О некоторых событиях в мире и не только, произошедших в этот день
3 сентября 1914 года американке Мэри Фелпс Якоб был выдан первый патент на изобретение бюстгальтера под названием Caresse Crosby. Отказавшись от жесткого корсета, она начала использовать конструкцию из двух платков и ленты. Все женщины в это время носили корсеты, и поначалу "бесспинный лифчик" успеха не имел. Но предприимчивый муж изобретательницы, служивший в корсетной фирме, предложил своим хозяевам новинку, и те оказались провидцами, приобретя у Мэри патент за 1,5 тыс. долларов. Это были приличные по тем временам деньги – за 260 долларов тогда можно было купить автомобиль.
В 1920-е годы бюстгальтер все еще по старинке называли мягким корсетом, а в России – "бюстодержателем". Обычно его шили из корсетных тканей – мадаполама, дамаста, атласа. В 1930-е годы эмигрантка из России Ида Розенталь основала в Соединенных Штатах вместе с мужем предприятие, где впервые стали производить бюстгальтеры с чашечками разных размеров и эластичными бретельками. В 1932 году форму бюстгальтера изменили, акцентируя внимание на глубине чашек. Постепенно конструкция этой детали туалета совершенствуется.
В 1935 году изготовители бюстгальтеров придумали подушечки, вставляющиеся в бюстгальтер и придающие женской груди пышность. В этот же период была введена нумерация чашечек от А до D. После изобретения нейлона в 1938 году для изготовления бюстгальтеров стали применять не только натуральные материалы, но и синтетику. Сегодня эта важная часть интимного женского туалета производится с применением самых современных технологий и постоянно совершенствуется.
В мире
3 сентября 1984 года британский генетик Алек Джеффриз обнаружил, что ДНК каждого человека неповторима и уникальна – как уникальны отпечатки пальцев. Как отметил сам изобретатель, это было как озарение. Он рассматривал рентгеновские снимки ДНК и вдруг увидел, что цепочки ДНК отличаются. Джеффриз назвал их "генетическими отпечатками". Так зародилась "генетическая дактилоскопия".
С помощью "генетических отпечатков" можно установить родство, доказать причастность к преступлению или наоборот – помочь выйти на свободу людям, попавшим за решетку из-за судебной ошибки – таких примеров уже достаточно много. Первой областью практического применения этого открытия стала криминалистика. К традиционной дактилоскопии – определению личности человека по отпечатку пальца – добавилась генетическая дактилоскопия – определение личности по волосу, по слюне на фильтре от сигареты, или частице кожи, или капельке крови. Ведь в любом биоматериале человека есть ДНК. И как установил ученый, она у каждого из нас уникальна. Это стало новым этапом развития криминалистики.
Алек Джеффриз предложил ввести обязательное внесение в генетическую базу данных всех граждан Британии. Это сильно помогло бы работе полиции. В базе должен храниться лишь тот минимум информации, который необходим для идентификации человека, а сами образцы должны уничтожаться. По словам Джеффриза, это необходимо для того, чтобы из генов судмедэксперты не могли извлекать информацию о национальности, цвете волос и глаз. Таким образом, полиции придется сначала доказать, что ДНК, обнаруженная на месте преступления, совпадает с записью в базе данных, а только потом получить информацию о человеке, а не пользоваться подсказками генетиков, если у них еще нет подозреваемого.
Успешно используется открытие Джеффриза при установлении родства. И это не только факты установления отцовства. Например, в Белоруссии только тест ДНК помог Оксане Грубенко найти дочку, когда в роддоме ее по ошибке перепутали с чужим мальчиком. Тысячам других людей тест ДНК помог доказать или, наоборот, опровергнуть родство. Даже останки императорской семьи Николая II идентифицировали по тем же генетическим отпечаткам. Сегодня ДНК-дактилоскопию можно проводить везде, даже в портативных лабораториях, и десятки предприятий в мире выпускают оборудование для геномной идентификации личности.
В России
3 сентября 1828 года в Сионском соборе в Тифлисе (ныне город Тбилиси) состоялось бракосочетание Александра Грибоедова и 15-летней Нины Чавчавадзе, дочери друга Грибоедова, поэта, генерал-майора, князя Александра Чавчавадзе. Иерей записал в церковной книге: "Полномочный министр в Персии Его императорского Величества статский советник и Кавалер Александр Сергеевич Грибоедов вступил в законный брак с девицею Ниною, дочерью генерал-майора князя Александра Чавчавадзева…".
Нину Чавчавадзе, дочь своего друга, Грибоедов знал с детства, учил игре на фортепиано. И вдруг увидел уже девушку – с прекрасными глазами и нежным лицом. Сам Грибоедов потом так писал: "В тот день я обедал у старинной моей приятельницы Ахвердовой, за столом сидел против Нины Чавчавадзевой... все на нее глядел, задумался, сердце забилось, не знаю, беспокойство ли другого рода, по службе, теперь необыкновенно важной, или что другое придало мне решительность необычайную, выходя из стола, я взял ее за руку и сказал ей по-французски: "Пойдемте со мной, мне нужно что-то сказать вам". Она меня послушалась, как и всегда, верно, думала, что я усажу ее за фортепиано... Мы... взошли в комнату, щеки у меня разгорелись, дыханье занялось, я не помню, что я начал ей бормотать, и все живее и живее, она заплакала, засмеялась, я поцеловал ее, потом к матушке ее, к бабушке, к ее второй матери Прасковье Николаевне Ахвердовой, нас благословили...".
В момент венчания Грибоедов был болен лихорадкой, она трепала его так сильно, что он уронил обручальное кольцо, сказав, что "это дурное предзнаменование". Несколько месяцев спустя он был зверски убит в Тегеране. Жена пережила его почти на 30 лет, так и оставшись безутешной вдовой.
В Саратове
3 сентября 1844 года было торжественно открыто новое здание городской думы на улице Московская, 35. Здание было построено на месте прежнего, пришедшего в ветхость дома, в котором, кроме думы, находились магистрат, сиротский и словесный суды. Сообщая об открытии нового здания городской думы, газета "Саратовские губернские ведомости" писала: "Дом вышел правильный, светлый, обширный, роскошно отделанный и, как внутри, так и снаружи, отлично украшенный. Словом, вышло здание, которое могло быть украшением столицы, не только Саратова. Зала этого дома есть первая зала в Саратове после залы дворянского собрания".