Продолжение. Начало повести см. в №23
История вторая. Обратная сторона идейности
Я служил, летал и был назначен замполитом части. Замполит - это заместитель командира по политической части. Он должен воспитывать подчиненных в духе преданности идеям Ленина и Коммунистической партии, разбирать семейные дрязги своих офицеров, а в многочисленных отчетах писать, что у нас всё хорошо, но будет еще лучше.
Один экипаж из эскадрильи транспортной авиации доставил воинам братской Болгарии какую-то железяку, выступил перед школьниками - детьми наших братьев по оружию - и возвратился на базу. Вдруг звонит мне особист - это такой человек, который назначен шибче всех заботиться об интересах социалистической Родины, и заявляет, что у командира экипажа обнаружена порнография. (Если бы в наше время кого-нибудь обвинили в том, что он привез десяток-другой тонн героина, скандал был бы меньший.) Я поинтересовался, что же там добропорядочный, улыбчивый и трудолюбивый летчик привез. Особист достал из сейфа толстый журнал. Это был каталог лодок, двигателей и всяких запчастей к ним. Обвиняемый - Евгений - большой любитель водного спорта. Он говорит, что моря и реки - это вторая и третья его стихии после неба.
Положение было дурацким, я соображал, что же чертов шпион за своими считает порнографией - диффузор карбюратора или болт крепления крышки картера? Особист нервно вырвал у меня журнал и продемонстрировал последнюю страницу обложки. Там была изображена девушка в купальнике на палубе яхты и написано «Приглашаем в Болгарию». Благодарю Бога за то, что вразумил Он меня не спорить тогда с этим придурком от госбезопасности. Я равнодушно заявил, что разберемся. Придурок начал орать, что не разбираться надо, а прямо расстреливать. Пообещав немедленно этим заняться, я ушел к себе и назначил заседание парткома (везде, везде в СССР были такие маленькие филиальчики Центрального Комитета компартии). Гарнизон гудел как миллион ульев. Все, даже Женькины друзья, с каким-то сладострастием обсуждали происшествие и единодушно утверждали, что всё, кранты ему, выгонят без пенсии. Изгнанию же со службы должно было предшествовать, по тогдашним правилам, исключение из членов партии. Именно поэтому решающая роль во всякого рода наказаниях и карах принадлежала парткому, впрочем, всегда вполне сервильному и старающемуся угодить начальству. Сам Женька ходил черный и полудохлый. Не стал я его ни подбадривать, ни ругать, а повторил слова, сказанные мне когда-то Генералом (см. Историю первую).
При партийном комитете части был еще совет ветеранов, которые пришли на заседание часа за три до начала и, не чураясь матерщинной лексики, ругали бедного Женьку. Я открыл заседание и объявил первый пункт повестки - персональное дело коммуниста Ч. Парткомовцы и ветераны полчаса заходились в негодовании и требовали даже тюремного заключения для своего недавнего товарища. Для подведения итогов слово взял я и объявил две очевидные истины: во-первых, коммуниста Ч. много лет воспитывала партийная организация, значит - впустую? Во-вторых, неужели товарищи коммунисты всерьез считают, что девчонка из братской Болгарии с весьма скромными прелестями способна своротить всю нашу мощную марксистско-ленинскую идеологию?
Других слов ждали от меня товарищи коммунисты. Воцарилась тишина. Тогда голосом Юрия Левитана я объявил, что каталог издан в дружественной социалистической стране и подарен майором дружественной армии - нашим братом по оружию. «Вы что, на международный скандал провоцируете наше руководство?!» Крикуны обмерли. Тогда от меня поступило предложение: коммунисту Ч. поставить на вид - за то, что слабо защищал политику партии и правительства. «За» проголосовали единогласно.
Потом был жуткий скандал у командира части, в дивизии, но решение парткома оставили в силе. Через полгода Женьку выпихнули учиться в Академию, что было мечтой каждого летчика. Потом как-то по весне шел я по гарнизону и увидел на территории жилого городка совет ветеранов практически в полном составе. Ветераны перекидывались в картишки, но что-то насторожило меня. Рубашка карт оказалась фотографиями - гнусной, мерзостной порнухой, которой в те времена торговали глухонемые в поездах. Собранную колоду я одним махом разорвал напополам.
Ветераны эти вовсе не были какими-то презренными изгоями, всю жизнь третирующими добрых людей. Это были боевые летчики, бомбившие Берлин в 1941 году, прошедшие все битвы Великой Отечественной, потом Китай и Корею и много чего еще. Но каждая революция, каждый переворот отбрасывает общество к низшим формам - стае или стаду. А жить в обществе и быть свободным от общества, как писал классик, нельзя.
Продолжение следует