Хоть Валерий Васильевич и любит читать с детства, он редко может себе это позволить. День губернатора расписан по минутам: то посевная, то уборочная, то дождь, то снег, то взлет, то посадка, то яма, то канава, то звездное небо над нами, то нравственный закон внутри нас... Короче, срочных дел невпроворот. Но сейчас вроде выдалась свободная минутка. Хозяин кабинета шарит в ящике рабочего стола. Не отыщется ли "Евгений Онегин", заложенный на странице с Татьяниным сном? Где же Пушкин? Ау! Книги под рукой не оказывается. Губернатор берет свежую газету. Рассматривает первую страницу, а там... Ой!
"Государственные и муниципальные служащие будут обязаны принести присягу. Скоро она станет обязательной не только для тех, кто впервые поступает на государственную гражданскую службу, но и для всех ныне действующих чиновников..."
Валерий Васильевич озадаченно чешет в затылке. Ишь чего удумали! Он поспешно дочитывает статью до конца, проглядывает еще раз по диагонали, на всякий случай проверяет и на других страницах. Но текста будущей присяги чиновника нигде нет. Вот так всегда, самое главное забыли довести до регионов. А потом дадут бумажку с текстом за пять минут до церемонии — и выкручивайся, дружок, как хочешь. Ни отрепетировать, ни обмозговать времени не останется. Как человек основательный и степенный, губернатор больше всего не любит двух вещей: спешки и сюрпризов.
Надо что-то делать, пока не поздно. Валерий Васильевич хочет уже нажать кнопку селектора, скомандовать: "Дениска, мухой лети сюда, есть задание!" — и вдруг спохватывается. Нет больше вице-губернатора Дениски. Уволен. Шептуны давно нашептывали: молод, несолиден, Вольтера читает в подлиннике, метит на вашу должность. Вот он и назначил вместо него другого — человека-гору. Голос — гром, кулак — бочонок, нижняя челюсть — Валуев отдыхает. Встретишься с таким в темном переулке и, не дожидаясь вопроса: "Папаша, как пройти в библиотеку?" — сам отдашь ему бумажник, смартфон и золотой "ролекс".
— Игорь Иванович, — говорит губернатор своему новому вице, когда тот, громыхая дизайнерскими Gucci 52-го размера, входит в кабинет, — найдите мне экземпляр Присяги Чиновника. Вам он, кстати, тоже скоро пригодится. Текст нужен через полчаса. Ясно? Исполняйте...
Вице-губернатор объявляется через час. Держит в руке плотно набитый пакет с логотипом областной библиотеки. Вид виноватый.
— Не нашли? — сразу догадывается Валерий Васильевич.
— Все облазил, — жалобным басом отвечает человек-гора. — Нигде нет. Говорят, что окончательный вариант еще в работе, а все предварительные спрятаны в яйце Фаберже. Яйцо — в утке Фаберже, утка — в кролике Фаберже, кролик — в сундуке Луи Виттона, а сундук в Москве на Старой площади. Не подобраться.
"Борис Леонидович подобрался бы, — с грустью думает губернатор. — Он бы пролез куда угодно". Своего министра Деликатных Дел Валерий Васильевич тоже недавно уволил, а все его министерство присоединил к местному отделению МЧС — в целях оптимизации расходов. Экономия вышла немалая, но порой бывают вещи поважнее денег. Эмчеэсники, конечно, герои-молодцы, однако их умений быстро потушить пожар или снять кота с дерева иногда недостаточно.
— Ладно, — вздыхает Валерий Васильевич. — И что у нас есть?
Вице-губернатор с готовностью вываливает из пакета на стол шефа целую кучу разномастных страниц. Некоторые, судя по неровным краям и пожелтевшей бумаге, выдраны из каких-то старых книг. Некоторые — явно из новых.
— Вот тут образцы присяг, — объясняет человек-гора. — Все, что удалось найти. По слухам, одна из них взята за основу нового документа. Какая именно — установить пока не удалось. Секретно.
Всем своим видом Игорь Иванович показывает, что очень старался и очень огорчен. Ладно, думает губернатор, по крайней мере не с пустыми руками вернулся и на том спасибо. Отпустив нового вице восвояси, Валерий Васильевич разгребает образовавшуюся на столе бумажную гору, не глядя достает листок, зачитывает вслух:
— "...вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно клянусь: горячо любить свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия..."
Нет, думает губернатор, вряд ли они стали бы использовать этот образец. Слишком бы много пришлось переделывать. Даже КПРФ — и та уже отказывается от своих допотопных брендов. Сегодня дедушка Ленин с его классовой борьбой по-любому не проканает. Когда у человека банковский счет на Кайманах и домик на Мальдивах, он начинает иначе относиться к частной собственности. Если сидишь в джакузи с бокалом мохито, мысли о пролетарской революции и социальной справедливости куда-то улетучиваются. И потом, что значит: "...перед лицом своих товарищей"? Полная чушь! У хорошего российского чиновника нет и не может быть никаких товарищей. Те, кто находится выше, норовят его загасить. Те, кто ниже, — подсидеть. Те, кто равны, мечтают объегорить. На этом стояла, стоит и всегда будет стоять вертикаль власти.
