Садизм, голод и кровь: служившие в разные годы солдаты-срочники рассказали, каким издевательствам подвергались со стороны «дедов»

4 февраля 2020, 17:21

Тема армейской дедовщины, которая активно обсуждалась в конце прошлого года, постепенно сошла на нет. Поводом для споров стал кошмарный случай в Забайкалье — в одной из войсковых частей рядовой Рамиль Шамсутдинов устроил массовый расстрел своих сослуживцев. Судебные разбирательства по этому поводу идут до сих пор. Однако внятного ответа на вопрос: существуют ли в российской армии неуставные отношения, так и не было получено. Об этом мы поговорили с солдатами-срочниками из Саратова, которые в разные годы проходили «школу жизни» и запомнили ее надолго.

 

Александр, призыв 1971 года:

— Первым местом моей службы стала войсковая часть, расположенная в Беларуси, под Брестом. У нас была иерархия: тех, кто только прибыл на службу, называли «молодыми», тех, кто отслужил полгода — «слоном», год — «черпаком». Самыми «крутыми» были те, кому оставалось полгода до дембеля — «деды».

Считалось, что у нас не было дедовщины. Но все же она была, причем в каждой части. Старослужащие пытались спихнуть на молодых всю грязную работу. Когда я шел в армию, я был к этому готов. Знал, что главное пережить первые полгода, дальше будет легче.

В армии ты себе не принадлежишь. Тобой командуют. Здесь нет мам и пап, которые помогут. Поэтому я считаю, что в армии важно себя поставить.

У нас в части «деды» могли все что угодно заставить делать молодого. Здесь уже все зависело от характера человека. Если одного человека начнут унижать, а он проявит при этом характер и даст отпор, то от него, скорее всего, отстанут. А другой побоится выразить свое мнение. Его будут шпынять. Он, как теленок, станет делать то, что ему говорят. Бывало, видел, что когда все ложились спать, после отбоя, солдат мог пойти старослужащему стирать вещи. Этот спать ложится, а тот идет к умывальнику. Кто-то мог отказаться от этого, кто-то нет — боялся.

Некоторые, конечно, пытались жаловаться. Среди солдат они теряли авторитет. Делали себе еще хуже. Причем после жалоб практически ничего не менялось. Офицеры же не круглые сутки за нами наблюдали. И гнобления продолжались.

Подраться в армии было абсолютно реально. После отбоя особенно. Главное — скрыть синяки под формой. Помню один случай. Солдат должен был поднять «деда» на зарядку. А тот начал отказываться, посылать его куда подальше. Тогда солдат рассказал об этом сержанту. Сержант тоже благополучно был послан «дедом». Этот бунтарь не подозревал, что сержант-то боксер. Позже сержант завел парня за умывальник и, грубо говоря, начистил ему морду. На следующее утро этот товарищ, как голубчик, бежал чуть ли не первым на зарядку. Естественно, об этом случае никто из руководства так и не узнал.

В 1973 году я служил в казахстанском городе Эмба. Там я был уже в звании лейтенанта. В этой части также были неуставные отношения. Но все конфликты были на бытовом уровне. Правда, вспомнился мне один исключительный случай. Со мной служили два брата — литовцы. Однажды один из них пошел на кухню в наряд. Через какое-то время его нашли мертвым. Висел.

Думали, что это произошло из-за дедовщины. Начали выяснять. В итоге нашли письмо, которое он получил от девушки. Та призналась ему в измене. Командира подразделения тогда наказали. Правда, не помню, как.

С офицерами в плане дедовщины все было очень строго. Наказание следовало всегда, если выяснялось, что дедовщина произошла по вине старшего по званию. Особенно, если он знал об издевательствах и не предпринял никаких мер. Был суд чести. Виновного могли также отправить в дисциплинарный батальон или уволить.

Летом 1987 года я, будучи офицером, попал в военную часть, расположенную недалеко от столицы Афганистана — города Кабул. В то время там шли боевые действия. Оказавшимся на войне было уже не до издевательств. У людей была совершенно другая психология. Все наоборот старались быть дружными, старшие старались помогать молодым. 

Люди постоянно там ходили с оружием. Если бы была дедовщина, человека могли и пристрелить. Что и сделал этот парень из Забайкалья. Не знаю, как можно было довести человека, что у него так не выдержала психика. Мы, находясь на войне, и то были более адекватными.

 

Геннадий, призыв 1985 года:

— Я служил два года под городом Ногинск Московской области. На службе был готов ко всему. Выполняли любые работы, делали все, что скажут. Нельзя было отказаться. У нас в батальоне дедовщины не было, потому что все 100 человек, кроме сержантов — «дедов», были одного призыва.

