Некоторые неблагодарные жители Саратовской области бессовестно ругают милицию. Мол, ничего не делают, только взятки берут. Да еще и конституционные права граждан порой нарушают! Все это не так. Просто примеров положительных нет у саратовцев перед глазами. «Газета Наша Версия» спешит порадовать жителей губернии. Есть еще в наших краях милиционеры, как в кино - честные, благородные и порядочные! Эти местные робингуды и супермены изо всех сил помогают нуждающимся. Таков и заместитель начальника ГУВД по Саратовской области -начальник тыла Николай Межуев, покровитель детей и стариков. Он работает не ради себя и своего благосостояния. Он трудится для того, чтобы помогать другим. Кто-то поговаривает о том, что пора бы отправить Николая Межуева на пенсию. «Газета Наша Версия» категорически против этого. Кто же тогда будет зарабатывать деньги для нуждающихся?
Некоторые неблагодарные жители Саратовской области бессовестно ругают милицию. Мол, ничего не делают, только взятки берут. Да еще и конституционные права граждан порой нарушают! Все это не так. Просто примеров положительных нет у саратовцев перед глазами. «Газета Наша Версия» спешит порадовать жителей губернии. Есть еще в наших краях милиционеры, как в кино - честные, благородные и порядочные! Эти местные робингуды и супермены изо всех сил помогают нуждающимся. Таков и заместитель начальника ГУВД по Саратовской области -начальник тыла Николай Межуев, покровитель детей и стариков. Он работает не ради себя и своего благосостояния. Он трудится для того, чтобы помогать другим. Кто-то поговаривает о том, что пора бы отправить Николая Межуева на пенсию. «Газета Наша Версия» категорически против этого. Кто же тогда будет зарабатывать деньги для нуждающихся?
- Алло, Николай Иосифович? Здравствуйте, это из «Газеты Наша Версия» беспокоит Катя Федорова.
- Здравствуйте.
- Вам удобно говорить?
- Я обедаю, вы мое конституционное право нарушаете. У меня от общения будет вдруг процесс какой-то, неправильный прием пищи.
- То есть я вам мешаю?
- Вы меня уродуете просто.
- Кошмар какой. Может, перезвонить попозже?
- (Смеется.) Давайте. Просто я ем когда...
- Некомфортно?
- Глух и нем.
- А через сколько вам перезвонить?
- Через час, наверно.
Пусть пища хорошо усвоится, чтобы, не дай бог, не изуродовать генерала
- Алло, Николай Иосифович?
- Да.
- Здравствуйте, это Катя из «Газеты Наша Версия».
- Здравствуйте, вы специально мне в обед звоните?
- Вы в разное время обедаете. Вчера я вам звонила почти в половине пятого.
- А потому что правительство было, вы знаете, мы сидим на правительстве.
- Сейчас вы тоже кушаете, вам неудобно говорить?
- Конечно, только сел, две палки в рот засунул деревянные. Кушать не дают спокойно.
- Вы суши едите?
- Да... А что я еще могу есть? Самое дешевое, ничего больше нет.
- Это хорошо, суши полезные.
- Кому полезные? Китайцам полезные.
- Всем полезные.
- Вы что хотите? Интервью какое-нибудь опять написать?
- Нет, опрос.
- Вот - опрос. Мы договорились, что вы со своим учредителем переговорите и купите для детей в интернат на Вольской на сорок тысяч каких-то...
- Нет, это вы не со мной разговаривали. Меня еще тогда в газете не было.
- А мне без разницы, с кем, барышня, мне без разницы, с кем. Вы слово свое держите. Мы вам сделали рекламу, давали интервью и прочее. Вы на нас деньги заработали. У вас и так их навалом, у ваших учредителей, не знаете, куда деть. Детям сорок тысяч оплатите. Наталья Дмитриевна там, на Вольской, где профсоюз.
- А что им надо оплатить?
- У них крыша там течет какая-то. Мы с вами договорились, вы дали слово. Не вы, так ваш другой какой-то там корреспондент. У вас фирма если, или если шарашкина контора, то да, никто ни за кого не отвечает. Ушел Иванов, Петров за него не знает. За фирму отвечает фирма. Вот ваша фирма обещала мне за то, что я дал вам интервью, я денег с вас не просил, мне они не нужны. Детям купите все, что скажут, на сорок тысяч. Вы обещали.
