Независимые

«Тут организация одна есть, которая занимается наркоманами. На нее сейчас власти накатывают. Может, тебе интересно будет?» - спросил меня один знакомый по телефону. О ком идет речь, он так и не смог объяснить, сказал: «Я им твой номер дам, а там разберетесь». На входе в общественную приемную, куда я и направилась, висела табличка: «Общероссийская благотворительная организация «Преображение России». Информация в Интернете об их деятельности была противоречивой, но в сообщениях часто встречалось одно и то же слово: «секта».

Кстати, отголоски «наката властей» не заставили себя долго ждать. В одном из эфиров местного Рен-ТВ руководитель таможни и, судя по всему, большой знаток сект Сергей Овсянников размышлял на заседании антинаркотической комиссии о деятельности негосударственных реабилитационных центров: «На мой взгляд, эти красивые названия, патриотические, ласковые, нежные… Они являются ничем иным, как определенной ширмой для того, чтобы делать какие-то темные дела». Какова ситуация в действительности, я решила разобраться на месте, посетив «убежище сектантов».

В приемной меня встретили двое - Рустэм и Вика. Рустэм находился в плену у наркотиков четырнадцать лет. Даже исправительные лагеря, в которых парень побывал дважды, не смогли его остановить:

- Окончание срока ждал не из-за тяги к свободе, а ради наркотиков. После каждой отсидки моя доза увеличивалась, - добавил он.

Вика - на вид обычная девушка, только ноги поражены варикозом. Это следы бурной молодости:

- С лица стерла, а там уже не сотрешь, - грустно улыбнулась она.

История обычная - девушка из хорошей семьи попала в дурную компанию. В тринадцать лет она попробовала «клубные наркотики» (экстази, амфетамины, «спиды»), позже начала употреблять все подряд. Родители боролись, как могли, но переломить ситуацию не получилось. Дойдя до последней черты, Вика сумела остановиться и оказалась в «Преображении».

Из приемной на Кутякова я и Рустэм отправились в их «центр» на Белоглинской. Это трехэтажный частный дом, хотя третий этаж - скорее обустроенный чердак.

- А что вы нас не спрашиваете, не бьют ли нас здесь, не держат ли силой? - сходу спросил один из постояльцев.

- Да мне вроде никто записку с просьбой о помощи в руку не пихает, синяков, замазанных «тоналкой», на вас не видно, - отшутилась я.

Постояльца зовут Николай. Четкого разделения между теми, кого приютили в центре, и волонтерами нет. Обычно те, кто остаются в «Преображении», как раз и пополняют ряды волонтеров. Николай приехал из Самары. Он дезоморфинщик со стажем и уже два раза был в аналогичном центре в Ульяновске. Как рассказал мой провожатый Рустэм, большинство из тех, кто соглашается прийти с улицы к «преображенцам», все-таки срываются и уходят в поисках наркотиков, правда, некоторые потом возвращаются.

- Мы никого не держим здесь силой. То же и с работой - зарабатывают на хлеб все добровольно. А как их заставишь? Они просто уйдут, если начать давить, - объясняет Рустэм.

В доме «преображенцев» четкое разделение труда: мужчины добывают деньги (в основном в такой сфере деятельности, которая не требует квалификации - уборка территории, работа грузчиками), а женщины занимаются домашним хозяйством.

Кругом чисто, но без изысков. Спальни мужчин и женщин разделены, но есть комнаты для таких, как Рустэм - в «Преображении» он нашел свою вторую половину.

Внимание привлекают висящие на стене портрет Президента РФ Дмитрия Медведева и распечатанная на листе формата А4 молитва «Отче Наш». Обычная, какую произносят в сотнях российских церквей. Без всякого сектантского содержания.

На кухне хозяйничала «новенькая» Юля. В центре она живет всего полторы недели, по лицу видно, что все еще физически страдает от того, что пытается побороть зависимость от наркотиков. Юля суетилась - готовила суп и наливала всем чай.

Большая часть тех, с кем мне удалось пообщаться, родом из Самары и Самарской области. В «Преображении» действует своеобразный «обмен» волонтерами. Например, саратовские едут в Самару и наоборот. Как мне объяснили, это делается из-за того, что у «завязавших» на новой территории нет порочных контактов или «друзей», которые могут дать дозу «на халяву». Волонтеры могут свободно перемещаться из центра в центр, путешествуя таким образом по стране, или, например, в разгар сезона отпусков съездить к «преображенцам» в Сочи, отдохнуть на море. Рустэм отметил, что все это делается добровольно.

«Социальный патруль» - это мероприятие, в котором участвуют по очереди все волонтеры. Члены организации закупают еду, медикаменты и выходят на улицы города. Маршрут давно отработан и проходит в основном через места, где чаще всего можно встретить бездомных: Привокзальная площадь и прилегающие дворы.