Валерий Васильевич отбрасывает в сторону пионерскую клятву. Извлекает другой листок, читает откуда-то из середины:
— "...направляю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости... Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство. В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всякого намеренного, неправедного и пагубного..."
Стоп, удивляется губернатор, а это еще что за бред? "Клянусь Аполлоном, врачом Асклепием, Гигеей и Панакеей, всеми богами и богинями, беря их в свидетели, исполнять честно..." А-а-а, понятно — гражданин Гиппократ. Нет уж, извините, здесь ему точно не стать образцом, шансов ноль. И не то чтобы российский чиновник и белый халат — две вещи несовместные. Наш земляк Петя, Петр Витальевич, например, удачно совмещал партийного медведя с ланцетом, а триколор со стетоскопом. И в итоге скакнул высоко. Молодец! Но чтобы "чисто и непорочно" одновременно? Чтобы исключительно для пользы больных? Хо-хо! Этот Гиппократ никогда не имел дела с бюджетом. Денег и на здоровых-то не хватает. Если делать выбор между новым музеем Хоть-Чего-Нибудь и десятком койко-мест в больнице, выбирать надо музей. Потому что его открытие — всегда пиар и строчка в новостях, а какой навар с койко-места? Где красную ленточку прикажете перерезать? На дверях больничного сортира? Что показывать гостям из столицы? Запыленную лампочку и обшарпанную тумбочку? Не смешите наши "мерседесы"!
Губернатор снова лезет внутрь бумажной кучи. На этот раз пальцы вытягивают разноцветный глянцевый листок.
— "...не надену корону и не буду добиваться славы, — зачитывает Валерий Васильевич, удивляясь с каждой секундой. — Я буду жить и умру на своем посту. Я меч во тьме; я дозорный на Стене; я огонь, который разгоняет холод; я свет, который приносит рассвет; я рог, который будит спящих; я щит, который охраняет царство людей..."
Щит? Меч? Госбезопасность, что ли? Озадаченно крякнув, Валерий Васильевич внимательно изучает листок и обнаруживает внизу надпись мелким шрифтом: "Джордж Мартин. Игра Престолов. Клятва братьев Ночного Дозора". Ага, фантастика, с облегчением думает губернатор. Другое дело. Ну, это явный непроходняк. То есть, конечно, фраза "буду жить и умру на своем посту" для всякого чиновника выглядит привлекательно — кому же не хочется занимать свою должность пожизненно, не опасаясь кадровой ротации? С другой стороны, мысль о том, что придется лезть на стену и публично называть себя чьим-то рогом и мечом, Валерию Васильевичу категорически не нравится. Допустим, он и так не собирался надевать корону (в ближайшей перспективе, по крайней мере). Но отказываться от славы? Перестать мелькать на первых страницах газет? Не делать селфи со столичными гостями и не размещать их в инстаграме? Любой уважающий себя чиновник таких ограничений свободы не потерпит. Может, мистер Мартин, вы и неплохой фантаст, но в нашем деле определенно не догоняете...
Ну, еще одна попытка! Губернатор выуживает из кучи серый листок. Откашливается. Представляет себя на трибуне. Читает из середины:
— "...мужественно, не щадя своей жизни, защищать народ и государственные интересы своей страны. Клянусь не применять оружие против народа и законно избранных им органов власти... Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся..."
Валерий Васильевич, отслуживший срочную в начале 80-х, сразу узнает эти слова. В принципе, думает он, в Москве могли бы запросто взять воинскую присягу советского образца. Ностальгия в моде, а чиновник — тот же солдат, только без оружия. Слово "мужественно" ему подходит, про законные органы — все правильно, про защиту государственных интересов — тоже хорошо. Только вот про защиту народа... Хм... Народа у нас так много и он такой разный, что на каждого не угодишь. Да и обещания — понятие растяжимое. Бывают же форс-мажоры. Сегодня, например, искренне посулил населению области осетров в каждый дом, утку в промышленных масштабах, тюльпаны и айфоны небывалого качества, а также превращение областного центра в мировую столицу экотуризма. Но если завтра ничего из этого не сбудется, ты, выходит, уже не просто накосячил, ты — клятвопреступник? Со всеми вытекающими последствиями? Крайне неприятно. Хотя стоп, погодите минутку...
Губернатор вытаскивает из-под бумажной кучи ту самую газету, с которой все и началось. Находит нужный абзац. Да, именно так здесь и написано: "За нарушения клятвы будут предусмотрены дисциплинарные взыскания". Дис-ци-пли-нар-ные! Уф-ф, от сердца отлегло. А как иначе? Не в штрафбат же идти за косяк? Для госслужащих и эти взыскания — оч-чень, знаете ли, суровая кара. Даже, можно сказать, жестокая. Облажался по мелочи — сердито погрозят пальцем. Проштафился — замечание от начальства. Нарушил клятву — выговор, нарушил многократно — лови строгача. А уж если косяк за косяком, провал за провалом — будь готов к передвижению по горизонтали, на другой ответственный участок работы…
Что ж, думает Валерий Васильевич, это разумный, взвешенный подход. Чуть подшлифовать, добавить бескомпромиссную борьбу с коррупцией, убрать чувства трудящихся — и получится хорошая чиновничья присяга. Понятная, емкая, в меру строгая и, главное, справедливая.