Сфера запретного, особенно запретного языка, одинаково маняща и для простого человека, и для депутата. Но если простому человеку достаточно в сердцах сказать "...!", приложив себя по пальцу молотком, или "… твою … через ...!" в качестве непререкаемого аргумента в споре, то депутату этого мало. Депутаты, они такие люди, им если что интересно, они сразу норовят это в закон затолкать и номерами статей обвешать. Им такое мироощущение вместе с мандатом выдают. Жил, например, человек газосварщик Валерий Омельченко и наверняка даже не думал о том, что есть такие страшные организации под названием "иностранные агенты". А потом получил Валерий Омельченко мандат, и сразу иностранные агенты стали его интересовать, а раз они стали его интересовать, то он живо вписался в группу, которая про них закон сочиняла.
Сколько у нас законов, которые регулируют порнографию? Со всех сторон причем. Что ею считать, что нет, какая часть женской груди еще эстетика и искусство, а какая уже преступление. А курение? А алкоголь? С тех пор как депутаты помаленьку начали осваивать социальные сети — всякие там твиттеры с "ВКонтактами" и прочие блоги, — сколько законов на эту тему у нас появилось? Чем интереснее — тем с большим рвением и тщанием депутаты регулируют. Так и представляешь себе тяжкие и томительные заседания профильных комитетов, которые выводили формулы для закона о защите детей от вредной информации. Столько вредной информации пересмотрели радетели, подумать страшно.
И вот депутат от ЛДПР Михаил Дегтярев повел наступление на очередную сферу — сферу русского ругательного. Предложил он создать словарь русских бранных слов, и не просто так, любви к слову ради, а в помощь судьям. Чтобы судьи, рассматривая дела о защите чести и достоинства, не вызывали в зал десяток лингвистов, чтоб те определили, является ли некое словосочетание оскорблением или нет, а то ведь сколько экспертов, столько и мнений. А так — открыли утвержденный Верховным судом словарик, провели пальцем по страничке и нашли или не нашли предмет спора. Есть в словарике — значит брань и виновен, нет в списке — ну, погорячился, может, но состава преступления нет. А то, волнуется депутат, отсутствие словарика позволяет "нечестным судьям выносить заведомо неправосудные решения, оправдывая впоследствии свой поступок отсутствием утвержденного федеральным законодателем или высшей судебной инстанцией проверочного словаря запрещенной и ограниченной в употреблении брани". И, мол, многие простые граждане, политики и бизнесмены очень просили оградить их от подобной беды, и именно словарем, а не каким другим законом, как могло бы показаться на первый взгляд.
Филологи могут начать говорить, что язык — живая система и постоянно развивается, но автор законопроекта не лыком шит. Это и есть корень проблемы, указывает Михаил Дегтярев: "Даже эксперты не всегда способны дать правильное лингвистическое заключение ввиду простого незнания некоторых редких или новейших бранных слов и выражений". А некоторые слова, за которые лет пять назад "сразу били в лицо" (это все Михаил Дегтярев) — сейчас вполне себе норма, а судьи-то и не в курсе и решения выносят по старой, десятилетней давности памяти. Так что раз в три года, решил предусмотрительный депутат, словарик будет перебираться все тем же судебным департаментом Верховного суда в компании с экспертами (которые, как мы уже знаем, не всегда идут в ногу со временем), и новоизобретенные ругательства великого и могучего будут в нем зафиксированы, а устаревшие выкинуты. Учитывая великую вариативность одного русского мата, у составителей словаря должна быть весьма богатая фантазия. Или средства на фольклорные экспедиции хотя бы по ближайшим стройкам — там периодически можно услышать весьма оригинальные конструкции. Роскомнадзор, помнится, вышел из ситуации просто и незатейливо, перечислив в законе пресловутые "пять корней и производные" и постановив считать их употребление наказуемым деянием. Но то Роскомнадзор, он суров и двусмысленностей не понимает.
Вот тут-то и закавыка: корни корнями, а ведь одним матом брань-то не исчерпывается. И не только матом, но и всевозможными обозначениями собак женского пола и уровней интеллектуальной одаренности тоже. И, как ехидно подмечают все те же филологи, можно составить предложение из исключительно цензурных и литературных слов так, чтобы оно оскорбило похлеще, чем самый многоэтажный мат. Далеко за примером ходить не надо: кому-то и слово "шут" ухо и честь с достоинством режет, а кто-то артистически одаренный за слово "фанерщик" может не на шутку обидеться. А вдруг кто-нибудь вообще словом "депутат" ругается. Михаил Дегтярев предлагал объединить всю правоприменительную практику последних 10-12 лет, так что если все-таки словарь будут составлять, то упомянутое туда войти просто обязано. А можно ничего не составлять и просто класть на стол судье последнее издание "Толкового словаря русского языка" Ожегова — так точно не промахнутся.