На мой взгляд, дедовщина возникает из-за слабых духом людей, которые не могут за себя постоять. Вот из них и делают «чмошников». У нас тоже бывало, что старшие заставляли младших выполнять их указания. Ну, это мелкое что-то. Например, могли настойчиво попросить подшить воротничок, помыть пол или туалет. С нами служил один чеченец из Казахстана. Однажды он не выдержал и ночью зарядил сержанту по челюсти. Ну и что. Отправился за это в дисциплинарный батальон. Руководству ничего не было, никого не уволили.

 

 

Если провинился один солдат, например, если он не пришел на стройподготовку, наказывали всю роту. Заставляли отжиматься. Других мер наказаний и издевательств к нам не применяли. Возможно, мне повезло.

Знаю точно, что дедовщина тогда была в некоторых частях. Например, в стройбате. Там, говорят, среди служивых были люди с уголовным прошлым, выходцы психиатрических больниц. Неуставные отношения также были и в части, которая располагалась напротив нашей. Ходили слухи, что там один солдат стоя в карауле застрелился. Опять же якобы из-за издевательств.

Сейчас, я считаю, что дедовщины в армии нет. Служат-то всего год, откуда ей появиться. Существует куча организаций, тот же комитет солдатских матерей России. В каждой части — чуть ли не везде видеокамеры стоят, офицеры за срочниками постоянно следят.

Помню, был период, когда в армию родители не хотели отдавать детей, потому что шла чеченская война. Многих отмазывали. Сейчас уже такого нет, служить идут если не все, так многие. И никто не боится.

Я считаю, что побыть год в мужском коллективе — жизненный опыт. Своими офицерами и сослуживцами я доволен, с некоторыми из них мы долгое время даже поддерживали связь.

В случае с Рамилем из Забайкалья, думаю, что трагедия произошла из-за того, что на конфликт никто не обращал внимания. Понятное дело, что никто не мог предположить, к чему это все приведет. Думаю, у этого парня изначально с нервами было не все в порядке. А человеку доверили оружие.

 

Тимофей, призыв 2003 года:

— На протяжении двух лет я проходил службу в войсках ПВО под Оренбургом и в миротворческих войсках под Самарой. Наше «веселье» началось еще с КМБ (курса молодого бойца), когда срочников-духов отправили, минуя учебку, сразу в роту. У нас было что-то вроде загона в казарме — огороженный кусок первого этажа, где стояли кровати вновь прибывших. И на эту территории запрещалось проходить прочим служащим. Получилось вроде зоны карантина. Там мы должны были на протяжении месяца акклиматизироваться.

Днем проходили занятия по теории и практике — маршировали на плацу, учились подшивать воротнички и мотать портянки, начищали бляхи на ремнях, слушали лекции по армейскому уставу. А вечером, после поверки (общего построения), был отбой — раньше на полчаса, чем у всего остального полка.

И вот, мы готовились ко сну, кто-то уже в шконки укладывался, а напротив — в коридоре — выстраивались роты на вечернюю поверку. Когда построение заканчивалось, старослужащие проходили вдоль всего нашего огороженного кроватями ряда. При этом они корчили до омерзения пугающие рожи, стучали кулаками по металлическим краям кроватей и орали: «Ну все, готовьтесь духи! Вешайтесь, твари! Скоро вы попадете к нам в руки! Лучше сразу вены режьте, если не готовы терпеть». Такое себе психологическое крещение.

У нас в роте была дедовщина — офицеры доверяли старослужащим организацию работы и воспитательный момент. Соответственно, если что-то шло не так, то ротный, например, мог серьезно «поговорить» с дедами-кураторами. А уже потом гнев последних распространялся на все живое — попадало и духам, и слонам (тем, кто отслужили полгода). И, порой, черпакам (тем, кто отслужили полсрока — 12 месяцев).

Если кто-то из роты «накосячил» (курил в неположенном месте или в неположенное время, пытался уйти в самоволку, был пойман в рабочее время в «чепке» — армейском магазине или просто не повиновался приказу старослужащего), то наказание, обычно, постигало всех духов. Это делалось для того, чтобы позже с провинившимся разобрались еще и внутри коллектива новобранцев.

Способы «воспитания» были разные.

1. Тотальный шмон. Устраивалась спонтанная проверка содержания карманов и тумбочек. Роту выстраивали в коридоре, нужно было вывернуть все карманы в головные уборы. Шапки или кепки (в зависимости от времени года) надо было держать перед собой. Пока один «надзиратель» копался в них и проверял, не забыл ли солдат что-то вынуть из карманов, второй шерстил тумбочки и кровати. Изымалось все, что не по уставу — деньги, ценные вещи, журналы…

Ну, собственно, разрешалось при себе иметь только расческу, военный билет, «мыльно-рыльные принадлежности». Все остальное выставлялось на всеобщее обозрение и исчезало навсегда.

