Что такое один год? За это время новорожденный начинает ходить и даже говорить, в мегаполисе может смениться градоначальник, а в северной стране - взорваться вулкан с непроизносимым названием, в большом западном государстве может появиться доступное здравоохранение, а в провинциальном регионе - пройти «недоступные» выборы, могут поменяться враги и друзья. В марте прошлого года областная дума по предложению Президента Дмитрия Медведева переизбрала на второй срок губернатора Павла Ипатова. Еще свежи воспоминания о том, как его полгода поливали грязью конкуренты, а на региональный «престол» метили «володинцы» Валерий Радаев и Петр Глыбочко. Но в один прекрасный день все закончилось, и выбор был сделан. Предлагаем вспомнить, как это было
Что такое один год? За это время новорожденный начинает ходить и даже говорить, в мегаполисе может смениться градоначальник, а в северной стране - взорваться вулкан с непроизносимым названием, в большом западном государстве может появиться доступное здравоохранение, а в провинциальном регионе - пройти «недоступные» выборы, могут поменяться враги и друзья. В марте прошлого года областная дума по предложению Президента Дмитрия Медведева переизбрала на второй срок губернатора Павла Ипатова. Еще свежи воспоминания о том, как его полгода поливали грязью конкуренты, а на региональный «престол» метили «володинцы» Валерий Радаев и Петр Глыбочко. Но в один прекрасный день все закончилось, и выбор был сделан. Предлагаем вспомнить, как это было.
Полчаса
Промозглый сырой ветер подхватывал с крыш льдинки и, измельчив до размера манной крупы, сыпал их за воротники стоявших на остановке граждан, заставляя последних ежиться и вжимать головы в плечи. Как верно заметил Алексей Слаповский, Саратов в такое время удивительно некрасив, я бы добавил - сказочно некрасив. Нищенский вид сирых многоэтажек дополняет размазанное многочисленными сапогами подтаявшее грязное месиво на тротуарах.
По пути в областную думу я размышлял, какой процент шагающих по улицам саратовцев знает, что сегодня те, за кого они ставили галочки на листках с кисло пахнущим названием «бюллетень», проголосуют (или нет) за того, кто будет править ими ближайшие пять лет? «Пожалуй, немного», - пришел я к выводу, при этом чуть не упав прямо в кучу мусора возле трансформаторной будки.
Впрочем, стоит ли ждать от людей чего-то иного? Люди как люди, «и милосердие иногда стучится в их сердца... обыкновенные люди... в общем, напоминают прежних...», - вновь и вновь сказал бы булгаковский Воланд.
Пятнадцать минут
Театральная площадь была похожа на тундру ранней весной, если смотреть на нее с вертолета: серые проталины, остатки льда, тонкие ручьи, а над всем этим - холодное небо. И пронизывающий ветер.
Внезапно со стороны улицы Московской послышался вой милицейских сирен. Вдоль дороги вытянулся длинный кортеж из бело-синих автомобилей. Я попытался рассмотреть в веренице машин обычные в таком случае три черных «мерседеса», но их там не оказалось. Вместо этого по дороге промчались два автозака. На Радищева делегация не свернула, а покатила дальше.
На площади Столыпина, да и в целом возле областной думы, ничто не говорило о знаковом событии, которое должно было вскоре произойти. Под елками возле музея имени Радищева затаился с фотоаппаратом «знакомый» сотрудник Центра по борьбе с экстремизмом при ГУВД. Укутавшись в камуфляжную куртку, он что-то внимательно рассматривал в объектив камеры.
И менты с автоматами. Возле администрации. Возле Столыпина. Вдоль по Радищева. Почему-то проскочила мысль, что меня могут не пустить в здание. Нет, как обычно, спокойно преодолел турникет.
Десять минут
Давненько я не видел столько народа на заседаниях. Ощущение, что пришли все, кто хоть немного интересуется политикой региона. Хотя присутствовала в основном, конечно, пресса. Поэтому все кивают, как китайские болванчики, в разные стороны и беспорядочно обмениваются рукопожатиями.
- О-хо! И ты здесь, давненько я тебя нигде не видел, - по плечу меня хлопает журналист одного из многочисленных местных изданий, на его шее висит дорогая камера.
- Неужели ты думал, что я пропущу такое мероприятие? Тем более, ты же понимаешь, после «Новых времен» любовь к губернатору уже трудно искоренить.
- Поня-а-атно, - протянул он. - Ну, давай. Удачи.
Надо было срочно подниматься и занимать место на балконе, если оно еще осталось. Перспектива простоять все заседание на лестнице совершенно не радовала. Я поднялся наверх и уселся на первое попавшееся свободное кресло с пометкой «пресса».
Пять минут
Обычно пустующие места заполняли, как крестики и нолики свободные клетки, знакомые лица и незнакомые задницы. Мимо чуть не под руку продефилировали Олег Грищенко со своим энгельсским коллегой Михаилом Лысенко. Две мощные фигуры уместились рядом в самом центре балкона и принялись тихо беседовать.
Вдруг, как внезапная токсическая галлюцинация, объявился пока еще глава администрации Вячеслав Сомов. «Ну, и как ты сядешь на одном поле со своим недругом?» - не успел подумать я, как сити-менеджер бодрой походкой направился в сторону Грищенко. Сомов спокойно, и даже слегка улыбаясь, пожал руку сначала главе города, потом района, перекинулся с ними парой фраз и, как ни в чем не бывало, уселся в кресло. Нетрудно предположить, что негатив в отношениях двух градоначальников не выходит за двери мэрских кабинетов, а ругань в духе «Пшел вон! - Сам дурак!» ограничивается интернет-порталами. Сомов постоянно поворачивался к Грищенко и делился впечатлениями.
