Общероссийский народный фронт, который в Саратове возглавляет сенатор Людмила Бокова, заявляет о себе как о площадке для обсуждения различных инициатив. После президентских майских указов ОНФ взял на себя роль контролера за их исполнением в регионах, чем немало досадил местным властям. При этом никто никогда не определял ни функций, ни статуса этого общественного объединения. О том, во что превратился Общероссийский народный фронт за три года, чем занимаются "фронтовики" и по какому праву они подчас довольно болезненно критикуют региональные власти, мы поговорили с Людмилой Боковой.
— Общероссийский народный фронт функционирует с мая 2011 года. Движение зарегистрировано?
— Зарегистрировано. Региональное отделение с учредителями, штатом. Это общественно-политическое движение.
— То есть это некоммерческая организация? Минюст его так зарегистрировал?
— Да, это так. В уставе обозначено, что это общественно-политическое движение. Сначала прошло формирование центрального аппарата, а потом создавались региональные отделения. Почти год назад я выступила учредителем отделения в Саратове.
— Какой статус у движения в общественно-политическом пространстве страны?
— Часто нас смешивают с некими партийными структурами. Никакого отношения ни к какой партийной структуре нет. По сравнению, с 2011 года мы утвердили себя как дискуссионная площадка. Есть ряд проектов, по которым идет постоянная работа, мониторинг. Сейчас идет процесс формирования общественного пространства, и Общероссийский народный фронт стал, наверное, единственным полем, где поднимаются многие темы и проводятся массовые мероприятия, связанные с образованием. В следующем году главной темой станет здравоохранение. Внутри ведомств проходят различные конференции, но они закрыты, а здесь мероприятия имеют общественный характер, и в них участвуют преподаватели, родители, общественные организации. Все могут высказываться и формировать повестку, которую нужно решать. Например, обеспечение детей местами в дошкольных учебных заведениях. Это прозвучало в ОНФ, благодаря этому было принято решение о финансировании этой программы на федеральном уровне и закреплено в бюджете.
— Это какая-то недопартия и недообщественная палата. Странная логика: проблема была озвучена, и с этим связано финансирование программы из бюджета.
— На правительство пошло поручение выработать механизм решения этой проблемы.
— Кто это дал такое поручение правительству страны?
— Точнее, предложение. Оно было выработано на площадке ОНФ, озвучено на правительстве и в качестве поручения правительством было взято. Любая тема должна пройти самое широкое обсуждение общественности.
— Не понимаю, зачем обсуждать проблему финансов с некомпетентными в этом людьми.
— А почему у нас СМИ обсуждают различные темы, важные для общества? Потому что они высвечивают мнение, сформированное в этом обществе. То же самое делает Общероссийский народный фронт.
— Если я пишу статью, посвященную нехватке детских садов, я делаю запрос в правительство с вопросом, почему не выделяется достаточно средств. Мне отвечают, почему нельзя выделить больше. Я проверяю цифры, и если они вполне обоснованы, если нет совсем уж явного воровства, то я не буду писать то, в чем я некомпетентен.
— Это правильно. Мы движемся в одном направлении. Ладно. Вот выделили субсидии в регионы для увеличения количества мест в детских садах. Давайте посмотрим, как происходит освоение этих средств.
— Это работа для контролирующих органов. При чем здесь вы?
— Эти контролирующие органы зачастую не совсем объективно оценивают ситуацию или не хотят видеть очевидного. Для этого должны быть общественные организации, независимые СМИ, которые могут поднимать острые темы и решать их.
— Есть закон, есть Уголовный кодекс.
— А где же находился закон и почему он не исполнялся в вопросе переселения из ветхого и аварийного жилья? Это один из проектов ОНФ. Где контролирующие органы, которые должны были выявить нарушения? Почему возникла такая ситуация, когда дом признан аварийным, а в программе его нет. Бабушка, которая там живет, подала в суд, выиграла его, а дальше что?
— А ваше участие здесь в чем?
— Не только выявить эту ситуацию, но и добиться решения вопроса, если не исполняется закон, дремлют надзорные органы. Давайте начинать с себя, с самокритики, и будем неравнодушными к вопросам.
— У вас есть компетенция оценивать проблему аварийного жилья?
— У нас нет компетенции для выступления в качестве профессиональных экспертов, но мы принимаем обращения граждан в наш адрес и с помощью СМИ говорим, что есть нарушения, призываем разобраться в этом. У нас есть право направлять письма и обращения, чтобы за проблемами был более пристальный надзор.
— Создается впечатление, что ОНФ был создан из-за того, что на местах пробуксовывает исполнение законодательства.
— Не только. Сегодня важно взять на контроль мониторинг исполнения указов президента, что возложил на себя Общероссийский народный фронт. Эти указы должны быть выполнены.
— Вы уверены?
— Ну а почему не должен быть выполнен указ о повышении заработной платы работникам образования?
— Может быть, потому что это дополнительная нагрузка на бюджет. Вы компетентны сказать, что это окончательно не обрушит бюджет региона?
— Не в этом вопрос. При чем здесь компетенция. Мы видим, как это выполняется — при помощи увеличения нагрузки на учителя. Или повышение заработной платы это объективный процесс? Говорить об этом всем вместе важно. Люди не верят формализму в отчете о проведенных мероприятиях, потому что по факту совершенно другое. Если есть проблема в бюджете, недофинансировании, есть механизмы сбалансированности бюджета.
— Бюджет Саратовской области на 2015 год заложен из расчета развития в 7 процентов. Это же сказки какие-то.
— Есть и более тяжелое положение регионов по сравнению с Саратовской области. Но это не значит, что мы должны закрыть глаза на проблемы.
