В прошлом номере газеты мы рассказали о некоторых особенностях сбора доказательств по «делу Лысенко». Адвокаты задержанного главы Энгельсского района сообщили, что есть несколько человек, в отношении которых следственными органами применяются нестандартные (хочется надеяться) методы воздействия. Угрозы, побои, слежка - все это не совсем вписывается в привычное представление о работе правоохранительных органов. И тем не менее...
В прошлом номере газеты мы рассказали о некоторых особенностях сбора доказательств по «делу Лысенко». Адвокаты задержанного главы Энгельсского района сообщили, что есть несколько человек, в отношении которых следственными органами применяются нестандартные (хочется надеяться) методы воздействия. Угрозы, побои, слежка - все это не совсем вписывается в привычное представление о работе правоохранительных органов. И тем не менее...
Из различных источников в «Газету Наша Версия» продолжают поступать сообщения о том, что жителей Энгельсского района вызывают «в органы» для общения. Это - десятки или даже сотни человек. Это - коммерсанты и чиновники, госслужащие и депутаты... По нашим данным, всех этих людей приглашают с одной целью: чтобы те дали какие-нибудь показания на главу Энгельсского района Михаила Лысенко, задержанного по подозрению в организации убийства криминального авторитета Николая Балашова.
Чтобы понять, какими методами порой «выбиваются» подобные показания, корреспондент нашего издания попытался найти тех людей, которые уже отправлялись в путешествие в органы внутренних дел. Один из них - бывший директор ООО ЧОО «Беркут-1» Александр Пудан, согласился дать нашему изданию небольшое интервью. Все, что приведено ниже, уже оформлено Александром Юрьевичем в виде заявления о возбуждении уголовного дела для привлечения к ответственности сотрудников милиции. Сейчас это заявление находится в производстве Следственного отдела по Кировскому району города Саратова.
Путешествие в органы
- Александр Юрьевич, расскажите, кем вы работаете.
- Я когда-то работал у Лысенко в службе безопасности РТКЦ «ГАЗ АТО», а потом - директором ЧОО «Беркут-1». Это частная охранная организация, где я являюсь одним из учредителей. Второй - мой сын.
- Как вы попали на допрос по «делу Лысенко»?
- 6 декабря 2010 года два сотрудника милиции приехали к моей пожилой матери. Они не представлялись. Просто сказали, что из милиции и хотят со мной поговорить. Успокоили мать, мол, мы с ним поговорим и отпустим.
Они приехали вместе с младшим сыном, который сейчас является директором охранной организации. Забрали его с предприятия. Привезли сначала ко мне домой и обошли всю квартиру в поисках меня...
- Ваш сын двери открывал или они взламывали?
- Сын открывал. У него есть ключи.
- А чем они вообще объясняли свои действия?
- Увидеть меня захотели... Я не знаю. Потому что в мой офис целая толпа приехала - начали шерстить. Потом к сестре поехали, у нее все облазили. А потом приехали к матери домой, где я как раз спал. Разбудили и повезли меня в фирму.
Там были все кабинеты открыты - бухгалтерия, охрана... Мой кабинет открыт. И куча народа. Я даже не могу сказать, сколько там их было.
- Охрана им как-то препятствовала? Или они предъявляли какие-то документы - на обыск или что-то подобное?
- Это все было без меня. Да и охрана у нас чисто административная. Комната у них просто есть отдельная, возле оружейки...
- Эти милиционеры «корочки» какие-нибудь показывали? Они вообще саратовские, энгельсские или из Москвы?
- Они ничего не показывали. Мне, по крайней мере, ничего.
- Они были в милицейской форме?
- Нет. Все в гражданке.
- Как тогда можно было верить, что это действительно милиция, а не бандиты какие-то?
- Ну, сыну они представлялись, а мне - нет. Потом в офисе они начали что-то описывать. Спрашивать про какие-то трупы: куда мы их дели с моими работниками? Какую-то ахинею несли - это смешно. Якобы мы с одним из моих сотрудников на машине из администрации привезли двоих ребят, уже избитых завели в подвал, и их больше никто не видел... Маразм какой-то!
- А что, ваше охранное предприятие сотрудничало с администрацией?
- Особенно не сотрудничали. У нас есть муниципальные объекты, но мы их по тендеру выигрывали.
- Они называли фамилии тех, кого вы якобы привозили в подвал? Или просто говорили «ребята»?
- Нет, не называли. Говорили: что, чего? Спрашивали - может, я что-то вспомню? Ничего не говорили. Все так - чтобы я сам сказал. Но я просто посмеялся...
- То есть, восприняли это как недоразумение?
- Ну конечно. Ведь такого просто быть не может.
Потом в тот же день вызвали экспертов, вскрыли подвал, поскольку они заявляли, что тех «ребят» привезли именно в наш подвал. Вызвали МЧС, долго срезали замки, потому что ключа от подвала не было. Облазили каждый уголок - искали там кровь или еще что-то. Ничего не нашли. Вызвали понятых, которые все это посмотрели - что ничего не нашли.