2. Голод. Вот это очень изощренный метод издевательства, который особенно запомнился. Как раз в год призыва на каком-то телеканале было запущено ток-шоу с таким названием: «Голод». И его по вечерам крутили в телеке, который был подвешен в коридоре казармы. У нас тоже был свой голод. Помимо того, что из-за режимного питания постоянно хотелось что-то жевать, деды порой устраивали в качестве наказания «разгрузочные дни».

На завтрак, обед и ужин все духи должны были усаживаться за накрытые едой столы в столовке и ничего не трогать. В это время старослужащие обжирались в нескольких метрах от «не голодных» подопечных. Как только их пир заканчивался, рота вставала и с песнями уходила в казарму. Кажется, максимум, который довелось в таком режиме выдерживать — это три дня. Очень запомнилась фраза одного сослуживца по этому поводу, сказанная как-то перед отбоем: «Вот раньше хоть кусок хлеба утащить можно было, его проглотишь, там мякушка в животе распухнет и вроде не так голодно».

3. Счетчик. Денежное довольствие солдат в то время составляло 100 рублей в месяц. А поставить «на счетчик» могли с суммой в 1-2 тысячи рублей. Причем «косяк» человеку выдумать не составляло труда. Обосновывая свои действия «традициями», деды могли просто указать дату, к которой «их дух» должен собрать и отдать им круглую сумму. Если к этому моменту денег не было, то начинали капать какие-то безумные проценты.

Та же история с вымогательством «за косяки». Например, пользуясь привилегиями, деды, черпаки или даже слоны могли попросить у неопытного солдата дать им на время штык-нож. А потом заявляли, что тот «проулыбал» (в других выражениях, конечно) свое оружие и должен за него расплатиться.

4. Игра в уставщину. Так старослужащие демонстрировали преимущество дедовщины. Мол, если не хотите, чтобы мы вас «воспитывали», то будете делать все по Уставу. Это пять минут на туалет три раза в день, сбор после подъема на время, бесконечная заправка кроватей с отбиванием кантиков (краев) и тому подобное. Сюда же входили и усиленные тренировки на утренней зарядке, после которых можно было сдохнуть (но никто, кстати, не умирал).

5. Угрозы, избиения и так далее. Например, солдата, которого застали с сигаретой в туалете, могли вынудить съесть целую пачку «Примы». Если кто-то попадался с «припасами» из столовой под кроватью — то есть, с куском хлеба, который ночью под одеялом планировал схомячить — то его заставляли съесть этот кусок на глазах у роты. Только сверху на хлеб толстым слоем намазывали гуталин.

Били тоже часто. В основном, по телу, чтобы на поверках не было видно повреждений. Но иногда могло прилететь и металлическим стулом по голове. Однажды одному парню проломили череп об унитаз. Он, истекая кровью, выбежал из казармы, крича, что пойдет в штаб полка, который располагался метрах в 50-и. Старослужащие тут же окрестили его «стукачом», конечно. Но вскоре он вернулся. Разбирательств никаких не было. Так что, или до штаба не дошел, или там офицеры сочли конфликт незначительным.

Из особо запомнившихся случаев — была история с ротным хакером. Кажется, его звали Олег. Впрочем, все, включая офицеров, звали его просто «хакер», поскольку он умел обращаться с единственным компьютером, имевшимся тогда в полку. Соответственно, только этим чувак в основном и занимался, пропуская всякие наряды и сложные работы на воздухе. На плацу, опять же, Олег был не частым гостем.

 

 

В понимании старослужащих, все это считалось «уклонением от обязанностей» и называлось одним емким непечатным словом. Поэтому хакера постоянно гнобили. Давили психологически очень серьезно. Например, наказывали всех духов за то, что Олег «отлынил» от очередного наряда. А потом «свои» сильно на него обижались — ведь им, в ходе наказания, постоянно напоминали, что это они не из-за себя терпят, а из-за того парня.

Закончилось это тем, что в один прекрасный день хакер заперся в том самом кабинете, где находился компьютер, а потом порезал себе вены. Когда его нашли дневальные, тот чуть ли не плавал в собственной крови. Достоверно неизвестно, выжил он или нет. Хотя позже ходили слухи, что наш ротный якобы стал донором, чтобы вытащить его с того света. Олега мы больше с тех пор не видели.

Несколько раз были случаи, когда в части начинались поиски «сочников». Позже я узнал, что это слово складывается из аббревиатуры «СОЧ» — самовольное оставление части. А тогда казалось, что это слово родилось в результате странных компиляций. То ли о солдатах, двинувших из части в Сочи, то ли о любителях выпечки, которые ради нее бросились в бега.

