На минувшей неделе специалисты рекрутинговой компании HeadHunter (в переводе с английского название означает "охотники за головами" или "охотники за скальпами") на основе анализа вакансий и резюме, размещенных на их сайте, назвали наиболее дефицитные и наименее востребованные профессии в нашем регионе.
Местное начальство призадумалось. С одной стороны, конечно, эти хедхантеры нам не указ, плюнуть и растереть, у нас, слава Богу, собственные головы на плечах и скальпы держатся крепко — не сдвинешь. С другой стороны, компания вроде солидная, возникла не вчера, известна в Москве. Черт его разберет, какие у них прихваты? А вдруг кто-то из помощников какого-нибудь Важного Человека (скажем, по фамилии... хотя нет, лучше обойдемся без фамилий) заглянет на сайт и шепнет боссу: мол, на рынке труда в Саратовской области происходит то-то и то-то, а власть никак не реагирует. И Важный Человек, услышав такое, поморщится и сделает пометку в заветной тетрадке в клеточку с зеленой обложкой...
О, нет-нет-нет, лучше не рисковать. Представляю, как наш Валерий Васильевич, кряхтя, обращается к своему вышколенному референту: "Ты там это... ну короче, оповести этих... ну ты понял..." И в те дни, когда аномальная июньская жара переходит в нормальную июльскую, на улице Московской в высоком кабинете собираются серьезные люди. Им даже в самую жаркую погоду административный дресс-код предписывает носить строгие пиджаки и галстуки.
— Беда, пацаны! — едва поздоровавшись, объявляет Валерий Васильевич собравшимся. Ради важности момента он пропускает свои обычные вопросы о здоровье, детях, курсе евро и видах на урожай.
— А что? Что? Что случилось? — тревожно подскакивает с места общественник Александр Соломонович. — Все плохо? Нас заказали?
— Ша, Соломоныч, расслабься и не мельтеши! — Борис Леонидович, министр по делам патриотизма и настольных игр, привычно осеняет крестным знамением сперва себя, потом всех присутствующих. — Какой ненормальный станет заказывать тебя или меня? Нет таких в природе! Я правильно понял, что к нам опять едет ревизор? Тогда давайте бросим на амбразуру Дениску, пусть отдувается за всех, а мы укроемся в нацдеревне. Там нас никто не найдет, зуб даю. Там из одного подвальчика — я проверял! — выход в такие катакомбы, что можно сорок лет ходить туда-сюда и никого не встретить...
— Может, больше не надо на амбразуру-то? — жалобно перебивает Денис Владиславович. — Я, между прочим, и в Пугачев ездил бунт подавлять, и казакам бюджетные бабки выбивал, и с Прохановым, кстати говоря, в одном президиуме три часа отмучился! А из-за детской уполномоченной меня теперь в диверсиях подозревают...
— Никаких ревизоров, никаких амбразур! — грозит подчиненным Валерий Васильевич. — Вернее, мы теперь сами себе и ревизоры, и амбразуры. Потому что выясняется такая гадская штука... Просто даже неприличная по нынешним временам. В общем, мы... У нас...
— У нас что? — опять вскакивает с места Александр Соломонович и картинно хватается за сердце. Потом за голову. Потом за живот. — У нас птичий грипп? У нас коровье бешенство и мы все умрем?
"Уж этот-то всех переживет, — завистливо бормочет как бы про себя спикер Владимир Васильевич. — Ни одна птица, ни одна корова не станет с ним связываться, а бешеная так в особенности".
Александр Соломонович бдительно зыркает глазом на спикера, и тот моментально перестает бормотать и начинает рассматривать потолок.
— Дайте же мне договорить! — Валерий Васильевич сердито стучит по столу. — Какие все нервные пошли, ужас... Нет, Соломоныч, не грипп, успокойся. И паровую телятину можешь кушать без помех. Я про другое хотел вам сказать... Ну, в общем, у нас... Ладно, я лучше по бумажке, без экспромтов. Вот, читаю: "На саратовском рынке труда наблюдается избыток специалистов в сферах госслужбы, добычи сырья, высшего менеджмента, юриспруденции, бухгалтерии, управленческого учета и финансов". Въехали, братцы, в чем фишка?
Собравшиеся осторожно переглядываются. Похоже, не въехали.
— И чего тут страшного? — спрашивает Дмитрий Федорович, бывший губернатор, а ныне почти простой книголюб. — Ну, избыток себе, и пускай. На рынке должно быть много всего — помидоров, лука репчатого, капусты, моркови, специалистов... На то он и рынок...
