После того, как один из «свидетелей» по делу об убийстве преступного авторитета Николая Балашова - Александр Пудан - дал интервью нашему изданию, в редакцию стали поступать звонки от других жителей города Энгельса, которых так же «привлекали к расследованию». Люди рассказывают о том, какими способами следствие добывает показания против задержанного главы Энгельсского района Михаила Лысенко. О том, как производятся съемки закованного в цепи Нефедова (заключенного, на основании показаний которого в регионе разразилась «декриминализация») в кабинетах предприятия, ранее возглавляемого Михаилом Алексеевичем... Сегодня мы предоставляем читателям возможность совершить очередной экскурс в эту темную историю, именуемую «делом Лысенко»
«Следствие должно идти строго в рамках закона и при соблюдении всех надзорных процедур, но идти тихо, спокойно, а результаты следствия должны быть доложены общественности. Тогда это будет справедливо. Я надеюсь, меня все хорошо услышали»
Президент РФ Дмитрий Медведев на координационном совещании руководителей правоохранительных органов. 21 февраля 2011 года. Москва
После того, как один из «свидетелей» по делу об убийстве преступного авторитета Николая Балашова - Александр Пудан - дал интервью нашему изданию, в редакцию стали поступать звонки от других жителей города Энгельса, которых так же «привлекали к расследованию». Люди рассказывают о том, какими способами следствие добывает показания против задержанного главы Энгельсского района Михаила Лысенко. О том, как производятся съемки закованного в цепи Нефедова (заключенного, на основании показаний которого в регионе разразилась «декриминализация») в кабинетах предприятия, ранее возглавляемого Михаилом Алексеевичем... Сегодня мы предоставляем читателям возможность совершить очередной экскурс в эту темную историю, именуемую «делом Лысенко».
Допрос без протокола
Начнем с того, на чем закончили в прошлом номере газеты в материале под названием «Били в основном руками...». Мы сообщали, что десятки, а то и сотни жителей города Энгельса в последние месяцы смогли получить незабываемый, надо думать, опыт общения с представителями правоохранительных органов. Бизнесмены, чиновники, депутаты вызывались в стены ГУВД для дачи показаний по «делу Лысенко». Поскольку показания должны были иметь определенную направленность, к кому-то применялось определенное воздействие, а в чей-то адрес поступали чуть ли не угрозы.
С корреспондентом «Газеты Наша Версия» встретился еще один из тех, кого вызывали в органы после задержания Михаила Лысенко. Это - предприниматель, директор ЗАО «Земля» Гагик Хачатрян. Он рассказал, что на его сотовый поступил звонок из ГУВД через пару дней после того, как главу Энгельсского района заключили под стражу. Попросили прийти на встречу в здание Главного управления внутренних дел, которое находится в Саратове на улице Чернышевского. Основных вопросов было всего два, и оба - «с намеком».
- Спрашивали: «Кто ты есть? Имеешь отношение к Лысенко, или нет?». Я сказал, что как и всякому нормальному бизнесмену, приходится общаться с властью. Потом спросили насчет детского садика в селе Генеральское. Этот садик в свое время был на балансе у колхоза. Потом я купил колхоз вместе с этим строением. Им было интересно, каким образом детсад потом попал в муниципальную собственность и получал ли я за это деньги? Я ответил, что садик подарил муниципалитету безвозмездно, поскольку он имеет социальное значение. Да и дом там не построишь, ничего не сделаешь, его лучше было отдать по назначению.
- То есть, садик вы отдали району безвозмездно?
- Я подошел к Михаилу Алексеевичу и сказал: давайте я подарю садик муниципалитету. Он ответил: «Гагик, подаришь или продашь?» Я сказал, что понимаю - у муниципалитета таких денег нет, и поэтому принял решение именно подарить. Вот на допросе в основном спрашивали про это. Говорили: «Или, может быть, Лысенко у вас отжал садик?»
- Еще какие-то вопросы задавали?
- Про землю спрашивали - где-то 5,2 гектара в районе нового моста - которую я продал Лысенко. Говорили: «Он под нажимом землю забрал или так? Продал, или у тебя отжали?» Я сказал, что продал добровольно и претензий никаких нет.
- Какое ощущение от этой беседы со следователями осталось?
- У меня сложилось впечатление, что разговор был с целью меня «прощупать», потому что подписывать ничего мне не предлагали. У меня был допрос без протокола.
- Давления не оказывали?
- Ну, они определенные намеки делали: «Может, он отжал у тебя?», «Вы подумайте. Если отжал, то можете написать...». После этого в ГУВД больше не вызывали.
По закону и по заказу
Однако следствие по «делу Лысенко» идет не только по пути такого вот «сбора доказательств». Саратовские и московские правоохранители, похоже, всячески стараются связать главу Энгельсского района Михаила Лысенко с заключенным Юрием Нефедовым. Напомним, что именно с показаний, данных Нефедовым в местах лишения свободы, недавно стали подниматься дела 90-х годов. Теперь, видимо, у следствия возникла необходимость подтвердить, что заговоривший вдруг заключенный был хорошо знаком с Лысенко. Только в этом случае опять используются весьма сомнительные методы.
