"Да здравствует наш суд — самый конституционный суд в мире!" — торжественно восклицал герой фильма "Кавказская пленница". Или, может, он немного по-другому восклицал? За давностью лет уж не упомнишь всех подробностей. Но за слово "самый" в этой фразе ручаюсь. Так вот: недавно наш самый-пресамый в мире КС принял судьбоносное решение. Отныне официальные проверки должны проводиться и по анонимным "сигналам" — как во времена СССР.
Комментируя решение КС, вице-спикер Саратовской облдумы, глава комитета по госстроительству и МСУ Александр Сундеев объявил: "Я поддерживаю эту инициативу, так как много информации идет, как отрицательной, так и положительной, которую нужно рассматривать. Я не думаю, что это решение станет инструментом в руках недобросовестных граждан. Они, конечно, есть и существуют, но порядочных гораздо больше, нежели недобросовестных".
Золотые слова! Пускай А. Сундеев и не А. Ландо, но он тоже ума палата. Особенно впечатляет упоминание о "положительной информации", которую, мол, тоже следует проверять. В переводе с депутатского на русский это может означать лишь одно: теперь начальству придется реагировать не только на негативные, но и на позитивные "сигналы" граждан, пожелавших остаться неизвестными.
Сразу представляешь себе картину в духе гоголевского "Ревизора".
— Я пригласил вас, дамы и господа, чтобы сообщить пренеприятное известие, — говорит губернатор Валерий Васильевич, обводя мрачным взглядом чиновников. — На нас накатали анонимку!
— Как анонимку? — тревожно переспрашивает министр областной культуры Светлана Владимировна.
— Куда анонимку? — всплескивает руками руководитель областного минздрава Жанна Николаевна
— За что анонимку? — с дрожью в голосе вопрошает министр образования Марина Анатольевна.
— На кого конкретно анонимку? — деловито интересуется глава ОПы Александр Соломонович.
— Вот так вот взяли да написали! — сердито морщась, объясняет Валерий Васильевич. — На самый верх отправили, и по экземпляру в инстанции — от Госдумы до Генпрокуратуры. Там упомянуты все, включая и тебя, Соломоныч. Дня через три письмо вернут к нам в область, и значит всем придется реагировать. К счастью, есть у меня в курьерской службе верный человечек: он расстарался, тайком снял для меня копию. Так что теперь мы можем ознакомиться заранее, и у нас будет время подумать, как отвечать. Сейчас каждый прочтет вслух про себя. А начать...
Губернатор делает мхатовскую паузу, сдвигает брови и обводит тяжелым взглядом подчиненных. "Дениска... Дениска... Дениска..." — проносится в воздухе. Поймав взгляд шефа, вице-губернатор Денис Владиславович с обреченным видом приподнимается с места.
— А начать придется мне, раз уж я там первым упомянут. — Со вздохом Валерий Васильевич достает из папки бумажку, подносит ее к глазам, подслеповато щурится, читает: — "Губернатор — прирожденный лидер, харизматичный, красноречивый, блестяще образованный, человечный. При нем в области зарплаты пошли вверх, цены снизились, экономика приросла инвестициями, безработица исчезла, область избавилась от долгов, а дороги..."
— Погодите, это и есть та анонимка? — Александр Соломонович, не удержавшись, перебивает губернатора на полуфразе.
— Та самая, — угрюмо кивает Валерий Васильевич, — какая ж еще? Он ведь, гад анонимный, не жалобу накатал, а выразил благодарность, всем и каждому в отдельности. Ну-ка, Борис Леонидович, читай, там дальше про тебя...
Пожав плечами, Борис Леонидович берет письмо и читает:
— "Скромность — вот главное качество министра общественных связей и нацполитики". Та-ак, больше про меня тут ничего нет. Легко отделался. Соломоныч, теперь твоя очередь. Читай вот отсюда, где я пальцем показываю. "Председатель ОПы..."
Александр Соломонович приподнимается с места, но губернатор показывает ему жестом: рано, еще посиди. И говорит с досадой:
— Борис Леонидович, ну-ка без фокусов, давай читай дальше. Тебе там посвящена еще одна больша-а-а-ая хвалебная фраза.