- А почему именно на сорок тысяч? Вы в такую сумму оцениваете свои слова?
- Так я вам буду потом еще на сорок тысяч наговаривать. Всякие глупости. Вы будете печатать, у вас будет тираж увеличиваться. А дети получат...
- Нет, мне глупости не надо, надо конструктивно отвечать. Глупости мне любой прохожий расскажет бесплатно.
- А вы детям сорок тысяч отдадите и будете радоваться, будете в депутаты потом идти, вспоминать, что вот, вы там помогли инвалидам-детям.
- А почему именно сорок тысяч? Почему не двадцать, не тридцать?
- Им нужно сорок для ремонта крыши. Поэтому вы эту сумму отдадите, и все. И мы будем с вами опять общаться, говорить.
- А муниципалитет не должен этим заниматься? Крышу им ремонтировать, какие-то деньги выделять?
- Должен, конечно, должен.
- Ну? Они не выделяют?
- А это дополнительно. При чем здесь муниципалитет?
- Как дополнительно, если у них крыша течет?
- У них крыша может на сто сорок течет! А в муниципалитете заложили, потому что вы налоги не платите, сто только. Нет денег больше у Грищенко, нет их. Физически нет. Вот приходится эти ходы плести. Вы отдадите и напечатают, что вы такие молодцы. Вон, «Взгляд» печатает же, пиарит сам себя. Мне за интервью ничего не надо. Вы опять будете детям платить, а я опять буду вам наговаривать.
- Только не глупости всякие. Мне глупости не нужны.
- Не, не глупости. Самые умные мысли, на которые я способен, буду говорить. У вас еще больше рейтинг поднимется. Вы же написали по опросу, что у меня нет чувства юмора, помните?
- Вы на нас обиделись?
- (Перебивая.) Не-е... Абсолютно.
- А вы с кого-нибудь еще деньги требуете?
- Нет, только с вас. А больше мне никто не звонит. Все печатают, не спрашивая, информацию. Ну, то есть, есть такая форма, видимо, журналистского, этого самого, работы. А вы - единственные, кто звонит. Позвонит «Взгляд», - я с него что-нибудь попрошу для детей.
- А вы сами не могли бы деньги тоже какие-то пожертвовать?
- Я?! Кому?
- Детям. Инвалидам.
- Детям я, да, жертвую.
- То есть вы приходите, покупаете им игрушки, деньги переводите на их счет?
- Да, да, да, да.
- Деньги?
- Да. Хотя у меня намного меньше, чем у вашего учредителя, денег.
Пошла, доложила, получила деньги для межуевских детей - и снова в бой
- Николай Иосифович, это снова Федорова Екатерина беспокоит вас. Удобно говорить?
- Что, Екатерина, перечислили деньги?
- Да, собираемся. Я только что переговорила с Леонидом Натановичем, он сказал, что без вопросов. Скажите, куда.
- Ха, куда! Даже неожиданно от ваших олигархов деньги получить.
- Куда деньги-то переводить?
- А-ха-ха. Сейчас, не знаю... Так, где же у меня... Наталья Дмитриевна... Сейчас, сейчас, сейчас... Я узнаю. И сколько перечислит олигарх ваш?
- Ну, сколько вы просили.
- Сорок.
- Сорок и перечислим.
- (На заднем плане неведомый мужчина кричит, что нужно перечислить миллион.) Так, сейчас, сейчас, подождите. Не, ха-ха-ха, миллион. (Переговариваются и решают, что нужно сорок миллионов.)
- Нет, нет, нет, мы так не договаривались.
- Тысяч, тысяч, тысяч...
- А вы говорите, слово свое не держим.
- Ну, прям удивительно, что держите! Не прошло и три года. (В этот момент мужчина в кабинете Межуева спросил: «Это хохмачи?» Первый раз ответа не последовало, но мужчина не унимался, на что Николай Иосифович ответил: «Не, это «Наша версия», газета, которая... Я не знаю, какая она».) А вы чья, чья газета-то? - обратился он уже ко мне.
- Как будто вы не знаете.
- Да откуда я знаю?!
- Фейтлихерская.
- Фейтлихерская?! (Усмехается.) Да, тут вообще сорок тысяч даже стыдно у него просить! С такими деньгами... (Продолжает смеяться.) Это у него на семечки. (Опять разговаривает с кем-то.) Так, где же у меня... Она как раз мне недавно звонила, говорит «что?», я говорю «щас, вот»... Ха! Это сколько же, значит, у вас прибыли, если вы сорок тысяч легко отдаете? Вот это да-а-а...
