Председатель саратовского СЖ Лидия Златогорская: «Обращение в суд — это правовой конфликт, в котором не всегда побеждает правый»

Глава Марксовского района Юрий Моисеев обратился в Большое жюри Саратовского союза журналистов с просьбой дать оценку публикациям Салимжана Гайсина. Корреспондент ИА «Версия-Саратов» связался с председателем Саратовского регионального отделения Союза журналистов России Лидией Златогорской, чтобы получить комментарий по поводу этого, как выяснилось, прецедента. Однако разговор вышел несколько в другую плоскость и оказался частично посвящен проблеме юридической защиты журналистов в судах.

- Здравствуйте, Лидия Николаевна. Вас беспокоят из ИА «Версия-Саратов». Хотелось бы узнать по поводу обращения главы Марксовского района в Большое жюри по поводу «неэтичных» статей.

- Уточняю. В заявлении сказано, что тенденциозно освещается жизнь Марксовского района. В подтверждение в понедельник должны привезти материалы — видимо, статьи, набор статей или одну статью, пока еще непонятно. Поэтому в понедельник, когда мы получим материалы, мы их размножим и экспертам нашим, членам Большого жюри, направим. Есть процедура, не менее 10 дней, даже, может быть, до 20 дней, их будут отсматривать. Потом мы назначим очередное или внеочередное заседание. Поэтому дату я сейчас назвать не могу.

Мы не будем спешить, надо, чтобы каждый член Большого жюри ознакомился с материалами, и составил собственное представление. Нечасто к нам главы обращаются в Большое жюри, так что может быть этот процесс и будет ускорен. Но уж в любом случае время на рассмотрение у каждого должно быть, чтобы сделать объективные выводы по этому поводу. Чтобы быть третейским судьей, обязательно изучить все обстоятельства. Поэтому мы не будем спешить, мы не будем говорить о каких-то датах, тем более, что нам важно принять объективное решение. Если есть действительно какие-то ошибки нашего журналиста, мы должны их признать. И если есть субъективизм в оценке со стороны главы, то мы тоже об этом должны сказать. И результаты, конечно, будут немедленно известны всему сообществу и, конечно, мы сообщим в средства массовой информации.

Но пока, тем более, что председатель Большого жюри, Валерий Владимирович Прозоров, возможно, не знаю, даже в отпуске сейчас. Мы это все будем обсуждать именно в понедельник, когда будет понятно, какие именно имеются в виду статьи. Когда мы получили заявление, и в подтверждение никаких материалов не предоставили, мы договорились так, что пусть не копии — у нас же шесть-семь членов жюри, - ладно уж, мы сами размножим, но дайте нам эти спорные материалы. Вот такая у нас ситуация.

• Скажите, а были уже подобные обращения от достаточно высокопоставленных чиновников, которые жаловались на неэтичность публикаций?

• Ровно ни разу (смеется).

• То есть ни разу такого не было?

• Ни разу. Наоборот, я сама обращалась, когда у нас были громкие дела и суды. Были, конечно, моменты, когда и депутаты выражали недовольство, вот мол, ваши журналисты. Я сама предлагала: все давайте рассматривать гласно. Потому что способность признать ошибку, это, во-первых, показать коллегам, что они в чем-то неправы, это, в общем-то, свойственно исключительно сильной стороне. Мы считаем себя достаточно сильной региональной журналистикой, поэтому мы готовы идти на это самоограничение. То есть признание ошибок, признание того, что где-то мы нарушаем кодекс журналистской этики или идем на грани нарушения, например, российского законодательства, - мы это готовы признать.

  Конечно, политики скорее обращаются в суды, потому что это громко, и у них есть ресурс для этого. У нас этого юридического ресурса нет. У нас нет юридического сопровождения, почему мы всегда и проигрываем. Все-таки в судах эта состязательность, защита должна быть очень серьезной. Не то, чтобы именно серьезной, а уже имела опыт судебных разбирательств именно связанных со средствами массовой информации. Там есть свои тонкости, там есть свои нюансы. И это наша слабая сторона. Во-первых, у нас вообще пока нет юридической службы, и, как правило, нет опыта. Были у нас судебные дела, в которых мы могли за счет Фонда защиты гласности оплатить адвоката, мы их выиграли. Мы прекрасно понимаем, что создание этой системы — Уполномоченного по делам, вернее, аппарата, института Уполномоченного по делам СМИ — это возможность иметь более солидную юридическую поддержку, и вообще эту поддержку иметь. Но мы рассчитываем исключительно на то, что и сообщество как-то будет участвовать в этом, я имею в виду финансово.

• Вы имеете в виду журналистское сообщество?

