абрамов настаивал:
- Препятствий нет, как только он появится, придет.
Наконец, Светлана Макарова обратилась к обвинителю почти с претензией:
- Что же вы делаете, у суда нет ни домашнего адреса Матросова, ни его телефонов. Нам придется делать запрос в прокуратуру. Не хотелось бы ставить вопрос о принудительном приводе Матросова, но, может быть, и придется.
Объявили перерыв. Он длился 20 минут. Абрамов нервно ходил по коридору, куда-то звонил. После перерыва Абрамов доложил судье, что он связывался с прокуратурой, связывался с начальницей Матросова Ольгой Бобровой, никто не знает, где он. В итоге Абрамов заявил:
- Мне Матросов не нужен, и я не должен обеспечивать его явку.
Объявили перерыв до 12 ноября.
На следующий день стало ясно, что с заданием обеспечить явку Матросова Абрамов справился частично: узнал, по крайней мере, что главный свидетель находится в отпуске и отбыл в Москву. Эту новость прокуратура подтвердила письменно: да, в отпуске, да, в Москве, отпуск у него до 19 ноября. Защита продолжала настаивать на том, что без главного свидетеля обвинения продолжать процесс не имеет смысла. В таких условиях и встал вопрос об освобождении Михаила Макеенко под залог. Ему дали слово.
- Я очень хочу на свободу, - сказал подсудимый. - Очень. Но сегодня ситуация такая, что на свободе мне быть опасно, может быть, мне безопаснее оставаться под стражей. Следствие оказывало на меня беспримерное давление.
Было видно, что Макеенко колеблется, впрочем, желание выйти на свободу пересилило, и он поддержал заявленное защитой ходатайство об освобождении под залог, произнеся при этом:
- Согласен на любую сумму.
Объявили перерыв. Длился он долго. Пресса решила, что жена Макеенко побежала в Сбербанк вносить залог, и ждут теперь только ее возвращения. Но все ошиблись.
Заседание возобновилось, и Светлана Макарова зачитала определение. С учетом всех обстоятельств суд счел возможным удовлетворить ходатайство стороны защиты (на этом моменте заулыбались все - и Левина, и Макеенко, который, похоже, даже не сдержал вздоха облегчения, и группа поддержки, и пресса). А далее была озвучена сумма залога: 100 миллионов рублей. Улыбаться перестали. Макеенко, дослушав судью, сказал, что он отказывается от таких условий.
- У меня нет таких денег, - заявил он. - Я остаюсь под стражей.
Объявили перерыв. Когда заседание возобновилось, защита объявила о намерении обжаловать определение о залоге. Макеенко объявил о том, что начинает голодовку.
Процесс продолжается.
Пока можно констатировать, что удивили все: следствие - потерей вещдоков и Матросова, суд - астрономической суммой залога, подсудимый - спокойствием и отсутствием аппетита.