На последней встрече с журналистами начальник ГУ МВД РФ по Саратовской области Сергей Аренин пообещал, что защитит любого представителя саратовских СМИ, даже если угрожать расправой за опубликованные статьи будут тем, кто лично Сергею Петровичу пришелся не по душе. Что же, теперь можно спать спокойно, проводить любые журналистские расследования и не бояться ходить по темным улицам. «Газета Наша Версия» попросила респондентов поделиться воспоминаниями о трудных и опасных буднях, а также оценить работу правоохранительных органов по защите журналистов
На последней встрече с журналистами начальник ГУ МВД РФ по Саратовской области Сергей Аренин пообещал, что защитит любого представителя саратовских СМИ, даже если угрожать расправой за опубликованные статьи будут тем, кто лично Сергею Петровичу пришелся не по душе. Что же, теперь можно спать спокойно, проводить любые журналистские расследования и не бояться ходить по темным улицам. «Газета Наша Версия» попросила респондентов поделиться воспоминаниями о трудных и опасных буднях, а также оценить работу правоохранительных органов по защите журналистов.
Наталья ЕСИПОВА, министр информации и печати Саратовской области
- Были ли в вашей профессиональной деятельности случаи, когда вам угрожали, требуя не распространять информацию либо постфактум?
- В должности министра с ситуацией угроз не сталкивалась. Что касается моей журналистской деятельности, а это почти 20 лет в профессии, такие случаи были. В девяностые годы прошлого века много чего было…
- Воплощали ли злоумышленники в жизнь свои угрозы?
- Попытки были, поэтому мне и моей семье приходилось предпринимать действия по защите. Вспоминать неприятно даже сейчас и распространяться об этом не хотелось бы.
- Вы сейчас находитесь, скажем так, по другую сторону. Со стороны журналистов были угрозы вам? Либо, наоборот, кто-то вас обвинял в угрозах и воспрепятствовании профессиональной деятельности?
- Я не считаю, что нахожусь «по другую сторону» от журналистов. Мы не на баррикадах. У меня хорошие отношения с подавляющим большинством саратовских журналистов, со многими из них меня связывает многолетняя дружба. Я не сталкивалась с угрозами со стороны представителей СМИ. Передергивание фактов, полуправда, если не сказать ложь - это было в некоторых публикациях, да и будет, иллюзий не питаю. С моей стороны никакого воспрепятствования и цензурирования нет.
Дмитрий АЯЦКОВ, ректор Поволжского института им. П. А. Столыпина
- В вашу бытность губернатором были ли случаи, когда журналисты жаловались на то, что вы им угрожаете или как-то препятствуете их деятельности?
- Да нет! Журналисты - народ особый, и, насколько я знаю, они меня любят. У меня никогда не было конфликтов с журналистами ни на какой почве. Мое окружение создавало конфликты с представителями СМИ, выдавая, что это идет от меня. Я ни с одним изданием никогда не судился и надеюсь, что никогда судиться не буду. Защищать - защищал. Даже известному правозащитнику, журналисту Крутову вручал орден «За стойкость и выживание».
- Может быть, была обратная ситуация? Когда сами журналисты обращались к вам, предлагая не размещать какой-то материал за определенные услуги? Может, угрожали?
- Есть такие представители вашей профессии, которые извращают информацию, выдергивают одно слово впереди, другое - сзади. И получается совсем другой смысл. На этом журналисты зарабатывают себе иногда какой-то капитал гнилой. Я никогда не шел на сделку с совестью. Даже если материал был не выгоден для меня, я никогда не делал никаких шагов, чтобы он не пошел в печать. Ни уговоров, ни угроз - ничего такого никогда не было и, надеюсь, не будет.
- Как вы считаете, какое наказание должно быть за угрозы журналистам?
