Уроки морали и нравственности

История сорок пятая. Скромность как враг прогресса

Однажды в Саратове стараниями какого-то столичного общественника был организован федеральный семинар по повышению качества и конкурентоспособности отечественной промышленной продукции. Были приглашены известные в России и в мире специалисты. Многие из них прибыли на семинар, поломав расписание занятий в Сорбонне, Кембридже, Оксфорде. Таким специалистам очень многое прощается даже на извращенном своей законопослушностью Западе.

Среди приглашенных я увидел фамилию человека, монография которого однажды здорово помогла мне в работе над научной темой. В вестибюле гостиницы «Словакия» я разыскал своего невольного благодетеля, чтобы поблагодарить, да и мудрости набраться. Благодарности столичный гость воспринял с удовольствием, а вот ученой беседы не получилось. Москвич постоянно ударялся в бытовые рассуждения о красоте Волги и дороговизне сушеной рыбы. Я списал это на усталость ученого и оставил его в покое. На следующий день в зале областного правительства начался долгожданный семинар. Руководителя крупнейших предприятий, ученые, министры - вся деловая элита области приготовилась внимать откровениям мировых знаменитостей.

Первым докладчиком стал мой знакомец. Он долго рассказывал о своих научных достижениях, несколько раз перечислял в прямом и обратном порядке собственные многочисленные монографии и учебники. В конце концов кто-то в зале громко сказал: «Это мы уже наизусть выучили, нельзя ли ближе к делу»? Докладчик рассыпался в извинениях и …принялся вновь перечислять свои титулы. Тогда не выдержал губернатор и довольно резко заметил, что у докладчика по регламенту осталось пять минут, а он еще ничего не сказал. «Как же ничего?» - взмолился докладчик и вновь стал заливать про свои членства в разных неслыханных академиях.

Примерно через полчаса этого безумства зал покинул губернатор, за ним убежали несколько министров, а потом дружно снялись с мест и все остальные. Докладчик уныло мельтешил на трибуне, а в первом ряду со свирепыми лицами сидели кембриджские и сорбоннские профессора. Порядок и тематику выступлений они определяли сами. Я поинтересовался мнением ученых, что здесь собственно происходит? Оказалось, зануду этого толком не знали, а пустили выступать первым, поскольку он сам об этом попросил, и никто из скромности возражать не стал. Из скромности также никто не поинтересовался, о чем хочет поведать миру этот энергичный многократный академик. Понятно, что после такого конфуза семинар оказался скомканным, ужасно сокращенным. Выиграли от этого только студенты некоторых саратовских вузов, которых прислали, чтобы заполнить в зале места министров и бизнесменов. Нечасто в Саратове читают лекции настоящие ученые с мировым именем, гораздо чаще - многократные академики пустопорожних наук.

История сорок шестая. Строго регламентированное ликование

Долго томились саратовские чиновники смутными желаниями всенародного ликования, и вот - свершилось. В Саратове ожидали приезда большого начальника, который собирался провести в захолустной столице Поволжья общедоступный тайный Совет. Какое блаженство источали лики губернских начальников! Шампанским искрились материалы официозной прессы! Потом наступили суровые будни подготовки визита. Начальники повыше - многочисленные министры и зампреды правительства - начали наперегонки устраивать длиннющие и нуднейшие совещания. Приглашенные не успевали перебегать с одного заседания на другое и получали выговоры за опоздание. Как и прежде, в таких случаях несколько человек были заняты написанием речей для начальства, в том числе и муниципального - для глав городов и районов.

Строго-настрого было запрещено употреблять мудреные слова, вроде корреляции и стагнации. Более простые тоже следовало употреблять осторожно. Человек может просто не прочитать какое-нибудь «ценообразование» - техникой чтения большинство начальства со школьных лет не блещет. Так бы и продолжалась обычная чиновничья тягомотина, как вдруг истеблишмент был сражен известием: в город для оказания руководящей помощи в организации народного ликования едет команда московских политтехнологов в количестве аж 70 человек!

