В субботу, 19 октября, в Саратовском театре оперы и балета музыкант Юрий Шевчук и рок-группа ДДТ представили программу «Сольник». Концерт, который прошел при полном аншлаге, длился два с половиной часа. Шевчук несколько раз выходил в зал общаться со зрителями и полчаса пел на бис. После концерта Юрий Шевчук дал эксклюзивное интервью для ИА «Версия-Саратов» и радиостанции «Эхо Москвы в Саратове».
Никита Колпаков: Для каждого города в ваших выступлениях есть некая «изюминка», особенность. Что является «изюминкой» для Саратова?
Юрий Шевчук: Поймите, это живая работа, живая музыка. И, конечно, все зависит от зала. Иногда одну песню споешь и понимаешь, что нужно с другой стороны зайти. Программа меняется от города к городу. Зависит от зала, от публики, среды, атмосферы, твоего внутреннего состояния.
Колпаков: И какое было у вас внутреннее состояние сегодня?
Шевчук: Что-то приболел. Но ничего. Была война с самим собой. Но я себя победил. Концерт был хороший, глаза хорошие у зрителей в зале… Главное - достучаться. Для этого больше двух с половиной часов играли. Наши коллеги многие, которые сюда приезжают, они глаза закрывают, поют пятнадцать своих «боевиков». Вначале говорят: «Здрасьте». Посередине выступления: «Мы не видим ваших рук»; а в конце: «До свидания». И уходят. Они как манекены на витрине - показывают свои хиты и валят в гостиницу отдыхать. Главный «изюм» группы ДДТ и мой - желание достучаться до каждого человека.
Колпаков: А что вы хотите сказать своему слушателю?
Шевчук: А то, что он человек. Напомнить и себе, и зрителям, что мы - люди. И поэтому у нас и концерты длиннее, чем у других исполнителей, и энергетика другая, рваная. Мы в этом смысле ни на кого не похожи - у нас не просто концерт, а спектакль. Потому что нужно выбить из человека чувство сострадания, которое начинает работать в нем после хорошего спектакля, фильма, хорошей музыки. Чувство сострадания. А сейчас у нас многие привыкли уже - садятся в партер и говорят: «Ну-ка, клоун, развлеки меня». Мы сегодня не развлекали, и в других городах не развлекали, хотя у нас есть всё. Смех и радость мы тоже приносим людям не хуже бременских музыкантов, но главное, чтобы что-то в душе оттаяло, это очень важно. Для меня каждый концерт - это, прежде всего, общение с людьми. Зависит от настроения, от обстановки, от зрителей. Мы стараемся каждую свою программу продумать. Как выставить звук, как свет. Мы это всё с собой привозим специально. А этот бездумный чёс, которым занимаются музыканты, - это не для нас.
Колпаков: Кого вы считаете своей публикой? Ведь вы играете и в тюрьмах, и на митингах…
Шевчук: Мне не важно, в каком теле человек. Главное, чтобы он был человеком. Прожить это тело и дальше лететь. Сегодня об этом была новая песня. Напоминать об этом - главная задача, которую ставят себе и опера, и любая форма искусства.
Колпаков: Но ведь политические подтексты у вас очень ярко присутствуют?
Шевчук: Политические, безусловно, есть, как же без них? Мы же живем в стране, не в башне из слоновой кости. Всё есть: и лирика, и политика, и социальные проблемы. Всё есть в программе «Сольник».
Антон Наумлюк: В советское время протестовать было сложнее физически, но выбор, наверное, было сделать проще. Насколько сейчас сложно сделать выбор между протестом и соглашательством? Сложно выйти на митинг в поддержку политзаключенных?
Шевчук: И тогда было непросто, и сейчас тоже. Вообще, протест ради протеста - бред собачий. Думаю, я на такого человека не похож. Мне многое не нравится, я об этом говорю. Но прежде всего, надо начинать с самого себя. Вообще, как сказал апостол Павел, любая самая крутая истина, сказанная без любви, есть ложь. Вот вас родители же пороли в детстве, подзатыльник давали? Вы же их не прокляли, они ведь с любовью. Это очень важно. Любая истина, сказанная без любви, - ложь. Вот смотрите: добро должно быть с кулаками. Это, в принципе, о государстве. И у государства нашего очень много кулаков, но мало добра. Про добро забыли. Это мне очень не нравится, вот эта злоба такая всеобщая, все против всех. Конечно, сейчас сложно, но сейчас и время сложнее - раньше было черно-белое, а сейчас масса полутонов, общество наше усложняется, идет становление гражданского общества. Один за императора, другой за анархию, третий за православие, четвертый против, пятый, шестой, седьмой… Это безумие, но это и есть рост гражданского самосознания, брожение идей и прочее. Я этому, в принципе, рад. Но если бы не так злобно всё это было, было бы вообще хорошо.