- Такой ситуации в принципе не должно быть. Если не будет журналистов, будет работать одна радиостанция - ОБС («одна бабушка сказала» - авт.). В свободной стране должны быть свободные СМИ и свободные журналисты. И на их честь и достоинство никто не должен посягать.
- На утопию очень похоже.
- Есть Конституция, есть закон. И свои честь и достоинство журналисты должны защищать грамотно.
- Как, по вашему мнению, следует относиться к анонимным угрозам в Интернете?
- Не надо с ними ничего делать.
- А если угрозы воплотятся в жизнь?
- А если угроз не было и воплотилось в жизнь? Когда предупреждают - это 100% не состоится, потому что можно найти автора любой записи в Интернете. Кто вынашивает в голове преступление против журналистов и СМИ, он не будет предупреждать. Он просто сделает. А по поводу Интернета… Сегодня вообще все отслеживается. Вот мы с вами говорим по телефону, и я уверен, что это фиксируется.
- Кем?
- Службами. Телефон абсолютно каждого человека фиксируется. Все автоматически заносится на носитель, а когда нужно будет разбираться, после нашего разговора, вот этот разговор как раз найдут и распечатают.
- Думаете, надо будет разбираться после нашего разговора?
- Нет, я уверен, что не надо будет разбираться. Я просто говорю, что такие вещи фиксируются. Если дать задание, вот сиюминутно, то с точностью до одного квадратного метра определят, где вы находитесь. И где нахожусь я.
- И каждый разговор записывается?
- Фиксируется. Я не сказал, что записывается.
- Вы имеете в виду местонахождение?
- Нет. И все, что мы с вами говорим. Это делается во всем мире, автоматически - хотел бы я этого, не хотел бы. После нашего разговора вам выставят счет - сколько мы с вами проговорили. Правда? А какая разница - счет или что-то другое.
Лидия ЗЛАТОГОРСКАЯ, председатель Саратовского отделения Союза журналистов России
- На данный момент, по-вашему, уголовное наказание за угрозы и воспрепятствование работе журналиста соответствуют уровню опасности профессии?
- Вчера на сайте Союза журналистов меня заинтересовала информация о принятии Госдумой соответствующих законодательных актов. Мы за ними следили и хотели, чтобы эти законы были приняты. Вообще, необходимость ужесточения наказания обсуждается довольно давно. Еще на Конгрессе по безопасности журналистов несколько лет назад говорили об этом. Что бы ни произошло с журналистом, мы должны привлекать к этому внимание. И в каждом конкретном случае мы должны обсуждать и требовать реакции. Любое нарушение в отношении журналиста должно получать реакцию. Это тоже профилактика, для тех же преступников. Они должны точно знать, что если замышляют что-то против журналистов, то будут жестоко наказаны.
- Вы раньше работали журналистом и сейчас пишете статьи. В вашей профессиональной деятельности было такое, что вам угрожали?
- Часто были недовольные тем, о чем я писала. Во всех изданиях, где я работала, шли разборки, но не до такой степени, чтобы побить, убить, напасть на журналиста… Недовольные были всегда. Вот, например, я выпускала газету «Экологический вестник», и про все существующие проблемы в этой сфере мы писали. У нас было острое противоборство по поводу заказника в Федоровском районе. Это особо охраняемая территория, где еще гнездилась дрофа. В материале мы написали, что на территории заказника одна из ведущих нефтеперерабатывающих компаний начала проводить разведочное бурение. Конечно, мы опубликовали эту статью, не подозревая, что будет жуткий резонанс. Очень недоволен был Дмитрий Федорович Аяцков, тогдашний губернатор. У них как раз намечалось подписание соглашения о сотрудничестве. К нам и «Гринпис» приезжал, потом писали испанцы, англичане. При этом наши областные газеты вообще про это промолчали. А на церемонию подписания соглашения приехал глава этой нефтеперерабатывающей компании. И одна я задала вопрос: «Почему вы ведете себя на территории Саратовской области как на оккупированной территории? Вы незаконно здесь находитесь». Ну, тут начались гром и молнии, министр печати Никифоров немедленно прекратил пресс-конференцию по этому поводу, сразу всем налили шампанское…
- То есть, у них получилось замять?
