Календарный листок с красной восьмеркой, похожей на упавший знак бесконечности, спикировал в корзину. Выборы мэра российской столицы официально признаны состоявшимися. Бюллетени разложены по нескольким кучкам, учтены и подсчитаны Честьизбиркомом
Календарный листок с красной восьмеркой, похожей на упавший знак бесконечности, спикировал в корзину. Выборы мэра российской столицы официально признаны состоявшимися. Бюллетени разложены по нескольким кучкам, учтены и подсчитаны Честьизбиркомом.
Как и предполагалось еще до начала голосования, победу в Москве с небольшим официальным превышением 50% одержал и. о. градоначальника Сергей Собянин, чья главная заслуга перед москвичами - пост и. о. градоначальника. Однако его основной конкурент, оппозиционер Алексей Навальный (субъект нескольких уголовных дел и главная мишень государственных СМИ), сумел взять более 27% голосов московских избирателей, ухитрившись, таким образом, прийти к заветному финишу номером вторым.
Серебряная, блин, медаль. Мелочь, но неприятно; теперь не оберешься шума и криков про украденный второй тур. Впрочем, все варианты развития событий в Москве были просчитаны заранее. А потому еще в августе из высоких столичных кабинетов федерального значения в кабинеты пониже и попровинциальней - от Абакана до Ярославля - вроде бы спущена важная бумага, разъясняющая, направляющая и отмывающая новые горизонты.
Какими именно словами ту судьбоносную директиву обсуждали во всех российских регионах, вообразить не возьмемся: фантазии не хватит. Зато можем, пожалуй, вообразить приватный разговор, который состоялся в Саратове, в доме на улице Первомайской...
Представьте себе светлую и просторную комнату с гербом, на котором три рыбки образуют греческую букву «ипсилон». В кресле под гербом сидит задумчивый брюнет. У него фигура дискобола, лоб философа, уши художника, пронзительный взгляд оперного Мефистофеля и краткие невьющиеся кудри порядочного человека. Для простоты будем звать брюнета Олегом, например, Васильевичем.
Дверь в комнату приоткрывается, и вот уже число персонажей вырастает до двух: второй - темный шатен с повадками трепетной лани и округлым, крайне доброжелательным, хотя и несколько напряженным лицом сельского баяниста, которого внезапно лишили баяна, отвезли в город и сделали директором зоопарка. Для простоты назовем вошедшего Алексеем, допустим, Львовичем.
- Здравия желаю! - Гость деликатно застывает на пороге.
- Привет, Львович, - говорит хозяин кабинета, небрежно манит пришельца к себе указательным пальцем и тем же пальцем указывает на кресло у стола. - Слушай, друг, тут такое дело...
Олег Васильевич делает паузу и пару секунд молча барабанит по столу пальцами. Алексей Львович, присев, терпеливо ждет.
- В общем, так. Оттуда, - хозяин кабинета движением головы указывает на потолок, - пришло центральное указание. Ну ты понял, от кого. Сам говорит, что теперь несистемную оппозицию нужно не мочить, а любить. Новые веяния, типа. Чтобы не дубинкой по тыкве, не печенью по асфальту, не мордой об колено и не Чуровым поддых, а мир-дружба-президиум... Въехал, в чем фишка?
- Не-а, - осторожно мотает головой Алексей Львович.
- Хорошо, я объясню попопулярней. Вообрази, что мы объявляем тендер - ну, скажем, на поставку пяти тысяч ночных горшков в муниципальные детские садики. Чьи горшки, по-твоему, должны в итоге выиграть - случайного чела или нашего четкого пацана?
Гость морщит лоб, пожимает плечами и разводит руками: про горшки он всё прекрасно соображает, а вот про новые веяния - никак.
- Ладно, умник, тогда совсем простой примерчик, - говорит Олег Васильевич. - Надеюсь, теперь ты поймешь. Вот смотри: у тебя в жилфонде есть полсотни квартир для неимущих саратовцев. Кому ты выдашь ордера - всякой нищей списочной швали, которую ты знать не знаешь и ведать не ведаешь, или правильным, хорошо тебе знакомым гражданам, которые умеют помнить добро? А? Дошло?
Алексей Львович улыбается. Судя по его лицу, примерчик насчет квартир до него доходит отлично. Но он всё еще не в теме: при чем тут несистемная оппозиция? Неужто там, наверху, сдуру решили раздавать этим крикунам драгоценное муниципальное жилье?
- Ох, ну ты и тормоз! - утомленно вздыхает Олег Васильевич. - Черт с тобой, объясняю на пальцах. Внимательно следи за каждым словом. Оппозицию нельзя пускать на... на... На что? Ну?
- На выборы? - неуверенно заканчивает фразу гость.
- На самотек, чудило! Надо изначально контролировать процесс. Хорошее отношение Самого - та же валюта, и фиг ли его тратить на всяких немцовых-удальцовых? Короче, так: есть мнение выращивать своих Навальных в родных коллективах. По одному на регион, к будущим выборам. В нашем муниципальном образовании кандидатура утверждена и согласована. Так что давай, привыкай.
- Я?! - Алексей Львович подпрыгивает. - Но почему я?!