— Еще фраза? Правда? — переспрашивает общественный министр с видом искреннего удивления и глядит в текст. — Где она? Не вижу! Ах да, нашел. Как я ее раньше не заметил? Близорукость повлияла, не иначе. "Его отличает ярко выраженное чувство..." Гм. Чувство. Конец предложения. Меня отличает чувство. Точка.
— Не валяй дурака, дочитывай до конца, — сердится губернатор.
— "...чувство собственного достоинства", — дочитывает министр и, поджав губы, добавляет: — Хам! Хам! Знал бы, кто это написал, порвал бы его на куски... вызвал бы на дуэль... на поединок... на расширенную коллегию... в следующем квартале... Соломоныч, дальше про тебя. Принимай эстафету. Только сперва валидол прими.
— "Председатель ОПы — умен, как Большая Советская Энциклопедия и Гарвардский университет вместе взятые, — упавшим голосом читает Александр Соломонович. — Он немногословен, несуетлив, терпеть не может пиар, предпочитая творить добро исподтишка. О его толерантности..." Нет, я не могу продолжать, лучше увольте меня. Или расстреляйте. Или отправьте послом в Новые Бурасы.
— Читай, кому говорю! — губернатор пристукивает кулаком по столу.
Глава ОПы съеживается и продолжает трагическим голосом:
— "...и деликатности слагают легенды. При нем общественная палата нашей области стала подлинным воплощением плюрализма и профессионализма..." Ну что за негодяй! Клеветник! И как такого земля носит! Марина Анатольевна, держитесь, дальше про вас.
Министр образования области с трепетом берет письмо, читает:
— "Министр образования области — само совершенство! При ней учителям не задерживают жалованья, детские дома не закрывают, поборы в школах прекратились, а школьные столовые..." Валерий Васильевич, дальше совсем неприлично, прошу вас, избавьте меня как мать и как женщину от этого от-вра-ти-тель-но-го чтения.
— Не избавлю! — приказным тоном говорит губернатор.
— "...во всех районах области..." Нет, нет, я не могу!
— Еще как можете! — чеканит губернатор. — Вы министр или где? А если завтра война? А если упадет метеорит? Ну!
— "...по качеству продуктов и разнообразию блюд — на уровне лучших ресторанов..." О, какая низость!
Министр образования отбрасывает письмо, закрывает лицо руками и рыдает. Через несколько секунд к ней присоединяются ожидающие своей участи Жанна Николаевна, Наталья Александровна, Светлана Владимировна и прочие руководящие дамы. Представители сильного пола пока держатся, однако и они на грани нервного срыва.
— Ладно, — сдается губернатор. — Я понимаю, нервы у всех не железные. Больше не будем ничего зачитывать вслух. Но раз уж собрались, давайте вместе решим, что делать? Мы же должны как-то официально реагировать. С одной стороны, анонимка. С другой стороны — неустановленный негодяй ведь не жалуется на нас. Он ведь, скотина такая, хвалит и благодарит! Как мы теперь можем написать: "Произведена проверка, факты не подтвердились"?
— Давайте напишем наоборот, — предлагает Борис Леонидович. — "Произведена проверка, факты подтвердились". Все, тема закрыта.
— Черта с два! — качает головой Валерий Васильевич. — Я и так прикидывал и эдак: со всех сторон засада. Если факты подтвердились, значит, придется готовить документацию и представлять доказательства. Вы готовы предъявить им бюджет без дыр, ОПу без демагогии, дороги без долговых ям, школы с библиотеками без проблем, полицию без коррупции? Кто хочет лечь на эту амбразуру? Есть желающие? Или понадеемся, что все покроет стихийное бедствие? Только помните: челябинцы вон пять лет выпрашивали у федерального центра метеорит. Надо было раньше, еще при прежнем губернаторе подсуетиться.
— Вот и я о том же! — торжествует облдумский спикер Владимир Васильевич. — Я всегда говорил: во всем виноват кто? Ипатов. А мы — белые…
—…и пушистые! — счастливо подхватывает Александр Соломонович.
Валерий Васильевич тяжело вздыхает:
— Зайчики…