Один раз сказали, что «сочник» сбежал с автоматом. И мы, вооружившись, прочесывали местность среди ночи, но так никого и не нашли. А потом за его побег все долго «отдувались» — солдат готовили к его неминуемому возвращению в часть. Чтобы встреча в казарме стала незабываемой.

Также один раз доведенный дедами солдат из караульной роты заявил, что в следующее дежурство расстреляет одного из обидчиков. После этого его уже не пускали в караул. С нами также была проведена «воспитательная» беседа на сей счет.

 

Иван, призыв 2014 года:

— Я проходил службу в Саратовской области. Не предполагал, чем буду заниматься целый год. Был морально готов к любой работе, понимал, что  выбора в армии у меня нет. Здесь четко работает принцип: «круглое нести, квадратное — катить».

Оказавшись в армии, понял, что сериал «Солдаты» не соответствует действительности. На самом деле все не так весело и беззаботно. Там, где я служил, как таковой дедовщины не было. Но старшие «деды» руководили младшими «духами».

Каждый день нас проверял врач на наличие побоев. Но, несмотря на это, подраться в армии при желании, было абсолютно реальным. Если синяков не видно, то никто о драке не догадается.

Кого-то в армии открыто «чморили». Но это были единичные случаи. Просто люди страдали по собственной вине, потому что, как правило, издевались в основном над слабыми людьми. Знаю историю, когда у одного парня сломали большой палец каской. Причем он никому об этом не сказал, у него увидели травму на осмотре. Потом еще долго разборки были. В итоге все это дело как-то замяли. Никому не нужны проблемы.

В армии сейчас — срез страны. Много приезжих из деревень, малых городов, из малоимущих семей. Они думают: «отслужу немного и буду царем». У них это на внутреннем уровне. У таких людей нет понимания, что армия — это небольшой отрезок времени. Поэтому и формируются такие отморозки, которые запросто могут затравить человека. Что они и сделали с этим Рамилем. Меня это не удивило.

 

 

Со мной служил некий товарищ Иванов. Он был, мягко говоря, странненьким. Его частенько троллили, но никто открыто не издевался. Это на бытовом уровне было. Несмотря на конфликты, на убийство такой человек не был способен.

Как совсем искоренить дедовщину, не знаю. Это наверно должно быть на психологическом уровне. Человек должен всегда оставаться человеком. Понятно, что раньше, когда не было никаких средств связи с внешним миром, кроме писем, ты никак не мог спастись от дедовщины. Сейчас же, есть куча горячих линий, куда можно позвонить и пожаловаться.

 

Илья, призыв 2017 года:

— Я проходил службу в военной части, расположенной в Ханты-Мансийском автономном округе. В армию пошел после окончания магистратуры. Это был мой осознанный выбор. К этому моменту уже почти все друзья отслужили.

Дедовщины между солдатами как таковой у нас не было. Но некоторые стычки все-таки происходили. Например, однажды солдат толкнул другого так, что тот получил травму. Пострадавший никому об этом не рассказал. Но это я не считаю дедовщиной. Это так, мелкие разборки.

В принципе, разногласий с сослуживцами у меня не было. Единственное, что спустя где-то полгода службы к нам приехали выходцы из ближнего зарубежья. Вот с ними были проблемы. Они ничего не хотели делать. Им казалось, что мы им не указ. С ними было сложно. Бывало и такое, что другие солдаты делали за них всю работу. На этой почве тоже были конфликты. Но до крупных издевательств, конечно, не дошло.

Совсем другое дело — отношения между офицерами и солдатами. Вот тут-то меня и ждал «сюрприз». Нет, я был готов к любой работе. Но не думал, что столкнусь с таким объемом нагрузки. Офицеры заставляли нас буквально «упахиваться». Я считаю, что они это делали ради собственной выгоды, чтобы их похвалили перед высшим командованием. Мол, посмотрите, какие мы молодцы, сделали больше, чем положено. Хотели таким образом выслужиться. А мы — так, расходный материал. На наше мнение, конечно же, не обращали никакого внимания. Это ведь армия. Понятное дело, что не в пионерский лагерь приехали, да. Но в других частях, насколько мне известно, такого не было. Это меня жутко бесило.

Очень многое, конечно, в армии зависит от офицеров. Они должны знать, что происходит в ротах. Офицеры обязаны отвечать за срочников. Если им все равно, что происходит в казарме, то, значит, нездоровая дедовщина будет в части процветать. Что касается моего случая, то можно сказать, что с офицерами мне не повезло. Им было на нас наплевать. Главное — показать себя в лучшем свете перед руководством.

В целом, я считаю, что в нынешней армии дедовщины нет. Случай, произошедший в Забайкалье — это скорее всего исключение из правил. Мне кажется, в армии действует тот же закон, что и в жизни: есть уроды, которые считают себя сильнее, и начинают издеваться над слабыми. Такие есть и на гражданке.