Меня, как стороннего наблюдателя за процессом, поражает переход на все более и более простые формы в литературе. Если проза — то малая, если стихи — то с матом.
В минувшие выходные в Саратове прошел шестой ежегодный поэтический фестиваль "Дебют-Саратов", который в этом году обзавелся еще парой слов в названии: "Центр весны". По словам организатора и главного идеолога Михаила Богатова, в 2013 году произойдет окончательный ребрендинг сего действа.
Фестивалей в Саратове проводится откровенно мало, однако организаторы, по всей видимости, решили брать не количеством, а размахом: Собиновский, "Саратовские страдания"... Так до сходных масштабов постепенно дотягивается и поэтический фестиваль, успевший уже несколько видоизмениться с момента своего зарождения. В этом году в нем приняло участие около сотни поэтов, выступивших на 8 площадках. Основные чтения прошли в рок-баре "Machine Head", где три вечера подряд некуда было ступить: заведение полнилось выступающими и зрителями. Фестиваль меж тем традиционно не ограничивается одними лишь чтениями: его гости не только участвуют в творческом процессе, но и пытаются его (процесс) осмыслить, читая лекции и проводя коллоквиумы.
Как совершенно справедливо отметил на пресс-конференции Богатов, чтения получились долгими и изнурительными: начинаясь в семь часов вечера, заканчивались они не раньше половины одиннадцатого, а второй день фестиваля вовсе плавно перешел в третий — выступления преодолели отметку в 00:00 часов. Но, помимо изнурительности, пожалуй, главным критерием была насыщенность вечеров громкими именами, представляющими разные жанры и взгляды как на поэзию, так и на жизнь в целом.
Для того, чтобы представить, что это было, можно заглянуть на сайт фестиваля, прочитать список выступающих и, если фамилии вам о чем-то говорят, сразу станет ясно, насколько "звездными" оказались поэтические вечера. Я не буду заострять на этом внимание: кому интересно — посмотрят, хотя почти все интересующиеся, полагаю, были там сами. Я хочу о другом сказать, принципиально, насколько это возможно, обойдясь без имен. Эдакая ложка дегтя в бочке поэтического меда, о которой трудно молчать.
Поэзией, грубо говоря, я интересуюсь раз в год, посещаю не много мероприятий, кроме этого фестиваля. Как отметил на закрытии опять же Богатов, это трехдневное действо является своеобразным поэтическим бромом, после которого долгое время не хочется ни читать стихов, ни писать их. В моем случае — еще легче: их написанием я никогда и не занимался. Но полученных порций мне, собственно, почти на год и хватает, а внезапно возникающую время от времени жажду можно утолить купленными на чтениях книгами, которых, как правило, в Саратове не достать.
Меня, как стороннего наблюдателя за процессом, каждый год поражает переход на все более и более простые формы в литературе. Если проза — то малая, если стихи — то с матом. Нет, я не противник обсценной лексики как таковой, и не противник её появления в литературе. Однако тяжело выслушать пять часов стихов, в которых, как выразился один из фестивальных поэтов: "Что-то там про п*зду и про Лондон".
Услышав наш диалог, Алексей Александров, заведующий поэтическим разделом саратовского литературного журнала "Волга", обосновал это пубертатным периодом авторов. На сцене в этот момент выступал молодой самарский поэт, судя по текстам, жаждущий секса и водки, а где-то на заднем плане — избавиться от одиночества. Остальные же эмоции, похоже, продиктованы простым комбинированием этих желаний в разных пропорциях. Чем он несказанно напомнил ту самую, отвратную сторону русского рока, когда "Чтобы сморкаться — не нужен платок" (из песни "Русский рок" группы "Рубль", - авт.). Но когда на сцену поднимается человек в возрасте, и читает нечто, из чего эти же желания выпирают еще более нарочито... По аналогии это, наверное, можно обосновать кризисом среднего возраста. А чаще — просто желанием привлечь внимание, сыграв на примитиве.
Ненормативная лексика, вещи отвратительные, или попросту физиологичные, действительно являются естественными раздражителями, притягивающими внимание читателя/слушателя. Правда слово "трахаться", например, за обилием своего употребления, совершенно теряет силу, замыливая собой слух уже ко второму из пяти часов выступлений.
Что вполне естественно, грешат таким китчем в первую голову авторы местные, чьи произведения выглядят как пародии на то, что остается литературой, содержа в себе термины и похлеще, ибо мат и искусство лично для меня явления все же не взаимоисключающие. Кажется, что саратовские поэты воспринимают стихи маститых авторов как иностранцы, скверно знающие язык, на котором те написаны. Как говорил в выступлении 1983 года Эдди Мерфи, занимавшийся тогда стендапом: "Иностранцы, которые плохо знают английский, понимают из всего шоу только маты. Они так меня и воспринимают. Но я ведь не могу выйти на сцену, сказать: "***, ***, ***, Спокойной ночи". Я ведь между матами еще и шутки вставлять ухитряюсь".
Упрощением до лежащих на поверхности псевдооснов страдают и саратовские акционисты, представленные, например, небезызвестным Александром Гоголевым, полностью выбросившим из своих выступлений содержание и минимизировавшим форму в пользу вызова и провокации. Не стану описывать его выступление, но эти мучительные десять минут в действительности умещаются в две строки. Откровенно говоря, удивляет, почему еще не отсек содержание Борис Глубоков, начавший откровенно косить под Гоголева, когда тот появился на поэтической сцене.
"Как это по-саратовски", - вздохнули рядом со мной несколько слушателей после выступления младогвардейца Всеволода Хаценко, который в сопровождении свиты из трех-четырех человек стремительно вошел в заведение, подошел к организатору и взгромоздился на сцену — выступать следующим. Отчитав практически не изменившуюся года за четыре подборку, он также стремительно покинул здание, на задержавшись ни на секунду. Самая характерная и самая хамская, пожалуй, черта саратовского поэта — ходить только на свои выступления. Всеволод, меж тем, успел со сцены поругаться со зрителями, не желающими его слушать, и попытаться уколоть "Версию", будучи опубликованным в которой его стихотворение, как ему показалось, "нашумело"... Хотя последнее, впрочем, совсем уж не важно: поэты — люди тонкой душевной организации.
Завершая затягивающийся текст, хочу обязательно оговориться, что дегтя этого местечкового лишь ложка, но большая его часть — саратовская. Остается надеяться, что проведение подобных мероприятий когда-нибудь доведет если не всех, то большинство местных и авторов и слушателей, до нужной кондиции. По окончании фестиваля организатор Богатов завещал поэтам читать хороших стихов больше, чем писать. Но лично мне кажется, что это — уже пройденная ступень, осталось начать правильно понимать, в чем их соль.
Ну а мы, еще не отойдя от впечатлений этого фестиваля, уже ждем новой бочки брома с неизменной ложкой чего-то горького и противного, что будет помниться только в первые дни после закрытия, постепенно вытесняясь другими, положительными воспоминаниями.