Колпаков: А что вы думаете о событиях в Бирюлево?
Шевчук: События, события… Сегодня они одни, завтра другие. Например, на «Эхо Москвы» есть какой-то порядок людей, которые на каждую злобу дня говорят свой комментарий. Я этим не занимаюсь, потому что я пытаюсь понять какие-то общие тенденции, которые отражают конкретные проблемы. Как сегодня я читал стихотворение о том, что за частями никто не видит массива. Сегодня про Бирюлево, а если бы мы были в Древнем Риме, вы бы спросили меня: «А вот вчера произошло восстание Спартака, какое ваше мнение? Как с рабством быть у нас в стране, в Риме-то Древнем?» То же самое, в принципе. С одной стороны, в мире ничего не меняется, с другой - всё просто куда-то несется. Одни кричат: «В пропасть!», другие кричат: «В рай!» Что, в принципе, одно и то же. Бирюлево еще раз подтвердило, что в обществе большой раздор, и эта социально-политическая система, которая сейчас есть, не работает. И эти ребята, которые громили ларьки, могли пойти в сторону Кремля, а не в сторону ларьков. А это тоже всегдашнее заблуждение. И в 1905 году, и в 1917-м, и в 1920-м, и так далее. Всегда идут громить ларьки и магазины, а надо для начала хотя бы на выборы ходить.
Наумлюк: А вы свои песни рассматриваете как своеобразный «шлепок», как родители детей воспитывают? То, за что нельзя обижаться и проклинать?
Шевчук: Ну как… «Шлепок» - не «шлепок»… Я просто говорю о том, что у меня на душе наболело. Ну и прочее. Я не Макаренко, никого не воспитываю и не учу, как некоторые про меня пишут. Это неправда. Я просто выражаю свое мнение, абсолютно искренне, со всей душой. Еще и музыкально оформляю это мнение.
Наумлюк: Ну вы же понимаете, что вам нельзя ошибаться, потому что очень многие ориентируются на вас и ваши песни.
Шевчук: Конечно, нельзя ошибаться. Это очень серьезная большая ответственность. Но, безусловно, ошибаюсь, поскольку человек. Наша любовь, друзья мои, несовершенна. Совершенна она у попсы - там механика сплошная и фанера. И всё идеально. И поют, и пляшут. А у нас нет. И да здравствует несовершенная любовь. Потому что у нас есть куда идти, а у них - нет.
Наумлюк: Почти каждый ваш новый альбом, начиная с любимого мною «Рожденный в СССР», - это какая-то веха в ваших представлениях о мире вокруг. Сейчас какой у вас этап, как вы смотрите на то, что происходит?
Шевчук: Сейчас мы думаем о новом альбоме. Не знаю, как он будет называться. Если последний наш альбом «Иначе» - это был такой жесткий, актуальный рок. Яростный разговор о происходящем, прежде всего, внутри нас самих и с зацепом всего социального. А сейчас я пришел к какому-то выстраданному позитиву. С улыбочкой, с прищуром говорить, как я сегодня читал стих, что не так уж скверно всё. Наверное, в этом ключе я смотрю вокруг.
Наумлюк: Сегодняшняя программа намного веселее и жизнерадостнее, чем «Иначе».
Шевчук: Да, а была она очень не веселая два года назад. Мы к этому идем, потому что ну всё уже, иначе нельзя. Я бываю за границей, где мы показывали программу «Иначе», и я там говорил и журналистам, и зрителям: «У вас унывать еще можно, а у нас уже нельзя». Потому что уже некуда. Мы должны улыбаться этой бездне и показывать ей ... С ухмылочкой такой, с улыбочкой держаться и биться за свое.
Колпаков: А в вашем новом альбоме будет отражение того, что появляется гражданское общество?
Шевчук: Я же не политолог, не оцениваю какой-то рост. Мы немножко умнеем, конечно. У меня такое ощущение есть. И глупеем одновременно. Рознь идет сильная. Вот это мне не нравится. Какая-то взаимная ненависть, которой очень много сейчас разлито. Если бы она была только какого-то философского плана, тогда можно было бы жить. В результате возникают такие Бирюлево и Пугачевы. Такие очень суровые вещи возникают.
Колпаков: Вы говорите про рознь в общем или конкретно между определенными группами?
Шевчук: Конечно, у нас ненависть и социальная, и классовая, и межконфессиональная, вообще любая просто. И сексуальная. Возьми любые планы нашего бытия - везде рознь на всех фронтах. Дай Бог нам это пережить.