После самоизоляции из-за первой волны пандемии коронавируса Саратов практически вернулся к привычной жизни. С соблюдением мер профилактики полноценно работать разрешили почти всем учреждениям города: кафе, торговым центрам, кинотеатрам, музеям. Всем, кроме театров. Ранее региональный министр культуры Татьяна Гаранина заявила, что за время пандемии из них не уволился ни один сотрудник. Мы решили узнать у актеров, как они выживают во время пандемии.
Артем Кузин, артист и режиссер ТЮЗа им. Ю. П. Киселева, работает 20 лет
«До пандемии у меня был достаточно плотный график. Я мог находиться в театре во время репетиций и по 14 часов. Плюс я не только артист, но и преподаватель в Театральном институте. Выходной у меня был где-то раз в неделю. Когда узнал о карантине и закрытии театров в марте, было странно. Мы сначала не очень серьезно к этому всему относились. У нас раньше уже было такое, в феврале и ноябре нас периодически закрывают на карантин по гриппу и ОРВИ, как и школы. Сначала в марте у нас отменили все детские спектакли, а потом уже и взрослые.
Тогда никто не ожидал, что все это настолько серьезно обернется и для нас, и для всего мира. Все надеялись, что на изоляции мы просидим пол апреля. Потом говорили, что после майских выйдем, и все точно уже будет хорошо. Вот потихонечку так до сегодняшнего дня и добрались.
Во время карантина театральный институт перевели на удаленку. Мы занимались мастерством актера в Zoom. Это, конечно, не то мастерство актера, о котором мы мечтали, но много полезных вещей для себя почерпнули. Тогда по стране много таких Zoom-читок проходило. Театры придумывали новый формат, чтобы поддерживать актеров в хорошей форме, чтобы они не просто дома сидели, сериальчики смотрели, но и творчеством каким-то занимались.
Артем Кузин — справа / фото пресс-службы ТЮЗа
Мы тоже сделали со студентами проект на платформе. Чтобы поддерживать зрительский интерес, ТЮЗ выкладывал ранее записанные спектакли, ведь в тот момент все ушли в интернет. Артисты взяли на себя функцию интервьюеров, и в Instagram и на других площадках проводили онлайн-встречи для наших зрителей. Я знаю, что актеры ТЮЗа проводили также репетиции онлайн, но я в них как актер не участвовал.
Я работаю в государственном театре, поэтому пандемия никак не повлияла на мой заработок, он остался таким же. В нашем театре зарплата артиста зависит от количества сыгранных им спектаклей, но в этот раз и театр, и министерство культуры поняли, что обстоятельства форс-мажорные, и без денег нас не оставили. В Москве у меня есть друзья, которые были артистами, а пошли в таксисты, там бывают такие прецеденты. Мы же социально защищены в этом плане.
С 9 июля артистам разрешили работать с соблюдением мер профилактики. На каждом углу в театре у нас стоят санитайзеры, в здание нельзя войти без измерения температуры тела и без маски. Если у актера температура выше 37, насморк, его не пустят на репетицию. Мы конечно, как творческие люди, по этому поводу немного бесимся, но правила соблюдаем.
Репетировать и не знать, когда мы сможем показать этот спектакль зрителям, сложно. У нас есть внутриколлективные показы, то есть мы сами себя развлекаем. Продолжают работать грантовые системы. Мы отправляем заявку и сумму, которую мы хотим получить за спектакль. Вся эта система заставляет нас отчитываться. К какому-то числу, есть ли у нас зрители на спектаклях или нет, нам в любом случае на сцене надо показать продукт, снять его на видео и отправить комиссии. Отчитаться, что спектакль выпущен и деньги были переведены не зря. С августа по октябрь мы уже выпустили 4 новых спектакля — по Крапивину «Оруженосец Кашка», по Марку Твену «Приключения Тома Сойера», студенческий спектакль по Бомарше «Женитьба Фигаро», и по Тургеневу «Отцы и дети».
Пока зрителей нет, на прогоны с соблюдением всех санитарных норм допускают сотрудников театра. Мы со студентами выпускали спектакль по Бомарше. Это было эмоционально тяжело, все-таки 10-15 человек это — не зал. Ты шутишь шутки, а зал молчит.
Не будем врать, вирус есть, у меня есть много знакомых, которые переболели легко, есть те, кто лежали либо на кислородной поддержке, либо на ИВЛ. Брать на себя ответственность и говорить: «Открывайте нас», считаю несправедливым. Тут такая странная штука: у меня дочь ходит на рисование. Да, она там, как и другие дети, в маске, но, когда их много собирается в одной комнатухе, это — нормально. Обидно конечно, что театры не открывают, врать не буду. Но с другой стороны, а вдруг кто-то будет болеть бессимптомно, а мы всех соберем в зале. А у нас часто бабушки приходят с внуками. К внуку зараза не пристанет, а к бабушке?
