У меня есть приятель, с которым я периодически встречаюсь, и мы воодушевленно говорим о женщинах и о политике. В первом случае наши взгляды полностью совпадают и наш разговор не только не напоминает дискуссию даже отдаленно, он и на диалог-то, честно говоря, не похож, а просто разноголосый монолог. А вот во втором случае совсем иначе. Да. Во втором случае мы, вопя, перебивая друг друга и жестикулируя, мелкими шажочками приближаемся к набору столовых ножей, как бы невзначай так получается, чтобы успеть, значит, если что, дотянутся первым.
Дело в том, что мой приятель терпеть не может Запад, Америку, их образ жизни. Мы другие, нам это не надо. Он не собирается жить по их указке!
Обычно он кричит так, что я всегда выглядываю в окно, пытаясь разглядеть, как у него на пороге топчутся и хотят войти американцы с указками, чтобы это… ну…как бы сказать… в общем, указывать ему, как жить. Например, велят не употреблять больше в пищу квашеную капусту. И пить не из рюмок, а из каких-то "шатов". И сделать тату на ягодице "Я люблю Канзас".
Но американцев на пороге обычно не бывает, и я тоже кричу ему: "Ну где эти они, которые указывают тебе?! Почему ты их прячешь все время, когда я прихожу!"
Знакомая картина, не так ли? В общем, у каждого из нас свой набор аргументов, который напрочь игнорируется противной стороной, что очень удобно. Так одни и те же аргументы можно использовать из раза в раз.
В какой-то момент я окончательно отчаялся в своей идее переубедить эту упрямую дубину, как вдруг он решительно и одномоментно переубедил себя сам. Подвел черту. Обрубил на самом интересном месте. Выключил свет.
Он купил доллары! Немного, тысчонку. Да, вот так. Ин Америка ви траст. Причем звонил мне, и я по интернету искал банк с самым выгодным курсом, советовал ему, он туда ехал, там долларов не обнаруживалось, потому что у всех есть интернет и все искали выгодный курс. Он ехал в другой банк, третий… Купил, насилу нашел. "А то, понимаешь, в фантики превратятся рубли эти… Так пусть уж хоть так..." Я спрашивал, а как же так?! А?! А он кричал: "Да я! Да это я! Да это, чтобы им проклятым меньше долларов досталось! Наказать их!" "А-а-а, — говорил я, — раз такое дело, пойдем владельца ларька накажем, пива у него купим, чтобы ему меньше досталось". И мы пошли. И наказали...
И в стотысячный раз я хочу спросить у всех кого можно: что нас кроме любви к долларам связывает с американцами? Разве мы не хотим того же, что и американцы? Разве мы не хотим, чтобы госбюджет тратили на образование и медицину, чтобы избиркомы не переписывали протоколы голосования, чтобы чиновничьи и депутатские морды — они везде морды, тут без иллюзий — отчитывались о доходах и расходах, и в случае чего их переселяли бы в одно место, которое охраняется чуть лучше, чем их нынешний элитный дом с двухуровневыми квартирами? Разве мы этого не хотим, как и американцы?!
Нет, конечно, помимо этого американцы еще хотят барбекю, индюшку на День благодарения и жареный на костре зефир. Покорнейше благодарю! Но зефир я сызмальства не очень, больно приторная зараза, против индюшки ничего не имею, но не объявят же нам войну американцы, если мы забудем, когда у них День благодарения, и приготовим ее просто так? Или нападут?
А немцы, например, хотят много пива и сосисок. И еще они хотят Польшу. Шучу, что вы в самом деле! Так вот по поводу пива я средне. То есть пью, но не особо увлекаюсь, так как мне один человек сказал, что пиво — это природный женский гормон, от пива титьки растут. Причем у мужчин растут, а у самих женщин нет, а то все они пивными алкоголичками стали бы.
А японцы хотят сакуру и голеньких старшеклассниц посмотреть. И Курильские острова. Англичане хотят пудинг и Шотландию. Итальянцы — Папу Римского и сиесту. Французы — сидр, а также свободу, равенство и братство. Швейцарцы плевать на всех хотят. И так далее.
А все вместе они хотят выборность, отчетность, законность. Базовая модель общая, тюнинг отличается.