Еще до этого мне давали какую-то бумажку подписать. Я этого делать не стал, потому что там что-то непонятное было написано.
- Ну вы хоть немного в нее вчитались?
- Нет, только с их слов, поскольку я без очков был. А вот вторую бумажку, о том, что был обыск и ничего не нашли, я подписал. Потом меня вывели, посадили в уазик. Сын спросил: «А куда его?» Ему ответили: «Потом узнаешь». Никому ничего не сказали, но я услышал, как они между собой переговариваются: «Поехали в «Кобру».
Около семи часов вечера меня привезли в «Кобру» (ОРЧ №3 при ГУВД Саратовской области), и начались эти допросы, с угрозами, с битьем в промежутках...
- Там-то хоть кто-нибудь представлялся?
- Нет.
- Видимо, там уже были сотрудники «Кобры»?
- «Кобры» и, как мне уже потом показалось из разговоров - они там в коридоре переговаривались постоянно, - что они все командированные, мол, командировку им опять продлили.
- Из Москвы, да?
- Да.
- А вы где находились? В каком кабинете? Номер не запомнили?
- Нет, меня из одного в другой водили. Было не менее пяти кабинетов.
- Что, они вам запрещали просто встать и уйти из этого помещения?
- Нет. Я мог выйти покурить или сходить в туалет.
- А просто встать и уйти?
- Так там все закрыто, под охраной...
- Звонки какие-то совершать разрешалось?
- Нет. Но у меня и телефонов не было. Думаю, даже если бы у меня и были телефоны, мне бы просто не дали позвонить.
- С какой целью на вас оказывалось физическое воздействие?
- Хотели, чтобы я написал про Нефедова вот этого... Ну, любой компромат на Лысенко.
- Что именно, не помните?
- Там много говорили разной ерунды. Если в общем, то они хотели связать убийство Балаша с Нефедовым. Хотя это тоже маразм...
В девяностых годах я узнавал, спрашивал о том, как произошло убийство криминального авторитета. Балаш выезжал от Нефеда из дома. Тут его стреляют сразу. А в это время Нефед убегает, прыгает через забор... Вроде как это достоверная информация. Поэтому, по моему мнению, Нефед просто не мог быть исполнителем.
- Я так понимаю, они от вас хотели добиться, чтобы вы назвали Нефедова и Лысенко членами какой-то одной преступной группировки. Так?
- Да. Там еще был один человек, который не представлялся. Он все время хотел, чтобы я написал заявление о сотрудничестве с ними. Говорил: «Ну, получишь год условно, зато будешь на свободе. А Лысый, - он говорил, - мы его уже все равно... Он уже все...»
- Какие именно методы использовали, чтобы заставить вас подписать бумаги против Лысенко?
- Сначала вроде по-хорошему. Было несколько человек - четыре или пять - которые по очереди ко мне заходили. И каждый все записывал в свой ежедневник или тетрадочку. Когда я просто говорил: ну если ничего не было, то зачем мне наговаривать на себя и на человека? - заходили двое и начинали меня бить.
- Как они это делали? Применяли какие-то средства?
- Нет, били в основном руками, тыльной стороной ладони. По голове, по ногам и рукам. Руки до сих пор еще болят. Сломали мне шестое ребро. Допрашивали так до ночи, а потом отвели в коридор и посадили возле дежурного, где я и просидел всю ночь. А утром все продолжилось...
- Родственники в это время пытались вас найти?
- Да. Мои сыновья объездили по Энгельсу все отделы, но все говорили, что ничего обо мне не знают. Они приезжали и в «Кобру». Один сын несколько раз звонил им в домофон, но говорили, что меня здесь нет. В итоге дежурный «Кобры» вышел на улицу, переспросил: «Кто? Пудан?» и заверил, что таких здесь не было. Это было 7 декабря. А на следующий день этот же человек, который выходил на улицу, караулил в машине возле нашего дома.
- Тот же дежурный?
- Да, тот, кто там был, он дежурил возле дома 8 декабря. Наверное, хотел узнать, куда я поеду...
Отпустили меня 7 декабря вечером. Сначала мне стало плохо, после того как по голове надавали и со стула сбили... Вызвали «скорую». У меня оказалось высокое давление, и меня сразу погрузили в машину и увезли в областную больницу. Со мной туда поехал какой-то полковник. В больнице взяли анализы, фото- или рентгеновские снимки не делали. Просто сбили давление, сделав укол. Я не раздевался, поэтому побоев видно не было, а на голове еще не были сбриты волосы, и не было видно рану. Это сейчас немного сбрили, чтобы обрабатывать ее было удобнее...
Когда они спрашивали о том, что случилось, сопровождающий просто сказал, что мне на допросе стало плохо. Потом мне выписали направление по месту жительства и увезли обратно в «Кобру».