Мы уже готовились к открытию театра в октябре, составили репертуар, подготовили зал с учетом шахматной рассадки. Билеты на некоторые спектакли тогда полностью раскупили. Но потом был резкий скачок заболеваемости и нам не разрешили открыться.
Театр так часто хоронили, поэтому я думаю после пандемии он, как искусство, не умрет. Наверно какое-то время люди побоятся еще туда ходить, а потом все поуспокоится. Я с одной стороны понимаю, что коронавирус — это неприятная болезнь, у нее достаточно высокий уровень осложнений. Но иногда мне кажется, что, если бы китайцы не дали бы этой болезни название, она бы смешалась с гриппом. Мы бы испугались, но не так сильно. А теперь она будет страшить, сейчас даже в кинотеатрах никого нет».
Татьяна Рузымуратова, актриса и режиссёр театральной мастерской «Грани», работает 11 лет
«У нас частный театр, и все актеры работают в нем по собственному желанию бесплатно. Практически у всех есть какая-то другая работа и после нее люди приходят каждый вечер на репетиции. У нас в труппе есть и преподаватель в вузе, и маркетолог, и полицейский, и парикмахер, и рекламщики, и сотрудник мебельной фабрики. Играем мы обычно 2 спектакля в неделю. Когда случилась вся эта история с карантином, мы не смогли не только играть, но и репетировать.
Сначала я не очень верила, что все это будет надолго. Недельку отдохнуть я была не против. Где-то на третьей неделе нам настолько стало плохо, скучно и одиноко, что мы устроили Zoom-конференцию, и решили поставить спектакль Ивана Вырыпаева «UFO» онлайн. Он был единственным из нашего репертуара, который мы могли поставить в таком формате, потому что он был в жанре интервью. Видео мы потом выложили на YouTube-канале театра. Помимо этого, мы удаленно проводили тренинги по импровизации. Это было весело, нас это спасло.
Помимо актрисы в театре, я также работаю преподавателем на курсах актерского мастерства. Во время карантина у меня встала и эта работа. За полгода я заработала 0 рублей 0 копеек, выживала только благодаря мужу. Он работал удаленно и не потерял в зарплате.
Спектакль «Иллюзии» театра «Грани» / фото Алексея Борисова
Конечно, как у многих, самоизоляция повлияла на психику. Во время пандемии у нас из труппы ушел один человек, мы очень печалимся по этому поводу. Актер за время сидения дома, за время отрезанности от всего, выпал из этого постоянного творческого процесса. У нас очень дружный коллектив, и когда человек оказался без нас и репетиций, что-то с ним произошло. Он не хочет об этом говорить, ни с кем не идет на контакт, остался сам по себе. Скорее всего, у него какая-то депрессия.
Мы очень благодарны дирекции за то, что нас не выгнали, потому что за апрель и май театру разрешили не платить за аренду, а летом с нас за нее взяли по минимуму. Но они нам тоже не могут же постоянно оказывать благотворительность. В сентябре театр мы вынуждены были открыть. Если у государственных театров желание открыться — это актерское желание просто быть на сцене, дикая потребность, то у нас это связано тупо с выживанием. За время существования театра мы никогда ни от кого не получали никакой финансовой поддержки. Раньше мы ходили в министерство культуры, к губернатору Валерию Радаеву, он сказал: «Да, мы будем держать руку на пульсе». И все на этом. Во время пандемии мы даже не пытались у властей помощи финансовой попросить. Было понятно, что если уж в хорошие времена до нас не было никому дела, то сейчас уж подавно.
Если бы мы дальше сидели дома, театр бы закрылся. Ему уже 20 с лишним лет, у него накопилась довольно большая материальная база, костюмы, декорации, зрительный зал, кресла, сидения, буквально не так давно мы въехали в новое помещение, пережили переезд, и сейчас потерять это все не можем. Мы зарабатываем на аренду, рекламу, на тот же свет, звук, ткань для костюмов, исключительно на деньги со спектаклей. Весь доход идет обратно же в театр. Мы показывали спектакли онлайн в записи, нам люди донатили что-то. Платили этими деньгами за кредит, который мы брали на ремонт в помещении.
Сейчас даже полотенца и санитайзеры — большая статья расходов. Конечно, если нам государство скажет: «Ребята, давайте вы не будете работать, а мы оплатим аренду за помещение», то мы не будем работать. И еще театры не работают почему? В театрах очень большие залы, по 900 мест. Кинотеатры же работают, там маленькие залы. Мы — камерный театр, у нас зал на 100 мест, а билеты мы продаем только на 50. Мы соблюдаем все санитарные нормы, измеряем зрителям температуру тела на входе, обрабатываем помещения, советуем надевать маски. Мы тоже заинтересованы не болеть, мы же живые люди. Но заставлять зрителей соблюдать дистанцию или сидеть в СИЗ на спектаклях мы не можем, многие приходят парами и просят посадить их вместе.