- Замять-то замяли, я ушла… Не буду рассказывать, какова была реакция Дмитрия Федоровича... По крайней мере, мой учредитель мне сказал: «Я тебя не сдам». А это дорогого стоило. Конечно, была какая-то отчужденность, вокруг меня вакуум был. Теперь, когда говорят, что у нас нет свободы слова, я говорю: «У нас свобода слова есть».
- Как вы считаете, сейчас проводится достаточная работа правоохранительных органов по защите журналистов?
- Что интересно - мы еще ни разу не воспользовались программой защиты свидетелей. Может быть, не было повода, а может быть, мы не знаем свои права. Единственное, когда было покушение на Вадима Рогожина, у него была охрана, предоставленная полицией.
- Как думаете, почему не пользуются? Не верят?
- Ну, чтобы говорить про это, надо сначала попробовать. Но это еще и психологически тяжело, когда около тебя все время сидят.
- Как себя должен вести журналист, если получает в свой адрес угрозы - не публиковать материал, обратиться в правоохранительные органы или распространить это по СМИ?
- Прежде всего, он не должен молчать и немедленно сообщить о том, что ему угрожают, как можно большему количеству людей и структур. Это должно быть мгновенно распространено. Второе - обратиться в правоохранительные органы, написать заявление. Веришь ты или не веришь, что тебя будут защищать, - не имеет значения. Есть твое заявление. Ты не знаешь, какие будут последствия, но, тем не менее, есть государство, которое обязано защищать. И руководитель СМИ должен узнать об этом обязательно и принять решение - публиковать это или не публиковать.
- А как быть с угрозами в Интернете? Например, вышла статья, и в комментариях к материалу появляется анонимная угроза. Соответствующие правоохранительные органы должны это отслеживать независимо от того, обратился к ним журналист или нет?
- Должны. Со мной в сентябре произошел такой случай. На одном из информационных агентств появилась информация, касающаяся меня. Тема - межнациональные отношения. Я призывала к ответственности, говорила, что ни одну из наций нельзя выделять. Эту информацию повесили. И первая реакция на форуме, первый комментарий за подписью «Злотогорская» - фашистское какое-то высказывание, даже не хочу его воспроизводить… Там было три или четыре строчки, просто людоедские. Комментарий сняли, на следующий день я написала заявление с просьбой установить, кто это написал, и принять меры. Со мною беседовали следователи, присылали какие-то отписки, а потом прислали ответ, что возможности установить, кто это написал, нет. Меня это страшно возмущает. Задеты мои честь и достоинство. И неужели нельзя установить, кто это написал? Я не верю. А это ударило по моей репутации, ведь кто-то поверил!
Вадим РОГОЖИН, главный редактор газеты «Резонанс» и интернет-газеты «Четвертая власть»
- Как вы считаете, насколько справедливы существующие санкции за угрозы журналистам и воспрепятствование профессиональной деятельности?
- Я думаю, что наказание за преступления, совершенные в отношении журналистов, должны быть адекватными, как и за преступления, совершенные в отношении сотрудников правоохранительных органов. Потому что в наше время представители СМИ являются не только информаторами, но и расследователями. Мы ведем такие же глубокие, иногда даже более полные расследования, чем некоторые представители правоохранительных органов. Представителей нашей профессии нужно оберегать более сильно. Преступления, совершенные в отношении журналистов, должны расцениваться как моральный терроризм.
- Сейчас анонимные угрозы в Интернете рассматривают только после соответствующего заявления. Как вы считаете, может быть, их надо отслеживать независимо от того, обратился журналист за помощью или нет?
- Все-таки, я думаю, заявления должны быть. А то времени у отдела «К» совсем не останется.
