В этом году мы отмечаем 80-летие не только "истории побед" — так региональные власти называют период переименования региона в область, когда в декабре 1936 года от Саратовского края "отщепнули" республику немцев Поволжья. В начале этого года можно было бы отметить еще один 80-летний юбилей, существенным образом отразившийся на облике Саратова и других городов. Речь идет об одной программной (или погромной) статье архитектора Владимира Дыбова под названием "Против схематизма и упрощенчества в архитектуре", опубликованной в краевой газете "Коммунист" 24 февраля 1936 года. Своей статьей он положил начало утверждению "дворцового" двадцатилетия в советской архитектуре на территории Саратовского края, а позже и области.
Дворцы против коробок
"Бурное развитие промышленного, жилищного и культурно-бытового строительства в Саратове уже в период первой пятилетки далеко раздвинуто за рамки старого города. Созданы новые, изменяют свой облик старые районы города. Выстроены и строятся десятки новых многоэтажных зданий.
Но, к сожалению, до сих пор почти не уделялось внимания архитектурному оформлению зданий, все строилось в голых, неприглядных формах, заслуженно получивших название "коробочной архитектуры". Так, однообразно скучными, без всякой архитектурной обработки, выглядят жилые дома завода комбайнов, крекинг-завода, постройки автодорожного, ветеринарного, сельскохозяйственного институтов. Среди этих унылых, однообразных домов трудно отличить здание клуба от кухни-столовой, корпус института — от заводского цеха или жилой дом — от хозяйственной постройки", — такими словами начиналась публикация.
Направленная в адрес конструктивистов, статья Владимира Дыбова "Против схематизма и упрощенчества в архитектуре" была для градостроителей нашего региона чем-то вроде публикации Давида Заславского "Сумбур вместо музыки" в "Правде" 28 января того же 1936 года, положившей начало большой кампании по перестройке советского искусства. Однако если говорить про конструктивизм, то стоит отметить, что еще задолго до саратовской публикации Дыбова в архитектурной среде СССР развернулась борьба между авангардистами и консерваторами. В статье "Классический пласт" мы уже рассказывали про эти процессы, когда в борьбе между новаторским и традиционалистским направлениями в зодчестве второе получило поддержку партийного и советского руководства. И в результате уже с начала 1930-х годов конструктивисты-авангардисты оказались в опале. Так, примерно с 1932 года в Москве и Ленинграде новые здания выполнялись без элементов революционно-демократического аскетизма, на смену которому пришли пышные формы барокко и изобразительная избыточность неоклассицизма. Но пока в столицах шла борьба с "прямыми углами" и "формалистическим трюкачеством", в провинциальных городах СССР, в том числе и в Саратове, до середины 1930-х годов вместо "пролетарских дворцов" в стиле Людовика XIV предпочитали строить дома-коробки. И лишь в начале 1936 года на саратовский конструктивизм и упрощенчество обрушился архитектор Владимир Дыбов, до этого сам проектировавший здания, по сию пору являющиеся образцами провинциального конструктивизма, как общежитие мединститута на улице Бахметьевской, 4 (1934–1935 годы), или переходного к неоклассике постконструктивизма, как Первый дом Крайисполкома на углу улицы Радищева и Коммунарной (ныне Соборной) площади (1934–1936 гг.).
Впрочем, некоторые дома, изначально спроектированные автором эпохальной статьи в "Коммунисте" как авангардистские, были таковыми недолго и впоследствии переделаны с учетом новых господствующих направлений. Например, здание Союзнефтеторга и нефтяного техникума на углу проспекта Кирова и улицы Чапаева (1932–1934): теперь это здание выглядит как типичная сталинка, но изначально данный объект представлял собой ярко выраженный образец авангардного зодчества с минималистичными фасадами, рассеченными горизонтальным ленточным остеклением, как Дом-коммуна на Провиантской.
В своей статье Дыбов упомянул собственное творение в самокритичном ключе, как построенное "в формах незамысловатого трюкачества". В 1936–1939 годах дом Союзнефтеторга был перестроен, причем произошло это при экстренных обстоятельствах. По сообщениям саратовской прессы, в июне 1936 года здание было признано аварийным и все организации из него выселили. В середине 1939 года реконструкция закончилась, и формально здание было возвращено нефтяному техникуму, но въехать в него он не успел, так как осенью того же года решением Совнаркома здание передали Наркомату обороны.
"Шедевром" упрощенчества и полного безразличия к архитектурной форме, образцом безобразного вкуса, по мнению Владимира Дыбова, являлся жилой дом на углу Астраханской и улицы Кутякова (так в 1936 году называлась не нынешняя улица Кутякова, а Большая Казачья). "Эта неприглядность и оголенность форм архитектуры, невнимание к элементарным вопросам удобной внутренней планировки и отделки квартир характерны для многих жилых домов", — говорилось в статье.
