Франшизофрения

Что такое франшиза? Это право на ведение самостоятельного бизнеса с использованием уже раскрученного бренда, которое владелец бренда передает на время независимым (ну, в идеале) предпринимателям. А что такое шизофрения? Это вид психического расстройства, для которого характерна дезорганизованность мышления. Вам, наверное, кажется, что у двух этих явлений нет ничего общего, кроме нескольких одинаковых букв в названиях?

Теоретически вы правы. Но! Но! Наша губерния временами чересчур напоминает ту самую Страну Неприятных Чудес, куда в сказке Льюиса Кэрролла попадает юная Алиса. Здесь возможно решительно всё, и с каждым днем становится «всё чудесатей, и чудесатей».

Прежде чем продолжить тему, позволим себе небольшое историческое отступление в год 2008-й, когда в губернском медиапространстве обозначилась газета «Наша версия в Саратове». Точнее говоря, столичный еженедельник «Наша версия» существовал и раньше, однако у него в наших краях не было версии региональной. До поры до времени в ней просто не было нужды. Ситуация изменилась вскоре после того, как отношения тогдашнего губернатора Павла Ипатова с нашим Великим Земляком, витающим в заоблачных околокремлевских сферах, испортились непоправимо. Грянул гром, сверкнула молния, пахнуло озоном - и тотчас же одна таинственная структура купила у москвичей право на выпуск губернской газеты под знакомой шапкой.

По слухам, покупатели бренда были наняты Партией Жизнелюбов и Восторгов (сокращенно ПЖиВ). Ясно, что большинство газетных полос, как и прежде, делались в Москве, но некоторые - в среднем три-четыре страницы на номер - теперь верстались в Саратове. Статьи для сугубо местной публики должны были гвоздить здешних врагов Партии Жирафов и Верблюдов (сокращенно ПЖиВ). Вы спросите: а почему была избрана такая форма, как франшиза? Неужто у партии не хватило бы денег на эксклюзивно свой - с первой по двадцать четвертую полосу - еженедельник?

Ответ очевиден. Партийных (и сочувствующих) денег, подозреваю, хватило бы даже на то, чтобы выпускать подобный еженедельник не на бумажной основе, а на карамельной, и чтобы все буковки были отлиты из шоколада высшего качества, и чтобы главного редактора привозил к месту работы «мерседес» со стразами во всех местах, влекомый тройкой лихих арабских скакунов... Загвоздка была в ином: чем объем заполнять. Вернее, понятно чем - обличениями, ниспровержениями и поношениями. Непонятно - как. Чтобы ругать врагов Партии Жареных и Вареных (сокращенно ПЖиВ) без передышки 24 страницы в неделю, нужны в огромном количестве местные небрезгливые журналистские кадры. Брать их неоткуда: пираний пера недобор - чай, не столица, ресурс маловат. Университетский журфак пыхтит, штампует, но все равно не справляется. И даже если бы, допустим, дерзкая научная мысль рванула сейчас с места в карьер и уже можно было вывести в пробирке клоны известных рыцарей страха-упрека-и-гонорара господ Почесовина и Осочуева, не факт, что такая новация решила бы проблему. Ведь даже за признанными мастерами слива и наката постоянно нужен глаз да глаз - а ну как взыграет в каком-то из клонов рудиментарная совесть и он втихаря сольет в СМИ секретную информацию от Партии Жупелов и Виражей (сокращенно ПЖиВ) вероятному противнику?

Имелся тут еще один существенный нюанс. КПД периодического издания такого рода не поднялся бы выше 2% (напомним, что КПД паровоза - 7%, а КПД ручной садовой тяпки - 5%). Опыт уже состоявшего тогда на вооружении здешних партагрономов полевого восьмиполосного навозожижеразбрасывателя системы «Политдозор» свидетельствовал: одно лишь беспримесное «политмочилово» есть субстанция с крайне специфическим запахом, который отпугивает рядового читателя. Ведь из тысячного тиража каждого номера «Политдозора» только сотня экземпляров, прежде чем кануть в макулатуру, могла некоторое время циркулировать среди облдепов, гордепов, губминистров и райсудей (разбирающих иски), а девять сотен оставшихся экземпляров в ожидании мусоровоза застревали по углам особнячка на улице Советской, слеживаясь в грязно-белые бумажные монбланы и опасно нависая над головами посетителей.

Напротив, франшиза предполагала, что газету с региональной вкладкой все-таки будут если не читать, то хотя бы листать отдельные рядовые саратовцы, а не только местные «пикейные жилеты». Если кто помнит, при советской власти торговля часто практиковала так называемую нагрузку. Хотите банку растворимого кофе? Покупайте вместе с ним две жестянки «Завтрака туриста». Хотите томик Габриэля Гарсиа Маркеса? Извольте заодно приобрести и монументальную графоманию нашего Георгия Мокеевича Маркова.

В случае с «НВС» действовал тот же неукоснительный принцип: отделение мух от котлет технически невозможно. Столичные публикации - в одном флаконе с местными. Из общей песни слов уже не выкинешь, а саму песню - не задушишь и не убьешь.