Около 12 лет назад Михаил Лысенко был директором РТКЦ «ГАЗ АТО». Именно тогда, по версии следствия, Нефедов должен был встречаться с будущим главой района и обговаривать «заказ» на убийство криминального авторитета Николая Балашова. Похоже, чтобы подтвердить, что подобные встречи были, некоторое время назад в здание РТКЦ «ГАЗ АТО» прибыла целая делегация, состоящая из людей, одетых в гражданку (московских и саратовских следователей), омоновца, заключенного Нефедова и группы милицейского сопровождения.
Рассказывает очевидец, инженер по охране труда «ГАЗ АТО» Ренат Муртазин:
«В обеденный перерыв я вышел на улицу и увидел, как со стороны стоянки ведут человека в цепях и наручниках. За ним - два сотрудника и еще какая-то большая толпа. У нас тут недалеко зона и я сначала подумал, что поймали какого-нибудь беглеца, который прыгал через забор. Вид у него был именно такой. Однако они подошли к нашему основному зданию - административному корпусу. Я задал вопрос: «Что случилось?», на что они ответили, что меня это вообще не касается. Представляться отказались, быстренько сказали омоновцу «фас», и он меня отвел в сторону. Людей было много, и один из тех, кто стоял в стороне, все-таки сказал, что происходит: мол, сейчас здесь будет проводиться следственный эксперимент. И вот, стоят они у входа и начинается: камера - мотор. Человек в цепях (я уже потом узнал, что это был Нефедов) под запись говорит: «Вот сюда я приезжал к Михаилу Алексеевичу, на второй этаж...». Указывал он на ту часть здания, которая сейчас закрыта, из-за того, что нет необходимости использовать ее площади. Раньше там располагался административный корпус...»
После этого директор предприятия дал указание Ренату Муртазину открыть приехавшей группе проход в этот отсеченный корпус, где когда-то находился кабинет Михаила Лысенко. Однако никаких бумаг, разрешающих эти действия, по словам сотрудника «ГАЗ АТО», не предъявлялось. На вопрос о том, кто все эти приехавшие люди, один из представителей группы (саратовский сотрудник) сказал, что в основном это — москвичи. И именно они принимают все решения.
После того, как Юрия Нефедова провели в бывшую приемную Лысенко, омоновец и сотрудник из Саратова при помощи лома открыли дверь в кабинет директора, поскольку ключей от этой заброшенной комнаты найти не удалось.
«Потом в бывший кабинет Лысенко зашли все. В том числе и Нефедова завели. Они сразу начали описывать обстановку, задавая наводящие вопросы: «Вот здесь, наверно, стоял телевизор? Вот здесь - картина?». Тот отвечает: «Ну да, но, по-моему, комната была больше». Хотя я точно знаю, что телевизор стоял совсем не там. Я уж не знаю, откуда они эту комнату воспроизводили. С фотографии какой-то? - продолжает вспоминать «следственный эксперимент» Муртазин. - Вот так они поговорили, а потом попросили меня выйти из помещения. Я прошел в приемную, а группа, вместе с Нефедовым, осталась в кабинете директора за закрытыми дверями. Что они там делали - неизвестно. Так прошло минут 30-40. За это время в приемную привели двух понятых. Понятых тоже не пускали в кабинет, где находились приехавшие и Нефедов. Потом меня попросили из приемной «убрать», но я успел заметить, что они как бы договариваются о том, как будет производиться съемка «следственного эксперимента» в кабинете директора: мол, вот здесь он будет проходить, туда рукой показывать...».
Вот такие у следователей «эксперименты». Интересно, насколько правдивыми получились показания Нефедова, данные им в кабинете, в котором когда-то работал Лысенко, если перед съемкой этих показаний на камеру с ним провели длительную беседу на месте и без понятых? Как вообще по закону должен происходить следственный эксперимент? С этим вопросом корреспондент «Газеты Наша Версия» обратился к защитнику Михаила Лысенко - Михаилу Мамедову.
- Это называется: проверка показаний на месте, - рассказал адвокат. - То есть, человек заявляет в протоколе, что он был в каком-то месте и о чем-то говорил. Следователь, для того, чтобы подтвердить его показания, проводит это следственное действие - проверку показаний на месте. Допустим, приводят человека к тому кабинету, где, по его словам, состоялась беседа. Туда же приводят понятых, разъясняют им их права и рассказывают, что ведется видеосъемка или аудиозапись. Потом человеку задаются вопросы: какой был интерьер во время встречи, где стояла мебель и так далее. Наводящие вопросы в этом случае строго запрещены. Затем кого-то просят открыть кабинет и ВСЕ проходят в кабинет - следователи, адвокаты, сам человек, чьи показания проверяются, и, конечно, понятые.
Эти слова Михаила Мамедова как будто описывают совершенно иную процедуру, совсем не похожую на ту, которая проводилась на предприятии «ГАЗ АТО» с участием г-на Нефедова. Однако в обоих случаях речь идет об одном и том же: проверке показаний на месте. Как говорится, почувствуйте разницу между законом и заказом...