- Опять на «скорой»?
- Нет.
- Разве они не должны до места жительства машину выделить?
- Ну, со мной же был сотрудник, который сопровождал... После этого на допросах меня только один раз стукнули. Их было двое, и один сказал: «Ты что? Не надо, а то сейчас сдохнет здесь». Другой говорит: «Ну ладно. Сейчас пару деньков - отойдешь, и мы тебя опять дернем. И тогда еще хуже будет».
- И ни одной фамилии вы не спрашивали, да?
- Одну фамилию я знаю - того человека, который меня сопровождал. Москалев Денис Анатольевич. Это я прочел на табличке в его кабинете.
- И вечером в этот день вас отпустили...
- Да, еще было холодно, а я был одет в ветровку, и в карманах не было денег.
- Просто выгнали?
- Я к Москалеву подошел и сказал, что я не знаю, где эта «Кобра» находится и как мне отсюда домой уехать. Он что-то долго бегал, искал мне денег. В итоге оказалось, что и бензина у них нет. Кто-то ему дал канистрочку маленькую, он ее залил, довез меня до магазина «Юбилейный», на выезде из Саратова. Дал мне мелочь какую-то и сказал: «Послезавтра тогда подъедешь». Потом посадил на автобус...
- А в этот промежуток - 8 декабря - за помощью к кому-нибудь обращались?
- Нет, я тогда еще не отошел от случившегося. Голова гудела, руки почти не чувствовал. Мы хотели 9-го съездить, снять побои, но потом я просто побоялся. Страшно было, что с сыновьями что-нибудь сделают, наркотики «обнаружат» или что-то подобное. Ведь если побои регистрировать, то там в милицию обязательно отправляют, и они сразу узнают об этом.
Это уже потом, числа 13-го, из-за того, что бок постоянно болел, я поехал в энгельсскую больницу, в травмпункт. Сделали снимок и говорят: «У вас перелом ребра». Но на тот момент я побоялся объяснять причину возникновения повреждений.
Способы давления
Еще один из тех, кого приглашали на беседу со следователями по «делу Лысенко», - Ахмет Ужахов - уехал за пределы Саратовской области, поскольку боится последствий своего отказа «сотрудничать» с правоохранителями. В конце 2010 года этот житель Энгельса отправил два идентичных заявления - одно на имя Генерального прокурора РФ Юрия Чайки, а второе на имя председателя Следственного комитета России Александра Бастрыкина.
В этих документах, оказавшихся в распоряжении «Газеты Наша Версия», г-н Ужахов сообщает, что в 2004 году он был участником крупной сделки по продаже акций ООО «Спецавто». А 22 декабря 2010 года к нему, через другого предпринимателя, обратились сотрудники правоохранительных органов, пожелавшие встретиться в рамках возбужденного уголовного дела в отношении Михаила Лысенко.
«Я согласился, и встреча состоялась, при этом я зарегистрировался на входе в здание УВД (Чернышевского, 188), - пишет в своих заявлениях Ахмет Ужахов. - В ходе встречи сотрудники стали настаивать на том, чтобы я написал заявление о возбуждении уголовного дела по факту отъема у меня собственности (ООО «Спецавто») в отношении Лысенко М.А., мотивируя это тем, что мне вернут ООО... С учетом сложившейся ситуации с уголовным делом М.А. Лысенко, я полагаю, что на меня оказывается давление, так как мне неоднократно звонят оперативные работники, настаивая на том, чтобы я написал заявление на М.А. Лысенко, и давление может оказываться в дальнейшем, вплоть до провокаций в отношении меня и моей семьи».
Тут же г-н Ужахов сообщает Генпрокурору и руководителю СК РФ о том, что он не употребляет наркотики, не сбывает их, не имеет незарегистрированного оружия, не осуществляет в течение семи лет никакой предпринимательской деятельности и «лоялен к существующей власти».
«Если в отношении меня возникнет подозрение в совершении какого-либо из перечисленных преступлений, то это способ давления на меня со стороны правоохранительных органов для того, чтобы я написал заявление на М.А. Лысенко. Заявляю, что сделка по отчуждению долей в размере 53,3% Уставного Капитала ООО «Спецавто» совершалась добровольно, без принуждения, денежные средства по сделке были получены мною полностью. Претензий по этой сделке не имею ни к кому. Во избежание провокаций и давления со стороны правоохранительных органов я вынужден уехать за пределы Саратовской области», - пишет в конце заявления Ахмет Ужахов.
P.S. Это пока только два человека, информацию по допросам которых в рамках «дела Лысенко» удалось получить журналистам «Газеты Наша Версия». Двое из сотни-другой. Думаю, это повод всерьез поразмыслить над происходящим. И не только жителям Саратовской области, но и руководству органов, которые призваны защищать своих граждан. А не устраивать им незабываемые путешествия в свои резиденции.