При главреде Романе Чуйченко франшизонедельник получил в среде журналистов несколько глумливое прозвище «Чучеверсия» - и в этом чудном качестве остается и доныне, после ухода Чуйченко в иные сферы: и при главреде Эдичке Абросимове (тот несколько месяцев вообще ухитрялся рулить газетным процессом издалека, буквально не сходя с Крещатика), и при и. о. главреда Оленьке Бурцевой (вчерашняя школьница творила газету то на коленке, то на бегу, между сдачей зачетов в ПАГС и приготовлением супа), и при нынешнем и. о. главреда Н. И. Петраченко (кто это - мужчина? женщина? Николай Иванович? Нина Игоревна? Нам, увы, неведомо; похоже, фигурант секретный - лица не имеет).

Собственно говоря, никакая редакторская чехарда в Саратове не влияла и повлиять не могла на характер издания Партии Жар-птиц и Ворон (сокращенно ПЖиВ): вопреки известной поговорке могли уехать клоуны, но не сам цирк с конями. Тут сюрпризов не было, дивертисмент утверждался на самом верху, отклонения от сценария не поощрялись. Список мишеней для поношений в «НВС» изгибался вместе с линией партии, и по объемам еженедельных плюх и пенделей (кому - обличительный разворот, кому - заметочка на четверть полосы) на здешних вкладках сразу было видно, какие цвета из наличного спектра небогатой саратовской политпалитры в данный момент особо раздражают Великого Земляка: то ли красный, то ли зеленый, то ли белый, то ли вообще ультрамариновый.

А теперь самое время вспомнить начало наших заметок и от франшизы перекинуть мост просто к шизе. Собственно, этот мостик был наведен еще при Чуйченко, но бесперебойное двустороннее движение по нему сейчас особенно заметно, когда читательскую крышу начал неуклонно уносить еженедельный поток плюрализма.

Заметим, что московская «Наша версия» - периодическое издание отнюдь не революционное и не оппозиционное: оно, скорее, желтоватое, нежели супердемократичное, скорее, нацеленное на скандалы, чем на повседневные битвы с произволом госмашины. Однако, к чести столичных издателей, пропартийным оно никогда не было, поэтому членство героев публикаций в упомянутой выше Партии Желудка и Витрины (сокращенно ПЖиВ) не являлось для них индульгенцией. После осени 2011 года градус критичности на московских страницах «Версии» еще вырос, и их контраст с местными благонамеренными вкладками сделался кричаще заметен. Единая концепция, и без того непрочная, окончательно пошла вразнос. Под одной обложкой поселился сказочный зверь Тяни-толкай - символ плюрализма в одной голове. В отличие от Змея Горыныча, который мог смотреть всеми тремя головами в одном и том же направлении, Тяни-толкай по природе своей изначально устремлен в противоположные стороны.

Судите сами: местная вкладка попрекает коммунистку Алимову мифическими миллионами, а на московских страницах публикуется список кандидатов-миллиардеров от ПЖиВ и приводятся сведения о том, что часть партийных спонсоров находится за рубежом. На саратовских вкладках кромсают в клочья белые ленты и бранятся словом «Навальный»; здесь же граждане, которым не нравится начальство, именуются то ли «городскими сумасшедшими» и «параноидальными вечными общественниками», то ли заложниками Госдепа и «Форбса», а читателей призывают «помогать нынешней, пусть не во всем (!!! - Л. Г.) идеальной, власти». В то же самое время на столичных страницах еженедельника к протестующим относятся вполне уважительно, а слово «идеальный» по отношению к власти могло бы употребляться только в насмешку. Для местных вкладок крупнейшим авторитетом считается, например, сенатор Людмила Бокова, а для москвичей, к примеру, - диссидент от РПЦ о. Павел Адельгейм, не так давно трагически погибший. На местных страницах авторы (или, наверное, один автор под псевдонимами) рвут на груди тельняшку, защищая партию, которая уберегает нашу нравственность от радужных атак, а москвичи тем временем публикуют на обложке портрет сэра Элтона Джона.

Или вот, скажем: саратовцам впаривают статью о школьной форме, сопровождая текст снимком губернатора в удушливо-черном костюме и при галстуке, - а буквально через пару страниц для читателей той же газеты москвичи печатают легкомысленный снимок девушки топлесс. Вы можете себе представить на местных страницах «НВС» фотографию сенатора Боковой топлесс? (Ну ладно-ладно, мы пошутили... пусть это будет госдеп Ольга Баталина.) А совместный непарадный снимок Владимира Капкаева и Стивена Фрая? А портрет нынешнего губернатора Валерия Радаева без галстука и в переходящих полосатых труселях? Эти предположения сами по себе уже выглядят чем-то вроде государственной измены - в ее саратовском изводе...

Только, пожалуйста, не подумайте, будто главная цель публикации, которую вы сейчас читаете, - раздраконить «НВС». Напротив, в нашем медийном пространстве этот московский еженедельник с местной франшизой - по-своему важная и поучительная часть интерьера, эдакое наглядное пособие, зримое доказательство от противного. Ради интереса купите номерок в киоске. Всего за десятку вы сможете увидеть Тяни-толкая - то есть оценить контраст нормального журналистского общения с громыхающей пропагандистской жестью. И задуматься над главной проблемой: какие именно страницы «НВС», московские или местные, олицетворяют прошлое российской журналистики, а какие - ее ближайшее будущее? Полагаем, что ответы на вопрос будут разными: всё зависит от степени оптимизма читателей этих строк.