- Детям помочь - благое дело.
- А, ну давайте, посмотрим, да... Ха-ха-ха, даже удивительно! Неожиданно. Вот что творится-то... Вот это да... Так, так, так, так... (Звонит телефон, записывает номер, набирает его.) А, вот, абонент временно недоступен. Эх, вот ведь, эх... Так, давайте ваш телефон, я вам буду звонить. Какой у вас номер?
- 51-74-04.
- Это вы, наверно, недавно, поэтому...
- Поэтому что?
- Ну, еще хотите кому-то денег дать.
- А я-то тут при чем? Такое ощущение, что я из собственного кармана перечисляю.
- Сорок тысяч шестьсот двадцать восемь рублей девяносто две копейки.
- Откуда такая сумма, простите?
- А вот она прислала мне счет для ремонта крыши, по-моему, или что там...
- А почему она вам счет прислала?
- А я у них как бы этот самый, ну, который помогает деньгами... Как он называется?
- Спонсор?
- Ну, да. Ну, не спонсор. Спонсор - это когда свои деньги.
- Меценат, куратор.
- Я не знаю названия этих слов. Я не свои деньги трачу, а частично вот сейчас у вас, раз. Федорова Екатерина попалась мне, она помогла. Я свои деньги дал. И еще кто-то там.
- А вы лично сколько туда уже перечислили?
- Ой, я не помню. Это у нее учет ведется, у Натальи Дмитриевны, у директора.
- Нам деньги-то как переводить? От нашего имени или от вашего?
- От моего не надо. Зачем от моего имени? Мое имя абсолютно не нужно. Я же в депутаты не иду, я сказал, мне пиариться не нужно. От своего переведите и на страничку вот вместо там каких-то этих самых, скандальных этих, напишите, как «Взгляд» пишет. Депутат, бизнесмен такой-то оказал помощь и перечисляет, на всю страничку. Вот вы шрифт побольше сделайте, интервал и напечатайте, что вот, «Газета Наша Версия» помогла там с учредителями такими-то. Отдала сорок рублей детям и прочее. Ну, распишите там на первую страничку. И будете думать, что, это самое, вы прям, это самое, меценаты и прочее.
- Да никто ничего не думает. Детям помочь, вы сказали...
- Да ладно! Этих детей много очень. Что же вы, всем помогаете?
- Всем детям не поможешь.
- Да, да, правильно, да. А вы-то, газета, кого взяли в патронаж?
- Вы сами заметили, что я тут недавно. Я еще не в курсе.
- А вот вы сразу узнайте. Скажите, вот так и так, вот мы печатаем, печатаем, деньги гребем лопатой. Куда их деваем-то? Куда деваем? Давайте детям отдадим часть. Вот я знаю, все, кто покупает там Дживанши и всякие изыски, часть идет сразу, автоматом, детям в Африку, туда куда-то. И все знают, покупаешь (неразборчиво), значит, 30 процентов отдаешь детям, и все согласны с этим. Так и вы, печатаете газету и 30 процентов дохода - детям. Вы знаете, вот этот интернат на Вольской у Натальи Дмитриевны, и все.
- А фамилия ее как?
- Ой, сейчас скажу. Они живут в доме, работают где... (Опять звонит помощнице и спрашивает фамилию директора. Тут за заднем плане опять оживает какой-то голос и говорит, что она Иванова. Снова что-то выясняют с номерами телефонов, ни один из которых почему-то не отвечает.) Иванова Наталья Дмитриевна - русская фамилия. Ни Фейтлихер там, ни еще что-то, а Иванова.
- А что, фамилия Фейтлихер хуже, чем Иванова?
- Нет, одинаково. Просто Ивановых как бы в России больше.
- И Иванова деньги лопатой не гребет?
- (Смеется.) Я этого не знаю. Кто гребет, кто не гребет...
- Но вы это имели в виду.
- Не-е-ет. Зачем вы наговариваете все, что вам показалось? Пишите все, что я говорил, а не то, что вам как бы, это самое, вывод какой вы сделали. Я такого не говорил. Денег... Лопатой... У меня такого выражения вообще нет. Каждый зарабатывает, как может. Поэтому Ивановой деньги нужны для детей. (Вздыхает.) Так, ну, найдем, мы позвоним, хорошо?