• Да, я имею в виду журналистов, средства массовой информации, которые имеют солидных учредителей, и понимающие, что лучше перевести эти конфликты в разряд диалога, поиска компромиссов, чем громко хлопать дверями в суде. Все это у нас уже было: суды, они и бесперспективны, и безрадостны. Мне кажется, когда сообщество будет внутри себя развивать критику, уж в любом случае, совсем безвинных нет, нет идеальных. Но если мы научимся признавать собственные ошибки, то, мне кажется, и уважения к нам будет больше. И меньше будет зубоскальства, меньше этого вот ехидства, потому что как правило, как бы красиво мы ни выразились в адрес оппонента, нам это ничего не добавляет, и в следующий раз все может в точности так же повториться. Я имею в виду ситуации, когда на нас в суды подают и выигрывают. Практика такова, мы в такой стадии находимся. А если мы с другой стороны начнем этот процесс, возможно, и политики тоже поймут. Кстати вот, как раз со стороны сообщества злобное шипение, от некоторых, конечно, безусловно. У нас прошел семинар по этому поводу, мы в едином порыве — очень убедительно это звучит. Это не наш опыт, мы только идем к этому. Это опыт развитой журналистики.

  - Какой именно опыт вы имеете в виду?

• - Опыт обращения в суды. Я имею в виду, мы семинар проводили в начале недели, не буду голову морочить по этому поводу. Мы действительно будем стараться укреплять через реформирование Большого жюри, будем укреплять свои позиции, отстаивать свои этические правила, следование этим правилам, и будем юридически защищать себя. Но в то же время, мы очень рассчитываем и на то, что будет развиваться диалог, чтобы мы были правильно поняты, и чтобы мы вторую сторону, считающую себя обиженной, так же понимали, в чем ее аргумент.

• То есть в целом вы выступаете за то, чтобы обращения, подобные тому, с которым пришел к вам глава Марксовского района, чаще бы поступали к вам, чем шли в суд?

• Конечно. Безусловно. Потому что досудебное разбирательство всегда снижает уровень конфликтности. Все равно, обращение в суд, как бы ни звучало, что суд — это цивилизованный метод, это правовой конфликт, в котором не всегда побеждает правый. Вы знаете, что это такое. Дело в состязательности. А в данном случае в качестве экспертов выступают авторитетные журналисты, авторитет которых подтвержден и сообществом, и практикой их работы. Это серьезный наш ресурс и мы будем использовать. Не для того, чтобы наших журналистов поставить на место, а для того, чтобы, признавая свои ошибки, мы двигались к хорошей, ответственной журналистике.

• Вы говорили о реформировании. Реформирование чего именно имеется в виду?

• Большое жюри существует как комиссия по журналистской этике. Мы этот состав утвердили лет пять-шесть назад. Мы предполагаем расширить состав, и предполагаем, что будем обязательно привлекать юристов к рассмотрению возможных обращений по поводу конфликта в СМИ. Мы будем стараться найти этот ресурс, у нас просто его еще нет. Предыдущий опыт — были обращения, даже не могу сейчас сказать, что... это всегда было полезно. Но сказать, чтобы было какое-то громкое событие, дело... С одной стороны, общественная организация не должна работать так, чтобы все немедленно озвучивать, каждый свой шаг. Какая-то работа проводилась безусловно, в том числе и по вопросам этики.

  Большое жюри сыграло свою роль, когда у нас несколько лет назад было некое размежевание между, так сказать... граница проходила — вот муниципальные СМИ, вот областные. Было некое пренебрежение со стороны областных, и к Союзу было отношение не очень уважительное. Может быть, это и задело. Союз, может быть, в свое время не смог объединить. А Большое жюри свою роль сыграло. Было несколько обращений по поводу публикаций, но это все давно прошло в СМИ, и я не хочу будоражить. Но я хочу сказать, что благодаря тому, что был такой взыскательный разговор, предметный, абсолютно точечный, по конкретному поводу, - нас всех это и охладило, наши горячие головы. Я вот лично такой вывод для себя сделала: люди горячатся иногда, перехлестывают в своих оценках, потому что им хочется в этой организации, в Союзе журналистов, видеть серьезную организацию, которая бы более последовательно защищала интересы журналистов. Правление тоже такие выводы сделало, начали более активно какие-то акции организовывать, обращения. Работа намного оживилась после этой критики. Мне кажется, это хорошо было, правильно.

  А теперь, конечно, очень большое количество обращений в суды о защите чести и достоинства. Сейчас серия публикаций по признакам экстремизма. Обвинения серьезные, но как правило мы же проигрываем в судах. А есть желание в досудебном порядке как-то снять конфликт. Конечно, до конца он не снимется, но в конфликте всегда участвуют как минимум два или юридических, или частных лица. И попытаться найти какой-то компромисс. Не то что там «мирись-мирись, и больше не дерись», а чтобы позиции как-то сверить. А для того, чтобы сверить позиции, надо, чтобы эксперты посмотрели на это непредвзято.

  У нас абсолютно нет установки на то, даже внутренней, что «наших бьют, наших защищать надо». Нам поверят и к нам будут обращаться, если мы будем объективны. Я говорю, что нет идеалов. И если кто-то не дотянул до качества, то ничего страшного не будет, если мы эти ошибки укажем и скажем: «Ребята, давайте больше не будем так делать». Другим неповадно будет. И будет замечательно, если выяснится, что наши оппоненты обиделись, не имея на это оснований, мы будем счастливы, если мы об этом скажем вслух. Да, это критика, она горькая, но извините, так бывает. Поэтому мы и берем на себя такую ответственность, быть максимально объективными. Тут уж нельзя никому подсуживать.