— То, что вы говорите о работе ОНФ, было бы прекрасно, если бы звучало от имени общественной палаты. Зачем она тогда нужна?
— Мы не претендуем на ее функции. Если мы говорим о развитии гражданского общества, мы же не будем ограничивать себя в количестве этих институтов, чтобы у нас с этим все стало хорошо. Мы должны говорить об эффективности собственной работы. Давайте посмотрим, работают у нас сегодня общественные советы как нужно.
— А кто их будет оценивать?
— Сами себя давайте оценивать.
— Я представляю, как Александр Ландо говорит: "Я ничего не делаю, ни на что не способен"…
— У общественных советов и палат есть свои оценки эффективности, и подменять их никто не стремится. У нас есть свои задачи: мониторить исполнение указов президента. Мы взяли это на себя и делаем успешно, хотя результаты получились не те, которые бы хотелось. Сегодня мы спрашиваем: "А что помешало выполнить указы? Недофинансирование или халатное отношение?" Давайте честно себе признаемся, что возможности решения вопросов заложены не только в финансировании. В умелом менеджменте. Если сегодня пенсионный фонд тратит на себя любимых невероятное количество средств, чтобы построить красивое здание под мрамор, это что — эффективно? Мы должны на это спокойно смотреть? Мы добиваемся, чтобы конкурс на строительство был отменен.
— Как вы этого добиваетесь?
— В том числе с привлечением СМИ.
— Доверие к власти сейчас нулевое. Его просто нет. Вы будете обращаться в правоохранительные органы?
— Если наберется доказательная база, то будем, конечно. По зданию пенсионного фонда мы будем вызывать Романова (Александр Романов — руководитель Саратовского отделения Пенсионного фонда РФ — прим. авт.), чтобы задать вопросы по строительству.
— Не очень понятно, почему вы этим занимаетесь, а не правоохранительные органы? Зачем понадобилось создавать Общероссийский народный фронт, если, казалось бы, выстроена система органов от общественного контроля в виде палат до силовых структур?
— Это вопрос к контролирующим органам. Почему при всей этой системе указы президента выполнены только на 20 процентов? Давайте обсуждать, почему они не выполняются и что мы вместе должны сделать? Общероссийский народный фронт — дискуссионная площадка, на которой не только вопросы обсуждаются, но и предлагаются механизмы решения проблем экспертами, которых мы приглашаем. Например, сдвинули же мы тему аварийного жилья. Это был вопрос ОНФ.
— Этим должны заниматься городская администрация и минстрой.
— Почему же они этим не занимаются? Мы задали эти вопросы и не получили ответов.
— Это какое-то очередное ручное управление без системы.
— Важно, чтобы решение было найдено. Конечно, не все так легко и просто решается. Для нас важно, как проводимые сейчас реформы отражаются на жизни человека, который является конечным бенефициарием этих реформ. Если у человека есть льготы, а он не пользуется ими, то грош цена действиям муниципальной власти, которая не довела до сведения и не работала с ним по жалобам и обращениям. Задача ОНФ — не говорить, как власть должна регулировать разные процессы, а давать сигнал, что есть конкретное обращение от конкретных людей. Нам важно, чтобы были учтены проблемы простого человека: получила мама возможность устроить ребенка в детсад, или у нас очередь все еще формируется по воле директора.
— Накануне нашей встречи Вы озвучили инициативу ограничения въезда в Россию граждан из "недружественных стран".
— Это не ограничение. Это перенос общепринятого "принципа взаимности", который есть в международном частном праве, в российское законодательство. Это не личная инициатива, а общепринятая практика. Это, например, не отменяет принципа работы судов, когда идет защита прав и свобод иностранного гражданина, который проживает на территории России законно. Он обладает всеми правами гражданина. Но принципы международного права должны входить в федеральное законодательство.
— Это не значит, что если какая-то страна запрещает нашим гражданам въезд, то и наша запретит въезд для граждан этой страны?
— Не в такой интерпретации. Я не могу сказать, как это будет работать, я так далеко не заглядывала, но могу сказать, что считаю неправильным. Принято решение, что если иностранный гражданин совершил два правонарушения, он попадает в черный список. Сейчас в него входит более 250 тысяч человек. Давайте посмотрим, все ли они являются преступниками? Мне хочется, чтобы мы выстраивали наше миграционное законодательство, исходя из двусторонних интересов. Мы заинтересованы в создании рабочих мест, семей. От этого зависит благосостояние, и миграционное законодательство должно работать в интересах желающих приехать. То, как это будет выглядеть, — предмет дальнейшей работы над этим законопроектом.
— То есть это не станет ответом на санкции?
— Это никак не связано. Хотя для меня непонятны основания попадания в санкционный список многих из коллег. Почему их ограничивают в передвижении? Если я приеду в какую-то страну и буду учить их, как жить, попирать их ценности, то реакция понятная. Я стану человеком, который подрывает их национальные интересы. Я думаю, что для санкций должны быть конкретные действия. Вот так растягивать демократию не стоит. Тем более что принцип взаимности предполагает, что если у нас складываются благоприятные отношения со странами, то их развивают и дальше.
— Гораздо опаснее, если отношения не складываются. Не станет ли это очередным "железным занавесом"?
— Никто не сторонник того, чтобы был "железный занавес". Поэтому мы и спрашиваем: "За какие действия люди попали в санкционный список"? В законопроекте не прописано, с какой страной мы дружим, а с какой нет. Недружественность проявляется в попрании национальных интересов. Это отражено в законопроекте. Если есть конкретные действия.
— И кто будет определять эти национальные интересы?
— Для этого есть масса механизмов. Я сторонник того, чтобы это определял парламент — законно выбранный орган. Но это нужно обсуждать.