- Если сегодня уже не успеете, то завтра.
- В понедельник, завтра суббота. Завтра у еврея выходной.
Чувствую, что основное рабочее время проживаю с Межуевым
- Здравствуйте, это Федорова Екатерина. Я вам обедать, часом, не мешаю?
- Ну, как не мешаете, вы всегда же в два начинаете мне звонить.
- Ну, да. Я вам то палки в рот засовывать мешаю, то уродую, как вы мне сказали в прошлый раз.
- Че, урод?
- Вы мне сказали, что я уродую как-то вас, конституционное право ваше нарушаю.
- А, да, нарушаете, не уродуете. Вы че?
- Собственно, мы деньги перевели интернату.
- Перевели сорок рублей?
- Сорок тысяч рублей.
- Ну, да, рублей. Да вы что? Надо уточнить у Натальи Дмитриевны.
- Уточните, мы слово свое держим.
- Вот это молодцы. Даже удивительно, что вы держите свое слово.
- А вы свое сдержите? Мы деньги перевели, вы обещали общаться с нами после этого.
- Конечно, Екатерина. Давайте я вот уточню и завтра созвонимся. Если сегодня деньги они получат, будем общаться.
Легко общаться с милиционером, главное - точно знать, когда он ест
- Добрый вечер, это «Газета Наша Версия»! Сейчас я вам обедать не мешаю?
- Да, да. Нет.
- Ну что, вы проверили, пришли деньги интернату?
- Да, к сожалению, пришли.
- К сожалению?
- Ну, да.
- Как же так? Радоваться надо, вы же так радели за них.
- Ну, а как же, дети все-таки. Больные тем более.
- А почему к сожалению-то тогда?
- Ну, тогда придется слово держать, что-то говорить.
- То есть вы на это явно не рассчитывали?
- Да, я думал, что вы, как обычно, обманете.
- А мы вас до этого обманывали?
- Не, не вы лично обманываете, а газетчики обманщики.
- Газетчики обманщики?
- Ага. Корреспонденты гоняются за сенсациями, накручивают еще дополнительно. Про хорошие дела не пишут, а пишут только про сенсации, желательно криминально-отрицательного толка.
- Мы не сторонники криминально-отрицательных, как вы высказались, новостей.
- Ну, может быть. Я вас не читаю, поэтому не знаю.
- Тем не менее, вы откуда-то в курсе, что мы писали о том, что у вас плохое чувство юмора.
- А, ну, мне просто позвонили, сказали, вот так и так. Я говорю, я их принципиально не читаю, потому что... Удивились и позвонили один раз, я поэтому и сказал, что...
- Ясно. Ну что, слово-то свое держать будете, будете с нами общаться?
- Да.
- У меня к вам тогда такой вопрос...
- А вы сегодня хотели, что ль?
- Вы все время меня обвиняли в том, что я вам постоянно мешаю обедать, в неурочное время звоню.
- Ну да.
- А сейчас шесть часов, как раз конец рабочего дня.
- Так все, рабочий день кончился.
- Давайте я вам завтра в девять утра позвоню, или когда у вас рабочий день начинается?
- В девять пятнадцать.
Звоню, как договорились. Неужели опять ест?
- Доброе утро, Николай Иосифович. Это Катя Федорова.
- Катя Федорова?
- Мы договаривались утром созвониться.
- А-а-а... Да. А вы с сотового мне звоните, что ль?
- Нет.
- С городского?
- Да.
- Так вы у меня сейчас деньги вычтете. Давайте с городского на городской лучше.
- Ну, давайте я вам на городской позвоню.
Перезваниваю по городскому. Откуда он взял эту ерунду про тарифы? А может, меня записывать стал, чтобы потом текст с газетным сличить? Криминалист!
- Это Катя Федорова.
- А, Катя Федорова.
- Собственно, у меня к вам такой вопрос: хотелось бы узнать, есть ли у вас кумир и кто им является?
- Кумир?
- Да.
- Конечно. Моя жена.
- А на нынешней политической арене - Путин, Медведев, Ельцин, когда еще он был, - они не могут быть кумирами?
- Нет, они руководители государства. Каждый в свое время.
- То есть когда-нибудь и они могут стать кумирами?
