"Впереди лежит хребет скальный,
Позади течет река Время.
Если б я собрался в путь дальний,
Я бы Смехова позвал Веню.
Несмотря на то что он умный
И талантлив больше чем нужно,
Мы прошли бы этот путь трудный,
И прошли бы, я надеюсь, дружно".
Эти строки написал Юрий Визбор, увы, не доживший до юбилея своего друга — замечательного актера и режиссера. Сам же юбиляр находится в добром здравии и в хорошей творческой форме: в январе нас ожидает премьера футуристического боевика "Мафия", где у Смехова одна из главных ролей...
Однако мы забежали вперед. Народный артист Российской Федерации Вениамин Смехов исполнил в кино и на телевидении десятка два ролей, а прославился на всю страну благодаря одной: в сериале "Д'Артаньян и три мушкетера" 1979 года ему выпала козырная роль Атоса (он же безутешный граф де ла Фер), роль, сыгранная легко, профессионально, однако не на разрыв аорты, не на пределе актерских возможностей (хотя Дюма в обработке Марка Розовского, собственно, и не требовал "полной гибели всерьез").
Подобный парадокс зрительского восприятия преследует, кстати, и первого педагога Смехова в Щукинском училище Владимира Этуша: великий вахтанговец в глазах нынешней широкой публики — это товарищ Саахов, стоматолог Шпак, Карабас-Барабас. И все. Справедливости ради заметим, что Смехову, актеру с очевидной "таганковской" театральной репутацией (от Любимова — значит смутьян) и с нетривиальной для наших широт внешней фактурой вообще пробиться в советском кино было проблематично. В образ "человека из народа" он категорически не вписывался, для патентованного злодея был чересчур интеллигентен, а роли иностранцев в ту пору отдавали по преимуществу прибалтам.
В фильме "Служили два товарища", например, где Смехов сыграл вместе с Владимиром Высоцким, роль барона Краузе была сокращена до эпизодической, а затем от нее и вовсе почти ничего не осталось. Не раз и не два Смехова заворачивали на пути к широкому экрану с вердиктом "острая внешность". Сам актер с иронией вспоминал один из таких случаев: худсовет киностудии не утвердил на роль, несмотря на удачные пробы, ни его, ни клоуна Леонида Енгибарова — ввиду все той же "нерусской внешности". (Енгибаров потом смеялся: "Если бы я признался, что я совсем не еврей, они бы мне мой нос простили!") Главной стихией Смехова-актера стал театр.
Рассказывая о театре в своих мемуарах "Та Таганка", Вениамин Борисович начинает повествование издалека, со своего детства, первых актерских опытов во Дворце пионеров, именно в ту пору юный Веня был вынужден доказывать отцу, что театр — не каприз, не временное увлечение, но осознанный выбор. Затем Щукинское училище, эпопея с поступлением и чуть было не случившееся отчисление после первой сессии: педагог, уже упомянутый Владимир Этуш, поначалу усомнился в актерском таланте Смехова, так что доверие учителя пришлось заслужить. И Смехов, конечно, заслужил.
В разное время педагогами и кумирами нашего героя были такие звезды первой величины, как Серафима Бирман, Леонид Вейцлер, Моисей Беленький и Борис Захава, который еще в мрачные сороковые не побоялся взять к себе на работу нескольких отовсюду изгнанных "космополитов". "Если была когда-либо идеальная театральная школа, так это именно наша, образца 1950–1960-х годов, — с теплотой пишет мемуарист. — Атмосфера нашего обучения словно исключала возрастные различия. Все щукинцы были равно молоды..."
После училища Смехов год отработал по распределению в Куйбышеве, но потом не выдержал и вернулся в Москву. Московский театр драмы и комедии, куда его приняли в ноябре 1962 года, еще не был той самой "Таганкой" — в ту пору студенческий "щукинский" спектакль "Добрый человек из Сезуана" еще не был поставлен, а Юрию Любимову только предстояло возглавить театр и "влить в старые мехи свежее вино". Позднее именно в Театре на Таганке артистический дар Смехова оказался востребован.
Наиболее важные роли были сыграны в спектаклях Юрия Любимова "Добрый человек из Сезуана", "Послушайте!", "Тартюф", "Дом на набережной", "Гамлет", а любимейшим стал Воланд в инсценировке булгаковского романа "Мастер и Маргарита". Образ Князя Тьмы не складывался, не была найдена доминанта, пока однажды режиссер не предложил актеру: "Используй то, что у тебя есть от природы... вашу вечную печаль еврейского народа". И роль сразу пошла. "Булгаковский роман и любимовский спектакль, — говорит сегодня сам Смехов, — самое светлое здание на полях моей памяти".
Рефлексия — неотъемлемая черта подлинного мастера. Едва ли не каждую репетицию, каждый спектакль Смехов считал мини-экзаменом на звание артиста: удача? полуудача? провал? полный крах? Судя по мемуарам, актер болезненно переживал всякое замечание своего главного режиссера, но был беспредельно счастлив в минуты похвал сурового постановщика. В историю "Таганки" вписано, как известно, немало и светлых страниц, и печальных. Были времена великого триумфа. И были времена иные — когда всем казалось, что у Любимова вот-вот отберут театр, или когда труппа осталась без Высоцкого, или когда спектакли не принимались вовсе, или когда создатель театра и его главный режиссер был изгнан и лишен гражданства СССР, а "таганский дух" попытались уничтожить руками Анатолия Эфроса, назначенного на любимовское место.
Пройдет всего несколько лет, и в первые перестроечные годы у труппы возникнет надежда на возвращение Любимова из вынужденной эмиграции. Как раз тогда на всю страну прогремит статья Смехова "Скрипка мастера", опубликованная в журнале "Театр": впервые в советской еще печати о человеке, лишенном гражданства, будет написано без бранных эпитетов, а с ностальгией и нежной любовью. Статья эта — не просто публикация, но Поступок, приблизивший возвращение режиссера в свой театр. Впереди будет еще два с лишним десятилетия новой любимовской "Таганки", и эти обретения, в исторической перспективе, куда важнее и значительнее, чем любая из последующих потерь, чем любое из разочарований...
"Мне повезло тысячу раз, — вновь процитируем мемуары нашего сегодняшнего юбиляра, — я никак не рассчитывал на такое количество и качество везений: роли, друзья, коллеги, зрители, путешествия". Но, пожалуй, не меньше повезло и всем нам, кто является современником неувядаемого таланта Вениамина Смехова.