- Как вы можете оценить работу правоохранительных органов по защите журналистов? Например, в вашем случае работа была проведена на какую оценку?
- Да ни на какую! На двойку.
- Какие, по вашему мнению, должны быть действия журналиста, если ему угрожают?
- Наверное, журналистское сообщество должно быть более сплоченным. Надо требовать поимки и наказания преступника. Поддержка должна быть солидарной.
- У нас в области с солидарностью нормально?
- Несмотря на большую разобщенность по разным политическим пулам, при больших угрозах у нас журналисты объединяются.
Леонид ПИСНОЙ, депутат Саратовской областной думы
- Леонид Александрович, на вас когда-нибудь жаловались журналисты, что вы им угрожаете?
- Нет, никогда такого не было (смеется).
- А у вас хоть раз было желание - может быть, на уровне эмоций - не думали про журналистов: «Эх, пристрелил бы…»?
- Нет. Я достаточно адекватный человек, с журналистами дружу. Я как кот Леопольд.
- Как вы считаете, насколько сейчас адекватно наказание за угрозы журналистам и воспрепятствование профессиональной деятельности?
- Я считаю, что оно должно быть более суровым, чем сейчас.
Андрей РОССОШАНСКИЙ, директор ФГУП ВГТРК «ГТРК Саратов», депутат облдумы
- Андрей Владимирович, мы проводим опрос по поводу угроз журналистам. Хотели задать вам несколько вопросов. Ответите?
- Смотря на какие. Может быть, вы зададите вопросы какого-нибудь личного плана. Вы же это любите в своей газете…
- Это вопросы профессионального плана. У вас были случаи, что вам угрожали, требуя не распространять информацию?
- Да, в моей практике было такое.
- Как вы на это отреагировали?
- В соответствии со своей совестью - дал материал в эфир.
- За этим последовал ответ?
- Были некие попытки разбирательства.
- В плане применения физического насилия?
- На меня оказывали психологическое давление.
- Это было со стороны властей?
- Да.
- А в какой период времени?
- Такое было несколько раз в течение всего периода времени, пока я работаю директором на ГТРК. Одиннадцать лет я директор.
- На территории нашей области было несколько крупных нападений на журналистов. Как вы считаете, проведенная работа правоохранительных органов была достаточной?
- Я думаю, что да. Думаю, что правоохранители приложили все усилия. У меня нет претензий к их реакции и последующим розыскным действиям.
- Ваши сотрудники жаловались вам, что им угрожают?
- Не хочу называть фамилии, но скажу, что жаловались.
- Это было на съемках сюжета или уже после?
- Были отдельные звонки по телефону, встречи.
- Как вы считаете, стоит ли журналисту, которому угрожают, оповещать об этом общественность?
- Это зависит от каждого конкретного случая. Не факт, что это нужно выносить на публику.
- Просто я не могу вспомнить ни одного показательного случая, когда человека, угрожавшего журналисту, ловили…
- Вы можете просто не знать этого. Если о них не было слышно - не факт, что этого не было.
- В том-то и дело. Может быть, те, кто угрожают, чувствуют себя в какой-то степени безнаказанными из-за того, что не видят практики по таким делам?
- Я знаю факты, когда не было публичного информирования таких случаев по желанию заявителя. Но результаты были - когда людей, которые угрожали журналистам, находили, наказывали и применяли все меры уголовного преследования. И я согласен с правоохранительными органами, что не все надо предавать публичной огласке.
Антон КОМАРОВ, директор телекомпании «ТНТ-Саратов»:
- Мне вообще кажется, что не надо делить журналистов и не журналистов. Все граждане Российской Федерации должны чувствовать себя защищенными. Какое-то странное деление пошло. Журналист что - не человек, что ли?
- Сейчас ходит много разговоров о необходимости ужесточения уголовного наказания именно тем, кто совершает преступления в отношении журналистов. Поскольку профессия признана одной из самых опасных.