- Конечно. Путин в свое время, что бы кто бы ни писал про него, не развалил государство, не дал России сделаться пигмеем. То татары, то башкиры, то еще кто-то пробовали после Ельцина, помните?.. Он не дал. Медведев - в свое время, если сейчас поднимет экономику и заставит уважать Россию всех остальных, включая там Эстонию, Латвию, Польшу и прочих. Не за счет угрозы, а за счет того, что люди поймут, что Россия - это не просто там какой-то колхоз Лихтенштейн. Тоже будет кумиром на какой-то там период.
- Ну, а в детстве, юности у вас были кумиры, какие-то ориентиры, на которых бы вам хотелось походить?
- Нет, не было. Я не сотворял себе. Для подражания образцы были - Пеле. В свое время я играл в футбол, а все, кто играли, на него хотели быть похожи, но он не кумир. Потому что я не знал, что он в жизни... Может, он в жизни жену бьет. Какой это кумир? Поэтому, Катя, вот так... Ну, что, все? Я отработал сорок рублей?
- Да.
- Чувствуешь, как быстро? Прямо как журналист под заказную статью. Так же. Вот теперь я чувствую, что значит, когда их иногда называли журналюгами, которые за деньги пишут всякую гадость.
- Вы гадость сейчас говорили?
- Не-е-ет...
- А какая связь?
- Я просто сейчас как бы отрабатываю те сорок рублей, которые перечислили детям в интернат.
- Тяжко?
- Да, конечно. Чувствую, что вот я не сам хочу дать вам интервью или опрос, а за деньги отрабатываю, которые с вами же по договоренности, выполняю свое слово. Я обязан сейчас с вами поговорить.
- Ну, на самом деле, вы, по-моему, сами создали такую ситуацию.
- Да-а-а... Я не виню вас. Вы абсолютно справедливо и добросовестно исполнили. А кто принял решение о том, что дать сорок тысяч? Конкретно?
- Учредитель.
- А кто?
- Ну, вы не знаете, кто?
- Я не знаю на самом деле. Фейтлихер?
- Да.
- Он один учредитель газеты? Я же не знаю. Это же ваша газета.
- По моим сведениям, да.
- То есть вы не знаете? Вы сказали кому-то это? Главреду? Или кто у вас там?
- Я разговаривала непосредственно с Леонидом Натановичем.
- А... И сказали вот, сорок тысяч надо отдать?
- Да, надо детям, у них крыша течет.
- И он просто... Не из-за того, что я вам там потом наговорю какой-нибудь ерунды? Он не из-за этого же дал денег?
- Я не спрашивала.
- Ну, то есть вы наше интервью к сорока тысячам не привязывали? Так ведь?
- Я с вами поговорила, и вы в ходе разговора сказали про этих детишек и про то, что вы с нами не будете общаться, пока мы не оплатим. Детям помочь - благое дело. Да и вы, заодно, с нами разговаривать стали.
- Я рад, что не в связи с моим интервью отдали вы детям сорок тысяч. Теперь можно, как бы, расписать эту ситуацию на первую страничку. Чтоб все думали, что на самом деле вы такие хорошие, добрые. Да, Кать?
- А на самом деле не так?
- А я не знаю. Это надо с вами пуд соли съесть. Откуда я знаю, какие вы? Хорошие, плохие? Я знаю, что статьи у вас как бы такие, не очень этичные, с моей точки зрения. Ну, так говорят.
- Это тоже палка о двух концах.
- Не-е-ет, когда как бы перегибают эту палку, да? - плохо тому, в отношении которого перегибают. И плохо, еще хуже в отношении того, кто это делает. Понимаете? Вот вы - раз, Ландо там нарисуете на первой страничке, да?
- Это не фотомонтаж.
- Я понимаю, да, фото.
- Мы пишем о том, что знаем.
- Ну, может быть, не знаю я.
-Вы вообще сказали, что нашу газету ни разу не читали.
- Не читал, да.
- А пытаетесь о ней судить, критиковать.
- Да, так же, как и вы. Вы же вот ни разу не пришли и не спросили. Все печатаете и печатаете. Как она газета-то?.. Ммм...
- Наша?
- Да нет. Вот вторая-то... Которая все печатает. Ну, какая-то тоже желтая, серая, грязная, голубая... «Взгляд»! Вспомнил я! Так и вы. Пишете, пишете всякую глупость, все понимают, что глупость. А потом, когда напишете правду, все подумают, что очередная глупость... Че еще? Когда еще че перечислите детям?
