Словами, вынесенными в заголовок, закончилось на днях мое общение с представителем прокуратуры города Саратова. Работник этого надзорного органа не нашел других выражений для того, чтобы завершить свой визит в редакцию еженедельника «Газета Наша Версия». Но поверг сотрудников газеты в шок он не только этим.
Словами, вынесенными в заголовок, закончилось на днях мое общение с представителем прокуратуры города Саратова. Работник этого надзорного органа не нашел других выражений для того, чтобы завершить свой визит в редакцию еженедельника «Газета Наша Версия». Но поверг сотрудников газеты в шок он не только этим.
Прокурорский работник по фамилии Игнаткин появился в редакции ровно неделю назад, в конце рабочего дня. Прибыл он для того, чтобы вручить главному редактору предостережение о недопустимости нарушений законодательства. Но сделать ему это не удалось. Редактор на месте отсутствовал (причем предупредить его о своем визите прокурорский работник не удосужился), а оказавшиеся на месте сотрудники редакции принимать документ отказались наотрез. Причин так поступить у нас было предостаточно.
Во-первых, документ даже на первый взгляд был составлен с массой фактических ошибок. Например, в нем неверно было указано название нашего еженедельника - газета с таким названием в Саратове вообще вряд ли существует. Во-вторых, предостережение, по моему мнению, объявлялось не тому должностному лицу. В-третьих, назвать поведение прокурорского работника корректным невозможно. По итогам его визита сложилось впечатление, что мы с ним существуем в разных этических и юридических плоскостях. И об этом есть смысл рассказать подробнее.
Сначала прокурорский работник долго недоумевал по поводу отсутствия на рабочем месте главного редактора издания и даже выразил готовность дождаться его прямо в кабинете. Потом задался вопросом - есть ли у редакции угловой штамп, который мы, по его мнению, должны были поставить на копии принесенного им документа и тем самым подтвердить его получение. Уверения в том, что мы не обязаны иметь этот злополучный штамп, и вообще, редакция по закону РФ о СМИ может работать без образования юридического лица, почему-то его шокировали. У меня сложилось впечатление, что именно с этого момента мы и начали «озлоблять» представителя прокуратуры. По крайней мере, с этого момента он начал попытки связаться с кем-то со своего мобильника. Но цитировать культовый кинофильм прокурорский работник начал лишь после того, как ему объяснили: представленный им документ составлен с ошибками, и принимать его должен только тот, кому он адресован, то есть главный редактор того издания, которое в нем указано. В ответ на предложение созвониться с адресатом, договориться о встрече и проделать всю процедуру приема-передачи предостережения я и услышал фразу из «12 стульев», к тому же неверно процитированную.
Радует, что в прокуратуре помнят отечественную классику. Но огорчает, что цитируют ее неточно и не совсем к месту. До прошлой пятницы эти слова ассоциировались у меня исключительно с человеком, измученным нарзаном. Т.е. со второстепенным, пьющим горькую, персонажем романа. Но когда их произнес сотрудник прокуратуры, да еще и находившийся «при исполнении», они стали восприниматься по-другому. Как их трактовать? Как скрытую угрозу со стороны работника надзорного органа? Или как показатель общей культуры прокурорского работника? Думаю, на эти вопросы должен ответить прокурор Саратовской области Владимир Степанов.
P.S. Автор просит считать этот материал официальным обращением к прокурору Саратовской области и ждет ответов на поставленные выше вопросы.
P.P.S. В прокуратуре Саратова, где главный редактор газеты попытался получить письмо, ему сообщили, что документ направлен ему по почте. На вечер четверга бумага в редакцию не поступила.