Сразу после школы, то ли в абитуриентское лето, то ли на первом курсе, мы с другом по совету знакомых пошли просвещаться — смотреть "другое кино". Это был фильм Паоло Пазолини "Сало, или 120 дней Содома"... Друг не смог досмотреть и до середины. Он вскочил со стула и вышел из зала, громко выкрикнув: "В жопу такое кино!" Мне тогда ничего не оставалось, как пойти вслед за ним. Знающие люди потом объяснили, что такая жесткая манера подачи должна работать как прививка от античеловечности и фашизма — небольшая доза бактерий, которая пробудит борющиеся с ней антитела.
Нельзя сказать, что работы, представленные на одиннадцатом телекинофестивале документальной мелодрамы "Саратовские страдания", изобиловали такими же сценами, как картины Пазолини. Но дозу бесчеловечности зрители получили сполна.
Близкие люди
Открывала "Саратовские страдания"картина, пожалуй, наиболее подходящая под жанр документальной мелодрамы, — "Нежданная любовь", снятая израильским режиссером Пас Шварц. В фильме рассказывается необычная история двух героев — дочери украинской эмигрантки Анастасии и ее друга Дорона. Соседи рассказывают, что 12-летняя девочка была очень активной и практически росла на улице, когда подружилась с местным парикмахером-лилипутом. Итогом их дружбы стало обвинение Дорона, который на 19 лет старше Анастасии, в развращении девочки. Суд приговорил его к четырем годам тюрьмы. Однако по окончании срока та, по чьей вине он угодил за решетку, решает извиниться. "Я росла на улице, и потому мне нравилось то, что меня слушают. Я, кажется, просто говорила им, что они хотели услышать", — призналась Анастасия. Был бы фильм художественным, режиссера или сценариста можно было обвинить в перегибании палки, ибо примирение заканчивается свадьбой. Но документальное кино не врет.
Ненамного проще обстоят дела и у девушки по имени Да-хи Юн из Кореи — разом и героини, и режиссера фильма "Близкие родственники". В свое время она, потеряв мать, осталась жить с отцом и маленькой сестрой, больной ДЦП, которую позднее было решено отдать в спецучреждение. "Иначе мы бы не справились. У нас не было выбора", — не раз за короткий фильм произносит, словно оправдываясь, отец. В ходе съемок Да-хи посещает своих родственников, которые на поверку оказываются не такими уж и близкими. В разговорах постоянно возникают паузы, а общение в этом загнанном в бешеный ритм мире сводится к совместному просмотру фильма и ужину, прерывающемуся для ответа на SMS. Только героиня фильма как-то выпадает из этого мира, переламывая его эгоистическую сущность и начиная встречаться со своей сестрой-инвалидом.
Пожалуй, еще более сложная встреча ждала героев фильма "Папа, здравствуй", снятого Натальей Кононенко. Как рассказала она сама, эта лента — лишь часть большого полнометражного проекта, вобравшая в себя одну из двух историй, которые войдут в итоговую работу. Ее герой — мужчина по имени Андрей, значительную часть жизни отсидевший за решеткой. "Но отец всегда был со мной. Даже когда я грабил и убивал", — говорит он. Однако папа однажды не выдержал, попросил не приходить и посоветовал уйти в монастырь. Андрей так и поступает, после чего решает вновь увидеться с отцом. "Я сама не знаю, как можно выбраться оттуда, с такого дна", — сказала после показа фильма Наталья Кононенко.
Бомба
Тема тюремного заключения и его влияния на человека поднималась в конкурсной программе еще дважды. Одна из посвященных этой теме картин даже получила на фестивале главный приз. Это аргентинская лента "13 дверей" режиссера Дэвида Рубио. 13 дверей — это 13 ступеней защиты в местной тюрьме. Именно столько решетчатых створок необходимо пройти, чтобы оказаться в камере того или иного блока. И каждый день заключенные сталкиваются в этих дверях с охранниками. Но раз в несколько дней и отпетые преступники, сидящие за тяжкие преступления, и "синие робы", как в тюрьме называют охрану, собираются в кабинете организованного в колонии университета для изучения социологии и философии. Этот кабинет становится для них местом без границ, где они — просто люди.