Психологическое воздействие
И напоследок приведем текст заявления кандидата в депутаты Энгельсского райсобрания Александра Пряхина, который обеспокоен за свою жизнь и жизнь своих близких из-за того, что... дружит с Михаилом Лысенко. Этот документ, оказавшийся в распоряжении «Газеты Наша Версия», также вызывает много вопросов.
«Вынужден обратиться к Вам с просьбой о защите моих конституционных прав, как к гаранту соблюдения законности в Саратовской области, - пишет в своем заявлении на имя руководителя Следственного комитета РФ по Саратовской области Николая Никитина Пряхин. - По моему мнению, дело в том, что, с 1985 года проживая на территории Энгельсского района, я нахожусь в дружеских отношениях с ныне опальным главой района Михаилом Лысенко. В течение января-февраля 2011 года в отношении меня со стороны сотрудников правоохранительных органов были допущены незаконные, по моему мнению, явно провокационные действия, а в последнее время в отношении меня проводятся оперативно-розыскные мероприятия, в законности которых я сильно сомневаюсь. Так, 7 января 2011 года, примерно в 8 часов 30 минут, мне позвонил начальник УВД по Энгельсскому району Шпак А.И. и пригласил к себе для беседы по поводу митинга, проводимого в поддержку Лысенко. Примерно в 9 часов 30 минут в своем кабинете Шпак А.И. заявил, что, по имеющимся у него сведениям, я готовлю провокацию теракта, цитирую: «К нам поступило заявление от гражданки о том, что ты готовишься зажечь дымовую шашку на площади!» Мои просьбы показать заявление, пригласить гражданку, остались без ответа. Затем Шпак А.И. вызвал начальника КМ УВД по Энгельсскому району Шамаева, и в сопровождении последнего я был фактически задержан и доставлен в КМ УВД. Там до 20 часов 7 января со мной беседовали, наверное, все сотрудники КМ по очереди, от самого начальника, до рядового опера».
Автор заявления сообщает, что его проверили на причастность к ОПГ, тщательно досмотрели авто, однако, ничего не найдя, решили наведаться в дом Александра Пряхина. Туда, если верить обращающемуся, выехали сотрудники криминальной милиции УВД (4 человека), в сопровождении сотрудников ГИБДД. Там они досконально проверили условия хранения имеющегося у Пряхина огнестрельного оружия. Тут нарушений найти также не удалось и сотрудники КМ уехали, а работники ГИБДД задержались у ворот дома Александра Сергеевича еще на 5-6 часов.
«Следует отметить, что проверять имеющееся у меня огнестрельное оружие не было никакой необходимости, поскольку только в октябре 2010 года я продлевал разрешения на хранение оружия и все правила хранения были проверены участковым уполномоченным милиции, о чем был составлен соответствующий рапорт. Таким образом я без каких-либо оснований был задержан сотрудниками милиции на 12 часов и еще несколько часов находился под их наблюдением».
Также Пряхин рассказывает о своих злоключениях, связанных с выборами. 30 января он подал необходимые документы в избирком для регистрации в качестве кандидата на выборы в Энгельсское райсобрание по округу №8. По данным кандидата, буквально через несколько дней после этого в кабинет заместителя главы администрации района Андрея Ручкина пришел упомянутый выше милицейский начальник - Шпак.
«В беседе с Ручкиным обсуждались мои дружеские отношения с Михаилом Лысенко, данные о криминальных авторитетах и составе ОПГ. При этом высказывались пожелания о результатах предстоящих выборов. А уже 10, 11, 12 февраля в отношении меня стали проводиться оперативно-розыскные мероприятия: при передвижении по городу за мной следуют 1-2 машины. Марка и номер одной из которых могу сообщить. (…) Мои личные телефоны, сотовые и домашний, постоянно прослушиваются, в них слышны посторонние звуки. Мало того, 11 февраля на территорию завода «Прогресс», расположенного в Ленинском районе Саратова, на котором я ранее работал генеральным директором, прибыла группа ОМОНа. Эта группа штурмом проникла на территорию завода и в служебные помещения. Однако, узнав, что я там больше не работаю, они быстренько свернулись и уехали. Считаю, что все вышеперечисленные действия сотрудников силовых структур направлены на то, чтобы оказать на меня психологическое воздействие, затруднить реализацию моего конституционного права быть избранным в органы местного самоуправления».
В конце своего заявления Александр Пряхин просит руководителя регионального Следственного комитета защитить его и членов его семьи, поскольку опасается, «что сотрудники правоохранительных органов, из-за моей дружбы с Лысенко, участия в предвыборной кампании могут задержать меня по любому поводу и подбросить мне наркотические средства или оружие с целью дискредитировать и опорочить меня».
P.S. Редакция «Газеты Наша Версия» продолжает следить за тем, какими методами добываются доказательства по делу об убийстве Николая Балашова, которое незаметно переросло в «дело Лысенко». В ближайших номерах газеты мы постараемся подсчитать - сколько реальных действий было совершено следователями по делу и во что эта видимая активность встала бюджету страны. Уже сейчас можно сказать, что цифры будут звучать серьезные.