- Ну не я же? - отмахивается Олег Васильевич. - Сам посуди, Львович, из наших ты подходишь лучше всех по всем показателям. Во-первых, ты тоже красавчик, прямо настоящий мачо. Во-вторых, ты тоже Алексей. В-третьих, ты, как и он, жертва судебной системы. Ему ни за что влепили пятерик, а тебе... а тебе... - Хозяин кабинета шарит по ящикам стола, находит какую-то бумажку, искоса заглядывает в нее. - А тебе вот буквально на днях присудят двести. Приговор уже написан. Морально готовься.
- Двести лет?! - Лицо гостя сперва бледнеет, потом краснеет, потом зеленеет. - Они что, охренели? Мы же не в Америке! У нас же таких сроков вообще не бывает! И как мне, по-вашему, идти на выборы, если я всё время буду сидеть?
Олег Васильевич задумчиво чешет в затылке.
- М-да, ты прав, неувязочка. Либо идти, либо сидеть... - Он снова достает ту же бумажку и вчитывается. - Извини, Львович. Не лет. Рублей! Двести рублей штрафа. Вернее, сначала тебе присудят двести тысяч, а попозже ты обжалуешь приговор, и все лишние нули тебе потихонечку скостят. Считай, развели тебя на одну-единственную бутылку водки... Ну как, полегчало?
- Более-менее, - лицо Алексея Львовича медленно возвращает себе естественный цвет. - Но я всё равно не понимаю...
- А тут и понимать нечего, - прерывает его Олег Васильевич. - Наше дело солдатское: генералам видна вся картина, а твоя задача - исполнять приказ. Рано или поздно мэра у нас тоже будут выбирать, как в Москве. Когда выборы назначат, ты меня красиво победишь во втором туре, а я с позором уйду. В Москву, на повышение. Ну а пока - тренинг. На-ка, возьми брошюру - тут вся тактика Навального поэтапно, его выборные слоганы, интервью и тэ дэ. Умные люди все зафиксировали, скажи им спасибо. Изучай не торопясь, ничего не пропусти. Когда пройдешь матчасть, сдашь зачет мне, выйдешь в народ и приступишь к практике.
- Практика тоже будет? - печалится Алексей Львович.
- А как же! - энергично кивает Олег Васильевич. - Будут тебе и пикеты, и ОМОН, все радости жизни. Не куксись, держи хвост пистолетом. Бить теперь не станут - говорю же, новый курс, для своих скидка. Ты у нас кто теперь? Народный трибун. Начнешь выходить на митинги, обличать кровавый муниципальный режим и все его хозяйственные заморочки. Дороги, транспорт, ливнёвка...
- Всё ЖКХ... - несмело добавляет Алексей Львович.
- Именно! - соглашается хозяин кабинета. - Сам же прекрасно знаешь, где у нас в городе задница: туда и направь всю мощь народного гнева. Бей в набат, сноси крыши, вскрывай язвы, а я буду трусливо уворачиваться от споров с тобой... Блин, да с такой фактурой ты потом запросто перепрыгнешь и на областной уровень, а то и выше! Мы из тебя сделаем такого охренительного Навального, что сам Навальный иззавидуется... Вот, держи мегафон. Включил? Ну-ка, сдвинь брови и прокричи эдак сурово и непримиримо: «Управляющие компании - к ответу! Корректировкам - нет! Тарифам - стоп! Мэра - на мыло!»
Алексей Львович честно хмурится и произносит в мегафон все те слова, которые ему положены по новому статусу.
- Не верю! - морщится хозяин кабинета. - Нет экспрессии. Ты же трибун! Ты тигр! Ты должен рычать, а не ворчать. Ну ничего, это дело наживное, еще войдешь во вкус... А теперь давай-ка попробуй речевку. Считай, ты уже на митинге, а я, допустим, народ. Знаешь, что надо говорить на встречах с народом?
- Ну там... - теряется Алексей Львович. - Типа всё под контролем... Мы примем меры... Я лично прослежу... Как-то так.
- Ох, недотепа! - снова вздыхает Олег Васильевич. - Это не твои реплики, а мои или Валерь-Васильича. Теперь у тебя - другой репертуар... Ну-ка, открой страницу пятнадцать. Третий абзац снизу, выделено курсивом. Нашел? Кричи с выражением.
- «Кто здесь власть? Мы!» - читает Алексей Львович.
- Му-у-у-у, - передразнивает хозяин кабинета. - Ну что ты мычишь? Ты же не корова, ты тигр! Кричи. Отжигай. Заводи массы личным примером. Давай-ка еще разок. И не бойся децибелов, тут у нас звукоизоляция. Ори во всю глотку. Представь, что у тебя разбили «лексус».
- «Кто здесь власть?! Мы!!»
- Уже немного лучше. Но пока я чувствую, что твой «лексус» не разбили, а только поцарапали. Еще раз. Больше экспресии. Ты прикинь, Львович, «лексус» был новенький, только что купленный. И - всмятку.
В глазах Алексея Львовича вспыхивают искорки.
- «Кто здесь вла-а-а-асть?!!» - взрыкивает он. - «Мы-ы-ы-ы!!!»
Стены сотрясаются. От мощного акустического удара герб с рыбками падает на пол. У Олега Васильевича закладывает уши.
- Другое дело, - с удовлетворением кивает он. - Зажигательно. Молодец, вживаешься в образ. Теперь вижу, что тигр. Барс. Не знаю, как в столице, а здесь лопухи поверят, зуб даю... Знаешь, на секунду даже я поверил, что в нашем городе власть ты, а не я.