- Пока крышу еще не починили.
- Вот, починят, да. Мне Наталья Дмитриевна сказала. Мне очень понравилось. Хоть раз в жизни Ивановой перечислил Фейтлихер. А то все наоборот, наоборот.
- Потрясающе.
- (Игривым голосом.) Да-а-а...
- Больше никто не перечисляет. Я переслушала наш с вами разговор, вы мне сказали, что вам никто больше не звонит.
- Угу.
- Вот позвонит «Взгляд», вы их попросите.
- Чтобы они перечислили?
- За нас же уцепились, что вот, давайте детям деньги перечислять будем.
- Да. Ну хоть какой-то положительный момент от вашего издания должен же быть. Да, вы перечислили детям. Даже независимо, по какой причине. Пусть пиар, пусть еще что-то. Но сам факт случился. Дети получили сорок рублей, крышу сделают. Любой путь, поэтому «Взгляд» пусть перечислит сто сорок. Можете вы организовать?
- Ну-у-у...
- А че?
- Справедливый вопрос: а почему я должна этим заниматься? Вы же сказали, что вы у них вроде как куратор? Ваше ведомство.
- Я?! У детей?! Да. Я поэтому вас инициирую. Вот, поинициировал, вы сорок рублей отдали. Теперь инициирую на сто сорок. Ну, в один и тот же источник ходить - тоже не очень этично. А есть «Взгляд» с его деньгами. Он же обещал миллион как бы, за того, кто поможет найти вот этого, фамилия...
- Рогожина.
- Рогожкина, да.
- Рогожин он.
- Рогожкин.
- Он Рогожин, а не Рогожкин.
- Ну, не знаю, Рогожкин, значит.
- Я знаю!
- Пусть отдаст этот миллион детям, раз у него он есть, этот миллион. Раскрыли же Рогожкина? Раскрыли.
- Он Рогожин! Вам же неприятно будет, если я вас буду называть не Межуев, а Межуйкин!
- Ну, я не знаю.
- Он Рогожин.
- Рогожин?
- Да.
- Ну, может быть. Неважно. Ну, вы поняли, о ком.
- А преступников так и не нашли?
- Как не нашли?! Уже в суд отправили дело.
- Непонятно, они это или нет?
- Суд сейчас вынесет решение, что они виноваты. Уже в суд дело пошло. Вы читаете «Взгляд»?
- Читаю периодически. Ага, «Взгляд» вы читаете, а нас нет?!
- Не-е-ет, зачем я его должен читать? Мне говорят, что вот так и так печатали во «Взгляде». Это все люди добрые говорят. Поэтому сейчас дело осудят, пусть миллион отправят не милиционерам, кто помог там, или гражданским, кто помог, подсказал, а пусть детям миллион отправят этот. Раз уже замахнулись, и этот миллион есть. Слабо на интернат миллион? Давайте, созвонитесь с ними.
- А у меня еще одно потрясающее предложение есть.
- Давайте.
- Господин Ландо отсудил четыреста тысяч, какой-то фонд хотел организовать. Вот вместо этого фонда можно ему позвонить и предложить, чтобы он эти деньги перечислил детям?
- А, ну это я могу переговорить с ним. Давайте так, вы берете «Взгляд» на миллион, да?
- Да.
- У Рогожкина у этого.
- Он Рогожин!
- Ну, ладно, ради бога! Что вы придираетесь к одной букве.
- Давайте я вас буду называть Межуйкин.
- Давайте. Мне без разницы, это меняет, что ль, что-то? Вы же знаете, что это я. Поэтому давайте. Договорились. Я попрошу Ландо, но это его личное, понимаете? А это фирма пообещала. А личные деньги... Ну, как я могу личные деньги...
- А это личные деньги фирмы.
- Не-е-ет... Он заявил - миллион отдаю. Пусть отдаст. Только не милиционерам, им эти деньги, скорее всего, не нужны, а отдаст детям. Раз уж замахнулся, с бюджета списал, с баланса.
- С какого бюджета?
- Я извиняюсь, с баланса. Списал же миллион, заложил же на премию по Рогожкину. Все. Когда вы позвоните по этому миллиону мне?
- На этой неделе.
- Все, договорились.
- А вы мне когда насчет Александра Соломоновича?
- Ну, когда дума будет очередная, если я пойду, переговорю.
- Хорошо, договорились.
- Все, есть.