Валерий Васильевич вздыхает. Если бы спичрайтер не подготовил ему заранее заметки на этот случай, для объяснений пришлось бы долго искать нужные слова. Но они, к счастью, уже есть.
— А то и страшно! — говорит Валерий Васильевич, искоса поглядывая в спасительную бумажку. — Это же, братцы, про нас! Это же мы с вами тут занимаемся и госслужбой, и финансами, и учетом. А Соломоныч — вы не забыли? — на минуточку, юрист, притом заслуженный. Кто как не мы должны первыми реагировать на этот, как его... на вызов времени? Раз сказано, что нас больше, чем в данный момент необходимо нашей области, кому-то из вас придется пожертвовать собой. То есть переквалифицироваться в интересах региона... Может, среди вас найдутся добровольцы? Сережа, Сергей Анатольевич, ау! Ты, как наиболее молодой деятель областного уровня, не хочешь ли опять поменять профессию? Сможешь выбрать такую, какой у тебя раньше не было. В деньгах, само собой, сильно проиграешь, но будет прикольно. А?
Деятель Сергей Анатольевич цепко держится за кресло и угрюмо отмалчивается. На его лице написано: "А идите вы все в баню!"
— Ладно, — говорит Валерий Васильевич. — Раз добровольцев нет, тогда давайте посчитаемся. Кто в конце выходит, тот и будет показывать личный пример. Какую считалочку берем? "Шла машина темным лесом"? "Эники-беники"? Или "На златом крыльце сидели"? Если вам все равно, я выбираю третью — она соответствует моменту, прямо как будто специально для нас придумана. Та-а-ак...
Хозяин кабинета обводит присутствующим пытливым взглядом и начинает считать, с каждым новым словом перемещая указательный палец по часовой стрелке: "Царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной, кто, ты, будешь, такой, говори, поскорей, не, задерживай, добрых, и, честных..." Предпоследнее слово "честных" приходится на министра Бориса Леонидовича. Заключительное слово должно попасть в Александра Соломоновича, сидящего рядом... Но нет! По какому-то волшебству кресло общественника в последнюю секунду оказывается пустым, а сам он материализуется на другом конце стола — с таким видом, словно бы с самого начала сидел именно там. Мысленно поразившись увертливости заслуженного юриста, Валерий Васильевич произносит "людей" — и вынужден указать на следующего в очереди. Как назло, это вице-губернатор.
— Я, что ли, крайний? — с обреченным видом спрашивает Денис Владиславович. — Снова я? Вы не шутите? Но почему опять я?
— Это судьба, — ласково объясняет Борис Леонидович. — Вы наш талисман, наша волшебная палочка-выручалочка. Вам просто сказочно повезло. На вашем месте я бы гордился такой судьбой.
— Так, может, мы с вами поменяемся местами? — с надеждой спрашивает Денис Владиславович у Бориса Леонидовича.
Глава облминпатриотизма разводит руками и трясет головой: и рад бы, мол, но судьба — не мяч в игре. Передаче не подлежит.
— Значит, я больше не вице-губернатор? — подавленно спрашивает бывший вице-губернатор. — И кто я теперь?
— О-о-о, возможностей много! — Валерий Васильевич заглядывает в свою шпаргалку. — Эти самые хедхантеры, будь они неладны, сообщают, что в самом большом дефиците у нас рабочие и почему-то страховщики. А сегодня открылось еще несколько интересных вакансий. Лаборант химического анализа, например. Зарплата 14 тысяч рублей. Или вот контролер-ревизор склада — зарплата 18 тысяч рублей. А есть еще дизайнер по шторам — оклад до 40 тысяч рублей. Хочешь заниматься шторами, Дениска? Это так красиво...
Несколько мгновений Денис Владиславович пребывает в раздумьях, а затем, решительно сверкнув окулярами, вдруг произносит:
— Не хочу быть лаборантом, не хочу контролером, и шторы ваши я в гробу видал. Нет уж, раз это судьба, я лучше в рабочие пойду!
Он решительно отодвигает кресло, встает, идет к выходу. В дверях он поворачивается и со словами "Встретимся через два года!" покидает кабинет. Валерий Васильевич торопливо заглядывает в свою шпаргалку, но напрасно: спичрайтер не предвидел последней реплики экс-вице-губернатора и не объяснил, как ее понимать.
— Странные намеки, — говорит хозяин кабинета. — Кто-нибудь из вас мне растолкует, что у нас будет через два года?
— Да ничего особенного, — весело отвечает Дмитрий Федорович. — Просто наступит семнадцатый год. А в России в семнадцатом году гораздо лучше быть пролетарием, чем чиновником. Для здоровья, знаете ли, намно-о-ого полезнее.