К визиту журналиста ребята подготовились, Рустэм обзвонил самых опытных волонтеров, коих оказалось шесть человек. По дороге зашли в продуктовый и аптеку. Продавцы знали активистов (как же восприятие этого слова испоганили всякие молодогвардейцы, нашисты и т.д.!) в лицо. В этот день в продуктовый набор, рассчитанный на одного человека, вошли лапша быстрого приготовления, две сосиски, несколько кусков черного хлеба, плавленый сыр «Янтарь», сладкий рулет, печенье в глазури и творожный сырок.

- Мы стараемся, чтобы продукты каждый раз разные были, - заметила Вика, фасуя покупки по отдельным пакетам и закидывая туда же визитки с координатами центра.

В аптеке волонтеров интересовали в первую очередь бинты и зеленка - препараты, необходимые для обработки ран. Уборщица толпе активистов не удивилась и сообщила, что «их фармацевт отдыхает». Судя по всему, лекарства ребятам всегда отпускал один и тот же человек.

На первой же точке патруль социальный наткнулся на патруль полицейский. Последние возились с парочкой бомжей.

- О, а это новенькая, - кивнул один из стражей порядка на женщину с характерным отпечатком многодневного похмелья на лице.

Я поинтересовалась, всех ли бомжей запоминают служители закона.

- Конечно, запоминаем. На нас начальство орет, чтоб они не спали здесь. А куда я их дену?! - возмутился тот полицейский, что постарше. - Слушай, а это не она ребенка в мусорку выкинула? - как ни в чем не бывало, обратился он к коллеге.

- Да у нас ориентировка пришла, что ребенка подбросили в мусорный контейнер, - смущенно сказал тот, что помоложе, заметив мою заинтересованность. - Но эта женщина под описание не подходит. Там молодая фигурировала, хотя… Разве алкоголиков по лицам определишь… молодые они там или не молодые…

В районе первого железнодорожного пути волонтеров уже ждала Надежда - женщина без определенного места жительства, которую «преображенцы» опекали особо. Именно для нее они и приобрели медикаменты. Зимой Надежда отморозила ноги, в больнице ей ампутировали пальцы и вновь отправили на улицу. Члены организации несколько месяцев присматривали за ней: кормили, обрабатывали заживающие раны. На мой вопрос, почему бы не перебраться в центр, где тепло и мухи не кусают, Надежда ответила коротко:

- У них курить и пить нельзя.

Бомж Жорик, с которым мы встретились чуть позже, забирая пакет с продуктами, ответил на все тот же вопрос философски:

- Алкоголизм - это мой крест и моя свобода одновременно.

- Но вы же зависите от сигарет и выпивки, - возразила ему стоявшая рядом Вика.

- Нет! - твердо сказал Жорик. - Я завишу только от неба и земли.

«Патруль» еще некоторое время поискал бездомных на автовокзале, а потом вернулся на Привокзальную площадь. В руках у Вики оставался последний продуктовый набор. Тут к нам подошел мужчина лет 45-50 и сообщил, что готов поехать в центр. Как оказалось, он давно продал дом в Балтае, деньги «куда-то разошлись», прописки нет и идти ему некуда. Без прописки устроиться на работу практически невозможно, поэтому Александр (так представился мужчина) решил принять помощь «преображенцев».

Признаюсь честно, к визиту в «Преображение России» я готовилась морально. Все-таки даже слушок, что это секта, невольно напрягает. Поэтому и ко всему, что мне показывали и говорили волонтеры, старалась относиться с определенной долей скептицизма. Лично я ничего сектантского не заметила. Понятно, что остаются вопросы: кто финансирует этих людей, откуда у них недвижимость и кто организует целую сеть филиалов по всей стране. Но никаких подвалов с рабами, религиозных брошюр о скором конце света и золота, отнятого у «попавших в сети», я там не нашла. Да и какое может быть золото у бывших наркоманов, пришедших в центр с улицы?

Пока в претензию организации государственные органы ставят отсутствие учета людей, попавших в трудную жизненную ситуацию, и частичное неофициальное трудоустройство. Те же «Свидетели Иеговы», по-моему, намного страшнее, но в своем телевизионном выступлении таможенник и специалист по сектам Овсянников что-то их не упомянул. Остается вопрос, чем же «преображенцы» так насолили власти? Может, тем, что полностью от нее независимы, а значит, неуправляемы?

Понятно, что перед журналистом все хотят выглядеть лучше и к моему визиту волонтеры готовились, но только тот факт, что они дают пищу и кров, как бы это пафосно ни звучало, людям, от которых все отвернулись, является огромным плюсом. Так что же важнее - накормить голодного или поставить его на учет?