Вторая история касается тюрем уже российских, а это, как говорится, совсем другой коленкор. Один из героев — Олег Зубарев — отсидел за соучастие в убийстве. Ему удалось украдкой сделать некоторые кадры на камеру мобильного телефона. По возвращении на свободу он захотел на этих кадрах заработать, показав, "как на самом деле обстоят дела на зоне". Это вывело его на режиссера Владимира Тюлькина, который выступил здесь некоторым провокатором, сталкивающим Олега со своим коллегой Тарасом Поповым, снявшим в 1994 году скандальный документальный фильм про казахстанскую тюрьму. Стороны демонстрируют диаметрально противоположный взгляд на жизнь и на проблему. Если Олег не скрывает желания заработать, то Тарас хочет увидеть в материале человеческую и художественную составляющую.
Лица
Совсем далеким от тюрьмы, сумы и желаний снять фильм или просто получить денег оказывается Юра. Юра — это герой одноименного фильма Светланы Черниковой. Кажется, что вся эта суета ему не просто чужда, а он даже не все знает о ее существовании. Он просто живет в деревне на Алтае: ремонтирует дом, смотрит на звезды, работает, помогает соседке найти сбежавшую лошадь. При этом Юра не ищет во всех этих действиях некоего сакрального смысла. Он просто это делает, потому что это и есть жизнь. По крайней мере, его жизнь, в которой радость доставляют не деньги, а, например, хохочущая соседка, обнимающая найденную лошадь. Но и спутницу жизни Юра не ищет: "Женщина — не гриб, чтобы ее искать. А если и найдешь — в корзину не положишь", — говорит он.
Чем-то перекликается с этим фильмом картина "По образу и подобию", герой которой также большую часть времени один. Только его одиночество проходит в толпе людей. Это лифтер по имени Иисус, который живет в городе Бильбао в Испании и большую часть времени проводит в 2,5 квадратных метра. Там он наблюдает чужое счастье, взросление чужих детей, чужие любовь и смерть. "Есть тут одна девушка, которая мне нравится. Но у нас с ней ничего не выйдет — она такая красивая и умная. А те, которым нравлюсь я, не нравятся мне", — будто поддерживает Иисус Юру, также, кажется, не печалясь на счет неудавшейся любви.
Прививки
Целый ряд фильмов на "Страданиях" является как раз той самой частью программы, которая всего сильнее действует в качестве прививки от бесчеловечности. В этом году оказалась популярной тема мигрантов. Ее затронули сразу три картины: два коротких метра и один полный. Короткометражки "Моду Моду" и "Чужой" рассказывали о жизни мигрантов. А полнометражная австралийская лента режиссера Дэвида Феделе "Земля между" показала быт африканцев, которые хотят попасть в Европу и готовы месяцами, а если понадобится, и годами жить в Марокко в шалашах, надеясь однажды перелезть через приграничную стену. Эти люди каждый день молят Бога, чтобы он помог им оказаться сначала в лагере для беженцев, а затем переплыть Гибралтар. В это же время вожделенная Европа продолжает оплачивать труд марокканских охранников стены, регулярно избивающих тех, кто живет возле границы, и сжигающих их вещи. Но последние не сдаются, вновь и вновь сооружая самодельные лестницы и наставляя тех, кто побежит на очередной штурм с ними плечом к плечу.
Тем временем...
Были в программе и картины, играющие роль тех самых лучиков света, дающих надежду на то, что бактерии античеловечности проснутся не только у зрителей "Саратовских страданий". Это и египетский фильм "Хранители сада", который так понравился генеральному спонсору фестиваля Аркадию Евстафьеву. Видимо, ему, как бизнесмену, было интересно получить подтверждение того, что человек может все — даже вырастить урожай в пустыне. Это и фильм "Тем временем в Шанхае" про самый великовозрастный джазовый бенд — пенсионеров, которые, несмотря ни на что, находят в себе силы подняться с больничной койки ради концерта.
P.S.
А тогда, в начале студенческих лет, я все же досмотрел работу Пазолини. Скачал фильм, когда окончательно расцвела эпоха интернета. Что же касается моего друга, ему, кажется, хватило и половины той дозы бесчеловечности: недавно он закончил духовную семинарию и горит ярым желанием помочь спасти души всех, кто захочет этого спасения.