- У нас есть много громких убийств, начиная от убийства Влада Листьева, которые до сих пор не раскрыты. И если кто-то думает, что этот закон будет работать… Не знаю.
- Как вы можете оценить работу правоохранительных органов в нашем регионе в плане борьбы с угрозами и нападениями на журналистов?
- Как вы хотите, чтобы я по пятибалльной шкале оценил?
- Как вам удобнее.
- Три с плюсом.
- Почему не пять? До чего не дотягивают?
- Потому что не все так быстро и все очень медленно.
- Оперативная работа страдает?
- Да!
- Давайте представим ситуацию, что вам поступила такая угроза.
- Я, естественно, обращусь в правоохранительные органы, несмотря на то, что поставил им три с плюсом. Но не единицу.
- Может быть, потом и поднимется как-то их оценка…
- Может быть, да.
Александр ПАРАЩЕНКО, главный врач областной психиатрической больницы Святой Софии
- Есть разница между угрозами как инструментом оказания психологического давления и угрозами, которые потом вполне могут воплотиться в жизнь?
- Конечно, разница есть. Как правило, угрозы очень редко заканчиваются действием. А то, что журналист всегда должен помнить о деликатности, это да. Человек, который угрожает, он уже засветился, и в случае чего сразу попадает под подозрение. Как минимум это должна быть анонимная угроза. В последнее время люди стали очень чувствительными к несправедливости. Я считаю, что всегда надо стараться быть объективным - как говорят, на правду не обижаются. Но очень часто домыслы носят оскорбительный характер и не имеют ничего общего с правдой. Конечно, таких журналистов, насколько я знаю, бьют. И бьют нещадно. А за серьезные статьи вы знаете, сколько наших журналистов пострадало. И я не думаю, что им кто-то угрожал.
- Сразу приступали к действиям?
- Ну, я не думаю, что угрожали. Может быть, намекали. Когда замышляют серьезное дело, вряд ли кто-то будет открываться.
- Бывает такое, что от статьи к статье на автора оказывается психологическое давление.
- Мотивы есть, конечно, всегда, потому что о каждом из нас можно сказать то, что мы не хотели бы слышать. У нас есть оборотная сторона души, которую мы не хотели бы открывать. А когда кто-то открывает, например, папарацци, конечно, это многих оскорбляет. Просто-напросто открываются факты, которые прятались. Всегда можно сказать - у человека такая работа. Но раз ты идешь на такую работу, будь готов к тому, что ты можешь пострадать из-за нее. Знаете, говорят, среди приличных людей за такое били серебряными канделябрами по зубам. Существует много опасной информации, которую нельзя выносить. Пожалуйста вам пример - сайт WikiLeaks. Он никого не оскорбил, он просто открыл секретную информацию. Причем он открывает ее дальше и дальше. Сразу же ему нашли уголовное дело, изнасилование пришили и так далее. Это тоже физическое устранение человека, который мешает работать.
- Что может заставить людей оставлять анонимные угрозы, если они реально не собираются убивать человека?
- Дело в том, что я работаю с психически больными людьми. Те, кто пишет угрозы, не подпадают под эту категорию. Психически здоровые гораздо больше всякой дряни и пакости делают.
- Ну а если нет умысла на осуществление своих угроз, то зачем они это делают?
- Очевидно, это желание проявить себя, заявить о себе. Со всем этим надо бороться не силой, а просто высмеивать такие вещи и иронизировать над этим. У меня часто бывало, что газеты писали неправду обо мне, о моей работе, оскорбляли меня. И они ждали, что я подам на них в суд. Я им такого удовольствия не доставлял, потому что знал, что на это все и рассчитано. У меня был один очень серьезный суд с газетой - я дело выиграл. Не буду называть этого журналиста, сейчас мы очень хорошие друзья, он очень хороший человек. Но тогда он совершил глупость.