Речь идет о четырехэтажном угловом здании напротив СГУ. Построенный в 1936 году, это был двухэтажный дом барачного типа для рабочих трампарка. Низкорослое здание выглядело неказистым и угловатым. Но уже к 1938 году его надстроили третьим этажом, а на рубеже 1960–1970-х — четвертым. "Годичные кольца" надстроек хорошо видны с дворового неоштукатуренного фасада. При этом парадный вид здания сильно изменился по сравнению с первоначальным — появилась отделка с элементами декора, хотя, несмотря на небольшие лепные украшения, дом все равно выглядит довольно лаконично, что подчеркивает не только изначальная авангардистская простота корпуса, но и суровый серо-оливковый цвет.
Крутой поворот
Перепроектированы с элементами украшательства были и другие объекты, в том числе и архитектора Дыбова, в своей эпохальной статье называемые исключительно как образцы "крутого поворота" в зодчестве — упомянутые дом Крайисполкома и Дом книги: "В последнее время в архитектурной практике города произошел крутой поворот. Производится перепроектировка фасадов ряда выстроенных или находящихся в процессе строительства зданий. Произведена перепроектировка корпусов автодорожного и ветеринарного институтов, Дома книги, жилых домов крекинг-завода и др.
Повысилось внимание и интерес к архитектуре вновь строящихся и отдельных, уже выстроенных зданий. Неплохо выполнена надстройка жилого здания на Кировском проспекте (между Кооперативной и Радищевской ул.). Дом Крайисполкома на Радищевской улице, еще не законченный отделкой, и строящийся дом сотрудников НКВД на Чапаевской улице представляют собой уже архитектурную ценность. В проектах новых жилых домов крекинг-завода, Крайисполкома, дома артистов, акушерской клиники и др. есть определенная архитектурная форма, они уже являются неплохими архитектурными произведениями".
Что касается Дома книги, возведенного по проекту архитектора Дыбова, то это хорошо знакомое всем саратовцам здание 1937 года постройки действительно является образцом сталинского неоклассицизма. Причем десятилетием ранее на этом месте здание Дома книги могло быть построено в чисто конструктивистском ключе. Как рассказывает краевед Мария Салий, с 1911 года на пересечении нынешнего проспекта Кирова (тогда улицы Немецкой) и улицы Вольской по проекту архитектора Юрия Терликова было построено здание кинематографа, получившее название "Художественный театр".
История этого красивого здания в стиле модерн печальна: в ночь с 22 на 23 октября 1916 года здесь произошел пожар, уничтоживший все, кроме бетонных стен. Объект долго находился в полуразрушенном состоянии. И только в августе 1929 года власти решили что-то сделать с пожарищем в центре Саратова, а именно построить Дом книги Госиздата. На эти нужды планировали выделить 137 тысяч рублей. Студентом-архитектором Андреем Чалдымовым был разработан проект, как сказал бы Дыбов, "коробочной архитектуры". Несмотря на то что Чалдымов считался в тот момент начинающим конструктивистом, в 1930-е годы он как способный и энергичный градостроитель и организатор был переведен из Саратова в Москву, где стал руководителем всесоюзного института "Гипрогор", а в годы Великой Отечественной войны — директором Московского архитектурного института, знаменитого МАрхИ.
От первоначального проекта Саратовского дома книги остались лишь упоминания в прессе: строительство собирались начать в октябре 1929 года, а уже к осени 1930-го планировали закончить. Проект предусматривал постройку трехэтажного здания — часть третьего этажа отводилась под сад-площадку для читателей, также собирались устроить и зимнюю читальню внутри здания. Проектом Андрея Чалдымова предусматривалась установка электрического лифта для посетителей, а для обслуживания складов — грузового подъемника. Но дальше эскиза проекта архитектора Чалдымова, опубликованного в газете "Поволжская правда" 22 сентября 1929 года, дело не пошло, и к работам по возведению Дома книги уже по реализованному проекту Владимира Дыбова приступили только в 1935 году.
Бараки как альтернатива
В завершение своей эпохальной статьи Владимир Дыбов напоминал: "...советская архитектура обслуживает широкие массы трудящихся. От качества архитектурного оформления зданий зависит не только внешний облик города, но и в значительной мере внедрение художественного вкуса, рост культуры в быту".
Сложно сказать, насколько переход от строительства "коробок" к роскошным "дворцам" сталинского неоклассицизма соответствовал росту культурного и иного уровня советских людей. Ведь новые методы и подходы подразумевали значительный перерасход средств и материалов на возведение зданий с огромными помещениями, высокими этажами и богатым декором. Это, стоит полагать, не самым лучшим образом отразилось на обеспечении новым жильем миллионов новых горожан, пополнявших в 1930-х армию солдат индустриализации. Существенным образом эта проблема усугубилась после 1945 года: разрушенные в годы Великой Отечественной войны города требовали быстрого и массированного восстановления. Ясно, что продолжение строительства вальяжных дворцов совсем не отвечало этим целям. Так, на фоне парадного неоклассицистского зодчества появилась альтернативная архитектура — временные бараки, о проблемах которых мы слышим до сих пор. И только с началом борьбы за возврат к упрощенчеству в середине 1950-х и возведением хрущевок жилищный вопрос в СССР начал решаться в соответствии с потребностями. Правда, в тот период уже было не до авангарда, который раздавили директивами и разгромными публикациями.
Фото Марии Салий