Дома, как правило, живут дольше людей. На своем веку они видят немало жизненных историй — первые свидания и свадьбы, рождение детей и их выпускные, проводы в армию и старость. Но так бывает только в том случае, если люди не бросают дома на произвол судьбы. Здания, забытые всеми, разрушаются очень быстро, словно в отместку за недостаток внимания...
Свернув с оживленного и шумного проспекта Энтузиастов влево, всего лишь через несколько сот метров попадаешь в 60-е годы 20-го века. Не хватает только таксиста дяди Пети, который ковыряется в старенькой "Победе", да залетных стиляг с радиоприемником. Мы въезжаем в небольшой городок из двух- и трехэтажных домов, построенных в едином стиле. Бабушки сидят на лавочках в тени деревьев, а дворы устланы старыми коврами — для красоты и чтобы ноги не пачкать.
Не верится, что совсем рядом, в двух шагах, кипит жизнь 21-го века, где покупатели ходят в торговые комплексы и ездят иномарки. Тут все замерло на отметке полувековой давности, причем складывается ощущение, что ремонт фасадов в городке делали еще при жизни Элвиса Пресли.
Наш путь лежит к дому № 2 по 1-му Кавказскому тупику. Еще издалека мы видим огромную дыру в стене дома — недавно здесь произошел обвал и хорошо, что никого не убило массивными шлакоблоками. Казалось бы, в таких руинах не должно быть обитателей, но жизнь идет своим чередом — на балконах сушится белье, окна зашторены пестрыми занавесками. Мы заходим в единственный подъезд и оказываемся в жутковатых интерьерах компьютерной "стрелялки": длинный темный коридор, под ногами хрустит мусор, лампочки висят на корявых проводах. У каждой двери — склад старых вещей, а запах царит такой, что хоть нос зажимай.
Найти двери, за которыми есть жизнь, оказалось не так-то просто. Часть из них закрыта на навесные замки, в других не открывают на стук. Наконец из квартиры выходит женщина, готовая поведать нам свою невеселую историю. Лариса Красовская живет здесь уже девять лет. По ее словам, последние полтора года канализация в общем туалете не работает, в итоге все жители выливают "отходы производства" прямо в окрестные кусты.
— Тут большинство квартир съемные. Постоянных жителей — человек десять. А квартирантам хоть трава не расти — выкидывают мусор прямо из окон или и вовсе оставляют в подъезде.
Лариса рассказывает, что стена в туалете обвалилась в ночь с 19 на 20 июня:
— Мы проснулись и увидели эту дыру. Вскоре приехали из администрации района, спасатели, закрыли проход к обвалу лентой. На этом забота о нас закончилась.
К нам на разговор выходит Любовь Корниенко, старожил этого дома. Она говорит, что их жилье было построено в 1951 году:
— Здесь был военный городок, в наших домах размещались казармы. Потом их отдали авиазаводу, который сделал тут перегородки и устроил общежития.
Любовь Васильевна пришла работать на авиазавод в 1969 году. День проходил с паяльником в руках, зато была гордость за причастность к большому делу — в месяц завод выпускал до 12 крылатых машин:
— Их везли тягачами на летное поле как раз мимо наших окон, — улыбается Корниенко, — так что работа не отпускала даже дома.
В общежитии, по словам пенсионерки, было очень чисто — сидела вахтерша, полы местные жители мыли по очереди:
— В общем коридоре у нас ползали дети. И колготки приходилось стирать не слишком часто — так было чисто. Сейчас в это трудно поверить...
Зарплаты на заводе были достойными. Любовь Васильевна получала еще и надбавку за вредность — всего выходило около 250 советских рублей. Плюс ко всему еще и путевки на юг давали:
— Зато когда я оформляла пенсию, о вредности как-то "позабыли". В итоге сейчас я получаю 7700 рублей.
Закрытие авиационного завода наша героиня считает трагедией:
— Уничтожили такую махину, столько высококлассных спецов уволили! У нас там было нужно проходить флюорографию три раза в год, я видела цифры в списках — на заводе трудилось 30 тысяч человек. Вы только представьте себе — 30 тысяч человек уволить!
В новое время за домами городка перестали следить. Пока производство медленно и неуклонно распадалось, ветшали и трескались бывшие общежития. Из подъездов исчезли вахтерши, комнаты были распроданы, жители разъехались. В итоге сейчас здесь живут в основном квартиранты. Комнату можно снять за смешные деньги — три тысячи рублей. Контингент довольно сложный:
— Кого тут только нет! — разводит руками Любовь Васильевна. — Вторую общую кухню, где не было раковины и плиты, пришлось закрыть на замок, потому что здесь каждый день собирался "клуб веселых и находчивых".
Несколько лет назад обнаружилось, что в общем туалете течет труба на потолке. Вмонтирована она была оригинально — сколько слесарей ни приезжало по вызову, все они твердили: нужно вскрыть бетонное перекрытие, чтобы до нее достать. В итоге вода продолжала течь, зимой превращаясь в сталактиты.
Мы пробираемся в туалет через обломки и засохшие испражнения. Не представляю человека, способного воспользоваться такими "удобствами". Через дыру можно спокойно выходить на улицу, только есть риск получить кирпичом по голове. Сквозь пролом видно часть туалета на втором этаже. С потолка методично капает вода из той самой загадочной трубы. Именно она и разрушила стену.
Любовь Васильевна выносит из комнаты пухлую папку. Вот распоряжение из городской администрации от 28 декабря 2012 года. В нем собственникам помещений предписывается покинуть дом в течение трех месяцев. Грозная бумага не останавливается на достигнутом и велит снести дом до 25 ноября 2014 года.
А вот письмо из областного минстроя. В нем жильцов обнадеживают: "Ваш дом признан аварийным и включен во второй этап областной адресной программы "Переселение граждан из аварийного жилищного фонда в 2013—2017 годах". Корниенко усмехается:
— Доживем ли мы с такой дырой до 2017 года? Сейчас все чиновники говорят о том, что нужно затянуть пояса. Значит, наверняка на программу переселения не выделят денег. И ждать нам теперь до гулькиного заговения...
Впрочем, прокуратура Заводского района смотрит на ситуацию с оптимизмом: "Планируемый срок начала переселения жителей — 4-й квартал 2015 года". Так же бодро видит положение вещей администрация Заводского района: "Переселение запланировано не позднее 31.12.2015".
Лариса Красовская вздыхает:
— 21-й век на дворе, а мы живем во всем этом... Американские трущобы из фильмов отдыхают.
— Напишите о нас все как есть, ничего не утаивайте, — просит Любовь Васильевна, — потому что очередную зиму этот дом не простоит.