Никто человека не тянет на спектакль, он сам принимает решение, идти ему или не идти. Почему я могу прийти в кино, но не могу прийти в театр? Дайте людям возможность выбрать. В сентябре, когда мы только открылись, было очень много желающих попасть к нам на спектакли. Мы пытались сохранять дистанцию в зале между зрителями и вынуждены были отказывать людям. Чтобы все смогли к нам прийти, нам даже пришлось увеличивать количество спектаклей. Людям очень хотелось в театр, все соскучились. Сейчас уже такого наплыва нет, многие болеют, стало меньше зрителей. Мы уже думаем сокращать количество спектаклей, но непонятно, как решать вопрос с арендой. Поднять стоимость билетов мы не можем, понимаем, что все люди находятся в том же положении, что и мы».
Роман Сопко, актер саратовского театра кукол «Теремок», работает 12 лет
«До пандемии у меня был плотный рабочий график. Гастроли, репетиции, спектакли шли почти каждый день. В среднем я играл 5 спектаклей в неделю. Помимо работы актером, я также являюсь и. о. директора театрального института СГК им. Л. В. Собинова. Новость о карантине и закрытии театров в марте настигла меня на работе. Я не только сам должен был перейти на дистант, но и перевести на него обучающихся и педагогов. Был некий страх. Казалось, что мы входим в какой-то неизвестный доселе режим. Понятно было, что это не просто карантин, а что-то более серьезное. Конечно, перед любой неизвестностью человек робеет.
Во время карантина все театры начали читать сказки и выкладывать их в интернет. Нам захотелось чего-то другого, и мы придумали проект «Читаем ваши сказки». Мы предложили маленьким зрителям прислать нам собственные сказки и объявили конкурс. Эта затея многим понравилась, некоторые дети присылали тексты, которые по стилю ничуть не уступали советским или российским писателям. Актеры в домашних условиях на телефоны записывали эти сказки, и потом мы их превращали в небольшие радиопостановки.
Роман Сопко / фото театра «Теремок»
Я с детства увлекаюсь радиотеатром, люблю этот жанр и владею компьютерной техникой. Сидя дома, я сводил эти сказки, накладывал музыку, шум, и мы выкладывали их на YouTube-канал и в группы театра в соцсетях. Таким образом, мы просуществовали с апреля по июнь. Всего было записано 20 сказок, их присылали ребята от 3 до 15 лет. Мы были рады, что зрители дали нам такую обратную связь. Мы хотели объявить победителя, но решили поступить честно, и поэтому всем участникам конкурса подарили билеты с открытой датой на любой спектакль.
Также мы снимали шуточные видео, как мы все проводим карантин дома, делали проекты, посвященные 75-летию Победы, дню России, готовили поэтические композиции в онлайн-формате. Мы бы не додумались до такого в обычных условиях, так что были и положительные стороны. Да, это — не живое общение, но в этой ситуации оно было наполнено жизнью, нас поддерживали, пусть даже через экран.
До июля я, как и другие актеры, был в оплачиваемом отпуске. Зарплату я получал в срок, материальных проблем во время пандемии не испытал. Также я озвучивал фильмы, мультфильмы удаленно для телевидения, кино, радио.
В июле актеры вышли из отпуска, правительство разрешило нам репетировать в театре. Все было как раньше, только теперь мы работаем с соблюдением масочного режима и всех мер профилактики. Да, мы не знаем, когда сможем показать спектакли зрителю. Но у нас есть работа, есть определенный план, который никто не отменял. Мы подготовили уже 2 спектакля, которые ждут своей премьеры. Первый называется «Черный снег». Он посвящен страшной теме — немецким концлагерям и поставлен по воспоминаниям узников. Спектакль готовили к 75-летию победы, он имеет ограничение по возрасту — 16+. Второй спектакль называется «Про тигров и слонов». Это детский игровой спектакль, классика жанра.
Мы не знаем, сколько продлится этот карантин. Для некоторых актеров, особенно для актеров старшего поколения, выход на сцену — это единственная возможность себя реализовать. У меня молодая семья, дети, есть другие потребности, а у кого-то есть только театр, он для них как дом. Для этих людей, наверно, самое сложное время сейчас. При этом некоторые актрисы старшего возраста у нас сейчас на самоизоляции находятся.
Оценивать решение правительства не открывать театры не берусь. Значит, чиновники знают больше, чем мы. Значит, это решение оправдано. Пока мы знаем, что весь октябрь спектаклей не будет, но надеемся, что в ноябре нас откроют, и мы вернемся к обычной жизни.
Сейчас мы временно работаем в доме офицеров, поскольку идет реконструкция главного корпуса театра. В конце года должно состояться торжественное открытие, его пока никто не отменял. К этой дате мы готовим новогодний спектакль по пьесе Григория Остера «Клочки по закаулочкам» «Лиса и заяц». Театр немыслим без зрителя. Мы скучаем даже по трем людям в зале».