Где-то со стороны президиума послышался громкий хохот. Леонид Писной, улыбаясь всем своим раскрасневшимся лицом, хлопал кого-то по плечу и, как обычно, отпускал сальности. Министр Дмитрий Федотов светился от радости. А чего ж не радоваться, когда в сфере ЖКХ уже лучше разбираются все чаще выходящие на улицы, но пока не захватившие кресло министра пенсионеры. В толпе потерялся лидер младоединороссов Василий Артин. Он крутил головой во все стороны, похоже, судорожно вспоминая, кого должен был пикетировать утром. Вид у него был настолько растерянный, что стало совершенно очевидно: определиться с главным вопросом своей активистской жизни он не мог.
Пытаясь навести резкость в своем «минусе», я выискивал глазами «кинутых» Медведевым претендентов на региональный «престол». Найти Радаева оказалось несложно - он тусовался в районе президиума и, как казалось, был вполне доволен жизнью. Хотя лицо Валерия Васильевича никогда ничего не выражает.
Чего не скажешь о самом виновнике торжества. Ипатов светился так, что мог встать темной южной ночью на утес самого глухого морского залива, и ни один корабль бы не потерял фарватер.
А вот Петра Глыбочко отыскать не удалось. То ли он к тому времени уже покинул наши края по приглашению в Сеченовку, то ли «минус» подводил, но заслуженного врача и несостоявшегося губернатора я так и не увидел.
В зале в это время царили полный разброд и неразбериха: фотокоры носились меж депутатских мест в поисках удачного кадра, на лестнице образовалась пробка из не поместившихся на балконе журналистов, телевизионщики размахивали над головами штативами, тогда как остальные уворачивались, стараясь не попасть под треногу. Все это сопровождалось таким шумом, что невозможно было разобрать ни слова…
Наконец загорелись мониторы, и послышался голос Радаева.
Полчаса ценой в пять лет
Внезапно стало так тихо, что, казалось, сиденья в дальних углах поскрипывают где-то совсем рядом. Отовсюду запикали включающиеся диктофоны. Заиграл гимн, и все встали. Я обратил внимание, что присутствующие не оглядывались, не зевали и не почесывались, как это обычно бывает всегда и везде при прослушивании музыки Александрова. Только непатриотичные фотокоры продолжали щелкать вспышками.
Дальнейшее действо походило на спектакль: все таращились на сцену, будто там ставили новое творение Шекспира. Но поскольку за последние четыреста лет Уильям наш ничего нового не написал, в президиуме было все как обычно. Посчитали присутствующих. Не сомневался, что на заседании наконец-то будет аншлаг. Ничего подобного - шестеро «галстуков» не сочли нужным явиться и решили «отгулять».
В ожидании чего-нибудь «жареного» я сидел и тихонько позевывал, не всегда успевая прикрыть рот ладонью. Но ровным счетом ничего не происходило. Тоскливо выступил полпред Президента Григорий Рапота, затем Ипатов рассказал про «сохранение темпов», «реализацию», «недопущение» и прочую жвачку. Потом для проформы депутаты задали вопросы, на которые прозвучали такие же формальные ответы.
Вообще-то я ждал, что свое «фи» скажет Василий Синичкин, который отказался комментировать выдвижение Ипатова одному информагентству, мол, все выплеснет на думе. И молчок. Он, кстати, вообще был на заседании? Или слег с ангиной? Марина Алешина, тоже еще вчера ярый противник губернатора, насупилась и даже не пикнула. Что-то пробурчал Александр Ландо… Эта часть спектакля, похоже, так отрепетирована, что актерам было скучно и тоскливо ее играть.
Абсолютно ясно: Рапота все единороссам распацанил и попросил не бузить.
Живенько выступила коммунистка Ольга Алимова и даже сказала, что будет вместе с комрадом Сергеем Афанасьевым голосовать против предложенной кандидатуры. Но это в духе извечного «я всегда буду против», ничего нового.
В конце концов, решили голосовать. Все предсказуемо: 28 - за, 2 - против. Под аплодисменты и вручение цветов Грищенко с Лысенко покинули зал.
Солнце красное
- Тебе хорошо, ты со своим ростом можешь сверху подлезть.
- Ну да, конечно, по головам, что ли?
- Тихо, коллеги, - цыкнула руководитель пресс-службы Ипатова Нина Попова.
Журналисты давили друг друга, чтобы поймать звукозаписывающими устройствами хотя бы слово вышедших из зала Рапоты, Радаева и Ипатова. Но не было слышно ни единой внятной фразы. В коридоре стоял гомон, как на восточном базаре.
Простояв две минуты с вытянутой в пустоту рукой с диктофоном, я решил, что ловить тут больше нечего, и отправился домой.
На улице дул все тот же пронизывающий ветер.
- Серега! - окликнул кто-то. Оглянувшись, я заметил мента Дмитрия, который приходил к нам в редакцию. Он стоял на площади, одетый в гражданское, с напарником.
- Ты чего здесь делаешь? - вот же докопался.
- Да, так… с думы иду, там же губера выбирали. А ты чего тут стоишь? - я пытался быть развязным, но общение с органами никогда не доставляло удовольствия, даже по работе.
- Тоже на работе.
- Как бы чего не вышло?
- Да.
- Ну-ну, счастливо, - разговаривать нам было не о чем.
В думе продолжали обсуждать еще какие-то вопросы, но никому они уже были не интересны. Театральная площадь все так же походила на весеннюю тундру. Прохожие все так же не были в курсе произошедшего. И только усиленные наряды милиции тут и там выдавали: у VIPов важное событие.
P.S. Ближе к обеду небо прояснилось. «Ну вот, вернулось солнышко наше красное», - ехидно подумал я, отстукивая по клавиатуре срочный репортаж.