Кому хорошо живется в кризисные времена — это ученым-социологам. Не надо даже выдумывать тем для новых исследований, просто в магазин зашел, и тема посмотрела на тебя с ближайшего прилавка — "отношение россиян к отсутствию санкционных продуктов", например. Или газету открыл и наткнулся на тему "повысился ли уровень тревожности россиян по отношению к полетам".
Серьезные специалисты, которым такие мелочи кажутся слишком незначительными для их уровня, замахиваются на проблемы глобального характера, почти философского — в последнем исследовании социологи РАН решили найти ответ на вопрос: "Доколе?" Или если взять более развернутую формулировку: "Доколе мы будем это терпеть?" И даже ответ дали: еще года полтора. То есть года полтора россияне будут по-прежнему спокойно воспринимать кризис, некоторые и кризисом особым его не считают, а вот потом! Потом начнется! Или нет. Социология — наука такая, однозначных ответов давать не любит.
Последние два года люди в недрах Института социологии РАН, вооружившись всеми доступными им знаниями и инструментами, выясняли, как же жители нашей необъятной родины переживают кризис. Ропщут ли, желают ли выйти на улицу и постучать чем-нибудь по асфальту. Тяжко ли им или еще не очень. Кого винят в происходящем. И выяснилась такая интересная вещь: в целом, конечно, число позитивно глядящих вокруг себя сограждан сократилось. Прошлой осенью кризис вокруг видели только 56 % опрошенных, а сейчас аж 59 %, тогда нормально себя чувствовала треть россиян, а сейчас — меньше четверти, а 9 % вообще считают, что ситуация катастрофична (год назад так думали только 6 %). Но в остальном, говорят социологи, россияне реагируют на кризис гораздо спокойнее, чем в 2008–2009 годах. Доходы сокращаются, покупать становится нечего и не на что — а у нашего населения повышается уровень самооценки. От гордости за собственную стойкость, не иначе.
Ученые объясняют это обтекаемым выражением "своеобразная система ценностей". У нас, оказывается, если все хорошо, то это не плюс, а минус. Свой бизнес, успешная карьера, пачки денег изо всех карманов — это "отрицаемые большинством ценности в национальной культуре". Главное — чтоб в семье хорошо. А если в остальном все плохо, то надо, чтоб всем кругом так же невесело было, как и тебе. Ничто так не повышает настроение, как осознание того, что ты не один сидишь по шею во всем светлом, но и у соседа уровень этого светлого не ниже. А уж если выше, то и говорить нечего. Если "живем не хуже других" и "всем вокруг так же тяжело", пишут социологи, тяготы воспринимаются совершенно нормально и почти что равнодушно.
Есть и вторая причина удивительной российской индифферентности, не сказать бы здорового пофигизма: виноват в кризисе кто? Три четверти наших сограждан считают, что заграница. Она нам не поможет, а с точностью до наоборот. Все там просто спят и видят, как бы Расею-матушку уморить. Начали вон с голода, через санкции. Санкции, правда, которые продуктовые, мы сами для себя ввели, чтобы как раз уморить заграницу, которая должна была без наших денег сильно затужить и раскаяться в своем нехорошем поведении. Но кто сейчас об этом помнит, спросите бабу Нину на лавочке у подъезда, из-за кого у нас сыра в супермаркете не стало — и баба Нина вам с уверенностью ответит, что это его Обама съел. Лично. Весь. Есть, конечно, еще одна четверть опрошенных, которая полагает, что врагов надо искать у себя под носом, но кто ж их слушает. За границей искать интереснее.
Ну и как же без того, чтоб поддержать величие родной страны: без западной еды ради этого готовы остаться 75 % опрошенных — это, наверное, как раз те, кто видят в иностранцах врагов и думают, что те в еду им что-нибудь подсыпают. Без компьютеров, мебели и одежды обойтись уже сложнее — тут только 57 %. Пожертвовать турпоездками могут 53 %. От валюты отказываются уже с меньшим энтузиазмом, остается только половина принципиальных россиян. А вот как заходит речь о том, чтоб помочь родине материально, все как один против: повышение налогов резко осуждают 86 %, а замораживание зарплат — 88 %. Величие родины, когда дело касается своего кармана, уже не аргумент, несмотря на то что материальные ценности у нас, как говорилось выше, культурно отрицаются.
Если станет хуже, то большинство пойдет искать дополнительные источники заработка на стороне (это 38 %), а 29 % не знают, что будут делать. Выйти на борьбу с существующим порядком готовы 15 % — из них 11 % будут митинговать, а 4 % утверждают, что возьмутся за оружие. Социологи успокаивают, что между словом и делом дистанция огромного размера и на самом деле на баррикады с булыжниками или чем-то другим полезет гораздо меньше народу, чем грозится, но даже ученые признают, что вероятность "революционного насилия" сейчас побольше, чем в пресловутых 2008–2009.
Но главное достижение кризиса — это 45 % опрошенных, которые заявили, что у них все окей, они сами могут обеспечить себя и семью и помощи от государства им не требуется. Раньше таких было меньше — только 34 %. А теперь вот те, которым от государства ничего не надо, будут, говоря социологическим языком, "задавать тональность общественной жизни". Кстати, 44 % респондентов сказали, что кризиса вообще не почувствовали. Привыкли потому что. Так что все нормально: кризис не страшный, на потерю доходов большинству наплевать — не в деньгах счастье, до ближайших акций протеста еще года полтора. Спасибо социологам, откуда бы мы без них узнали, как хорошо у нас все на самом деле. Или как плохо. А то мы по привычке можем перепутать.