Дорога по Сокурскому тракту в ИК-10 заканчивается аккурат после газпромовских владений, дальше асфальт сменяется щебенкой. Наконец мы въезжаем за КПП, и сразу становится как-то неуютно и тихо.
Дорога по Сокурскому тракту в ИК-10 заканчивается аккурат после газпромовских владений, дальше асфальт сменяется щебенкой. Наконец мы въезжаем за КПП, и сразу становится как-то неуютно и тихо. Люди в форме молча выходят из одних дверей и входят в другие, при себе у них только рация и оружие — ничего лишнего. Перед воротами поднимают пыль два одетых в штатское дворника. "Десятка" знаменита тем, что здесь сидел Юрий Аксененко, здесь отбывают наказание те, кто впервые попал за решетку. Мы хотим посмотреть спартакиаду среди заключенных колоний строгого режима.
- Это еще не зона, - говорит пресс-секретарь УФСИН по Саратовской области Юлия Пенькова. – Давайте паспорта для оформления пропусков.
Над серой дверью висит четырехцветное табло, но оно, к счастью, не горит. К счастью — потому что белый цвет означает сбор с целью проверки, следующий знак – повышенная, затем и военная опасность и, наконец, самое страшное - полная общая готовность. Надеюсь, что это нам пока не светит.
На стендах вокруг можно увидеть график приема руководства по личным вопросам, отдельный стенд отведен сотрудникам, совершившим нарушения закона. На доске позора фотографии трех нарушителей с описанием содеянного. На доске объявлений висит памятка о запрете курения табака в помещениях, набор инструкций, почтовые адреса нужных официальных структур, и номер круглосуточного телефона доверия, по которому следует звонить, чтобы пожаловаться на нарушения или коррупцию. На отдельном листе имеется просьба не вкладывать в передачи сало, чтобы избежать проникновения вируса африканской чумы. Однако мое любопытство было быстро пресечено: оказывается стенды - тоже режимные объекты, которые нельзя снимать. Мда…
Вот к нам присоединяется наш гид — заместитель начальника колонии, подполковник внутренней службы Константин Михайличенко, и мы идем внутрь. Проход в зону огорожен решетками-шлюзами, внутри темно, запускают по три человека. В этом полумраке девушка за стеклом спрашивает каждого, есть ли у него при себе запрещенные предметы. Запрещенными, судя по объявлению, являются сотовые телефоны, симки и флеш-карты, фотоаппараты и модемы. Про видеокамеры ничего не сказано, оружие и наркотики, видимо, подразумевается. Телефоны мы выключаем и сдаем, фотоаппараты и камеру нам разрешают взять с собой.
Во внутреннем дворе кипит спортивная жизнь – играют в волейбол, кто-то разминается на турнике, прогуливающиеся в черной форме вежливо здороваются. Только руки не подают. На груди у каждого – бэйджи с фамилией, инициалами и названием колонии. Однако гуляют не все. Некоторые кучкуются в огороженных "вольерах" около двух или четырехэтажных корпусов. Суровые молодые мужчины все как один молча разглядывают нас, некоторые курят. Никто не улыбается.
- А почему они не сидят по камерам? Почему на окнах нет решеток? - удивляюсь я.
- Здесь нет камер, это же колония, а не тюрьма, - поясняет Юлия. – Они живут в отрядах, гуляют группами в определенное время, в столовую ходят строем, как в пионерлагере. Только без песен и речевок.
Нам показывают гордость зоны – вечернюю школу. Оказывается, у многих "постояльцев" нет и среднего образования, а оно в нашей стране обязательное, и дипломом средней школы можно обзавестись до 30 лет. При желании можно получить и высшее образование, разумеется, заочное.
Школа впечатляет: все классы оборудованы телевизорами и DVD, компьютерный класс подключен к интернету. При школе работают два компактных музея: боевой славы и краеведения, есть молитвенные комнаты для христиан, мусульман и иудеев. Есть даже живой уголок, где живут кролики, морские свинки, попугаи, голуби и морские черепахи. Рядом находится комната психологической разгрузки, уставленная аквариумами. Двое осужденных меняют воду в аквариуме с пираньями. "Пираньи не кусаются, это выдумки - они сами боятся", - поясняет один. На стеклянной столешнице с подсветкой рассыпан песок, на котором осужденные рисуют картины. По этому сэнд-арту психолог оценивает их психоэмоциональное состояние. Получается прямо как в старинной притче: "Научись писать свои обиды на песке, а радости на камне".
В колонии есть даже своя театральная труппа, которой руководит бывший артист костромского драмтеатра Филипп Яловега, поднявший самодеятельность на высокий уровень. К сожалению, Филипп здесь в таком же положении, что и другие "крепостные артисты". Сейчас идут репетиции спектакля "Завтра был бой", посвященного 200-летию Бородинской битвы. В небольшом помещении за сценой человек в робе играет в компьютерные игры. Наверное, заслужил.
В колонии работает даже свое кабельное телевидение. Осужденные сами снимают и монтируют еженедельные выпуски новостей. Освоить видеомонтаж можно тут же, за три года, первый из которых отводится на изучение компьютера. В ПТУ при колонии можно получить и рабочую специальность: стать швей, точнее, швеем, сварщиком, электриком или слесарем. Обитатели колоний изготавливают спецодежду, металлические беседки, ограды и контейнеры, деревянную мебель, кресты и даже гробы "вплоть до элитных" - говорится на сайте УФСИН.
- Мы ввели корпус с комнатами на четырех человек, по типу кампуса. Есть горячая вода, туалет, душ, шкафчики, – с гордостью замечает подполковник Михайличенко. - Там размещаются те, кто находится на облегченном режиме за примерное поведение и активное участие в жизни колонии.
- Да у вас тут пансионат какой-то! - замечаю я, понимая, что это далеко не так.
- Даже санаторий, - поправляет Юлия. – Их тут лечат, восстанавливают документы. Мы с вами если потеряем паспорт, замучаемся бегать по инстанциям, а им и не нужно никуда ходить...
Соревнования закончились довольно быстро, в тот же день приезжие участники отправляются "по домам". "Они соскучились за месяц. Везде хорошо, а дома лучше", - добавляет подполковник. Поговорка в этих стенах звучит странновато.
Подполковник Михайличенко опытный специалист, даже на улице он может с первого взгляда определить, бывшего "сидельца" или наркомана. Так же безошибочно он определяет, лжет его собеседник или говорит правду во время воспитательной беседы. "Я никогда не читаю личное дело, чтобы не было предвзятого отношения. Вдруг передо мной убийца-педофил, раздирающий детей на кусочки? Как я тогда буду с ним разговаривать?" - говорит он. Михайличенко советует своим подопечным двигаться вверх по социальным лифтам: работать и учиться, повысить духовный и культурный уровень, восстановить документы, наладить отношения с родственниками, тогда и руководство подаст ходатайство на УДО, в противном случае опять ждет возврат к строгим условиям, тюремному режиму и сожалениям о том, что "жизнь прошла стороной".
В проходной стояла пожилая уставшая женщина. Она принесла передачу – несколько сумок с продуктами, ящик помидоров.
Воздух свободы по ту сторону показался удивительно чистым…