Всем госслужащим велено было потесниться и предоставить места в своих кабинетах для столичных маэстро. В моем кабинетике предполагалось разместить трех московских корифеев пера. Чтобы поставить четыре стула, мне пришлось бы выбросить стол. Если стол не выбрасывать - умещалось лишь два стула, и восседать на них надлежало бы посменно. Слава богу, своих столичных наставников я видел один лишь раз, при встрече. Они чувствовали себя немного усталыми и были огорчены тем, что я не могу их чем-нибудь опохмелить. После этого наставников увезли в какой-то профилакторий в отдаленном райцентре. Покинули гостеприимное место дорогие москвичи только через пару месяцев, когда противопожарный надзор обнаружил, что они жарят шашлыки прямо в своих номерах.

Местное начальство, видя, что от заезжих советчиков толку мало, решило организовать ликование своими силами. Для чего предполагалось в момент въезда праздничного кортежа в ворота правительства всем водителям автотранспорта на окрестных улицах сигналить что есть мочи. Во время репетиции этой акции одной гиперактивной чиновнице брызнули в лицо из какого-то баллончика, когда она кинулась к водителю с требованием посигналить. Бедняжка долго приходила в себя, лежа на проезжей части. С детишками и ветеранами проводились многочасовые репетиции ликующих шествий. Поскольку ни на Театральной площади, ни в шаговой или даже беговой доступности туалетов нет, то через несколько дней репетиций на площади господствовал запах свежеразвороченного скотомогильника. У детишек начались обмороки, а у ветеранов - инфаркты миокарда.

Люди бывалые, опытные говорят: «Кто в армии служил, тот в цирке не смеется». Так и хочется расширить эту сентенцию: а тот, кто служил в правительстве, плачет во время самых забойных комедий - вспоминает былые дела.

История сорок седьмая. Госпожа удача

На одном крупном аэродроме заметной фигурой был удивительный авиационный техник. Он встречал самолеты на стоянке и просил первого попавшегося члена экипажа: «Назови какое-нибудь число». На «миллиард» или «единицу в минус сотой степени» авиатехник обижался. Числа нужны были ему для заполнения карточек «Спортлото». Как рассказали коллеги странного авиатора, родителями его были знаменитые ростовские «теневики» - люди, занимавшиеся коммерцией в советские времена. Накопили они несметные богатства, выстроили дворец в центре города, а потом померли с улыбкой на устах, полагая, что сын продолжит успешную коммерцию.

Сын же с детства мечтал быть летчиком, но не прошел медицинскую комиссию и попал в авиатехническое училище. Вроде бы тоже авиация, но немного не то. Появилась у техника высокая мечта - выиграть крупную сумму денег в лотерею. Стал он скупать карточки всевозможных производителей удачи. Сначала тратил на это свое жалование, потом потихоньку стал транжирить родительский капитал. Он не был азартным человеком: когда самолеты приковывал к земле туман, он не играл вместе со всеми в домино, не орал так, что на отдаленной автостоянке начинали верещать автомобили. Не играл он и в карты с друзьями и заезжими гастролерами. Незаметно все деньги наследства ушли в лотерейные компании, был продан дворец в центре Ростова. Потом ушла жена, забрав детей и чудом уцелевший телевизор.

Однажды горемычному технику повезло - он выиграл немалые деньги. Он даже вознамерился вновь жениться, и коллеги подыскали ему невесту - сотрудницу метеорологической службы. Она была известна летно-подъемному составу России и всех ближних и дальних зарубежий своими формами, едва умещавшимися на двух стульях. Но страсть к заполнению карточек, отысканию закономерностей в дьявольской цифири вновь захлестнула беднягу, и знаменитую невесту увез в Эмираты какой-то шейх, по совместительству - пилот-любитель. Оказавшись в очередной раз на том аэродроме, я спросил о судьбе игрока-авиатехника. Оказалось, его перевели от греха подальше в аэродромную службу - косить траву вокруг радиомаяков и на боковых полосах безопасности.

В последний раз я видел его, идущего вдоль рулежной дорожки с косой на плече, согбенного, еле волочащего ноги, как будто он сам - смерть и пришел за собой. Кто виноват в такой судьбе?