В России же я все время слышу о том, что набор этих, казалось бы, вполне приемлемых, адекватных и базовых признаков развитого государства всегда должен быть обременен рядом сопутствующих товаров, абсолютно недопустимых для нашей ментальности и традиций.
Ну, к примеру, чтобы чиновники в стране не воровали, гражданам страны надо стать геями. Ей-богу, российская пропаганда чуть ли не буквально об этом заявляет.
Вот просто такую сцену наяву вижу. Выходит, скажем, на парадную лестницу чувак из Госдумы, возглавляющий там комитет по противодействию коррупции, а может, он у них как-то еще потешно называется, и говорит собравшимся рабочим, врачам и учителям: "Значит, вам нужны такие ценности, чтобы мы не воровали из казны, не мздоимствовали, не крышевали бизнесы, не занимались кумовством и были равны перед этим, как его, дьявола... законом, как и вы?! Хотите вы этого?! Такие западные ценности?!"
Рабочие, врачи и учителя гулко, хором, конечно, отвечают: "Хотим, батюшка! Шут с ними, что западные они или какие там… Главное, чтобы вот по закону..."
"Что ж, это можно легко устроить, ничего сложного в этом нет. Что ж мы, не люди, что ли, разве не понимаем, что вам так жить легче станет. Все объяснимо, все по-человечески. И это нам буквально раз-два сделать! Как вы думаете?" "Думаем, что ничего сложного, батюшка! Раз-два, думаем. Все чтобы по закону это вот самое..."
"Вот и хорошо. Тогда так: пусть Петров, вон он! Да, ты, Петров, выйди. Сними сейчас штаны и оприходуй Иванова, и так впредь будешь делать. Иванов выходи, загинайся! А потом Сидоров тебя, Петров, оприходует. Сидоров, не дрейфь, праздник у тебя! Вот! А мы — депутаты, сенаторы, зампреды, министры, судьи, менты, прокуроры — в свою очередь воровать не будем и все остальное. Даем честное благородное слово. Годится вам такое?!"
Петров мнется немного, оглядывается на Иванова и Сидорова, те тоже моргают, и говорит робко: "А по-другому нельзя, батюшка?.. Баба у меня есть, детишки... Да и как-то не приучен я к этому..."
Глава комитета вздыхает: "Нельзя, ребятки. Никак по-другому нельзя. В комплекте ценности идут. По-другому западные партнеры не отпускают. Уж дипломаты наши с ними бились-бились, и уговорами брали, и на крик переходили, не соглашаются никак по-другому, проклятые! Берите, говорят, все или ничего. И чтобы рабочие у вас в трусах кружевных ходили — это первое требование у Обамы. Приедем — проверим. Ну так что, надо вам все еще это!?"
Рабочие, врачи и учителя шмыгают носами, кашляют и говорят: "Не-е-е… Не надо нам так, батюшка. Ну его… Обаму эту. Ценности ихие эти. Комплекты эти. Удумают тоже. Пусть все оно будет по-прежнему, мы баб наших мять опять будем, а вы казну… Что ж мы, не люди? Не понимаем, что ли, что у нас по-другому нельзя? Порядок есть порядок!" "Вот и хорошо, ребятки, а теперь расходитесь, нечего тут толпиться, бездельничать и воду мутить, пусть они там у себя парадами ходят голышом. Расходитесь, расходитесь!"
А тем же вечером тетя по телевизору скажет: "Сегодня у здания Государственной думы собрались люди, чтобы единогласно выразить свое решительное осуждение агрессивной западной политике и навязываемым извне ценностям. С места событий репортаж нашего корреспондента". После репортажа, где покажут бушующих жен Иванова, Петрова и Сидорова, тетя в телевизоре улыбнется и скажет: "Тем временем в МИД Российской Федерации состоялась встреча с представителями Бурунди. Стороны рассмотрели ряд вопросов и пришли к согласованному мнению по всем пунктам".
И чей-нибудь другой приятель все это смотрит, смотрит, смотрит и, конечно же, орет потом во все горло, что нам это не надо, мы другие и по чужой указке жить не будем.
Сочувствую приятелю этого приятеля. Мой-то уже угомонился. Само собой, острота во встречах исчезла, но нельзя не отметить и положительный момент: теперь мы больше внимания будем уделять женщинам, которые есть ведьмы, проводят агрессивную политику, портят людям жизнь и ни хрена не могут понять, что мы другие и мы не собираемся жить по их указке!