Этот монолог я записала со слов человека, с которым росла в одном дворе. Мы встретились с ним случайно, спустя много лет, но я с трудом узнала в нем паренька, когда-то голосившего во дворе под гитару. Время оставляет на людях свой отпечаток, а наркотики - самые настоящие шрамы. Я задала только один вопрос: «Как же так вышло?» Он поведал все без утайки, говорил почти час. Откровения наркомана с многолетним стажем из первых уст. Напоследок он попросил, чтобы эту историю «хоть где-то напечатали». То ли очень хотел что-то после себя оставить, то ли предупреждал молодежь. «Пусть знают, что их ждет», - грустно улыбнувшись, сказал он, прежде чем исчезнуть на улицах города
Этот монолог я записала со слов человека, с которым росла в одном дворе. Мы встретились с ним случайно, спустя много лет, но я с трудом узнала в нем паренька, когда-то голосившего во дворе под гитару. Время оставляет на людях свой отпечаток, а наркотики - самые настоящие шрамы. Я задала только один вопрос: «Как же так вышло?» Он поведал все без утайки, говорил почти час. Откровения наркомана с многолетним стажем из первых уст. Напоследок он попросил, чтобы эту историю «хоть где-то напечатали». То ли очень хотел что-то после себя оставить, то ли предупреждал молодежь. «Пусть знают, что их ждет», - грустно улыбнувшись, сказал он, прежде чем исчезнуть на улицах города.
Началось все банально. Мои юношеские годы пришлись на начало девяностых. В стране творилось черт-те что: работы нет, денег нет, власть в руках бандитов. Родители были заняты исключительно зарабатыванием на еду и не обращали на меня внимания. Поэтому я принадлежал сам себе и, как это говорят, «попал в плохую компанию». Сначала развлекали себя самогоном из шинка, потом димедролом, травой, ну а там и до тяжелого дошли, до «герыча». Я слышал эти страшные истории про то, как насильно подсаживают на иглу. Типа, чуть ли не на землю валят и вкалывают. Но я ни разу за свою долгую «карьеру» не встречал людей, которые подсели именно так. Все берут шприц в руки по доброй воле. Обычно друзья говорят: «Очко играет? Боишься, мамка поругает?», а ты же мужик и весь крутой такой. Вот и берешь у них «машинку». И понеслось. Девушки иногда за своими пассиями идут. Жены декабристов, мать их! Все мы слышали, что подсаживаются с первого раза, что потом слезть невозможно, но каждый думает: «Со мной этого не случится! Я смогу бросить, когда захочу». Фраза «со мной не случится» вообще очень многим жизнь испортила. Люди произносят ее в разных ситуациях - «я не заражусь СПИДом, зачем мне презерватив?», «я не переломаю ноги, если прыгну с крыши». Ты вот, наверное, думаешь, что другие в авариях гибнут, а с тобой такого никогда не произойдет.
Когда я начинал, кололась в основном шпана. Сейчас большая часть молодняка из «мажориков» состоит. Они примерно по той же причине, что и я, «торчать» начинают. Только мои предки трудились, чтоб от голода не умереть, а их родители просто зациклены на деньгах. Откупаются от детей, а те уже не знают, куда бабло деть. Мотаются по ночным клубам. Там сначала спиды пробуют, экстези, а потом уже и на иглу. Им проще - у них деньги есть. Нам было сложнее. Плату за очередной «чек» как только не доставали! На работу-то торчка не возьмут. Даже мулом (наркодилером) не станешь, когда сам колешься. Барыги не доверяют. Боятся, что ты будешь с мелом наркоту смешивать, чтобы себе часть урвать. Если уж быть честным, то и не хотелось мне работать. Из дома все выносил. Один раз, помню, с другом до того дошли, что на подростков, парня и девушку, на улице напали. Нам тогда лет по двадцать было, а им около шестнадцати. Пацан сразу попросил девчонку не трогать, мы и не тронули. Я как дурак орал: «Кошелек или жизнь?!» А товарищ мой кидал «жертве» в ноги обломки кирпичей от оградки. В итоге стрясли с них пару сотен и дальше пошли нужную сумму собирать.
Бросить, конечно, хотелось, но как-то эпизодически. Вот когда ломает - хочется завязать, а как вмажешься, так желание это пропадает. Ты никогда не поймешь, что это за кайф. С ним ничто не сравнится - ни прыжки с парашютом, ни даже секс. Но со временем колешься просто чтобы прийти в нормальное состояние, чтоб убить ломку. Мать за меня боролась до последнего. Сколько она денег выкинула на мое лечение! Я и в Саратове лечился, и в Балаково, и в Москве, и черт знает где еще. Она возила меня по клиникам, потом отчаялась и стала к шаманам каким-то таскать, к священникам и бабкам-гадалкам. В общем, я на себе все виды лечения от наркомании испытал - капельницы всякие, обряды, очищение кармы, молитвы, отводящие от меня лукавого... Только все без толку. Клиники помогали максимум на месяц-два. Колдунам и церковникам я вообще особо не верил и поэтому сам держался пару недель, чтоб мать уж совсем не расстраивать. Потом мама окончательно потеряла надежду на помощь со стороны и решила взять все в свои руки. Поставила железную дверь в мою комнату, которая открывалась только снаружи, решетки на окна и закрыла меня там. Что со мной было! Поначалу я не верил, что она меня не выпустит. Думал, поною, на жалость подавлю, и материнское сердце оттает. Когда понял, что щенячьими глазами ее не проймешь, накрыло бешенство. Я разломал почти всю мебель, что была в комнате, орал как резаный, тряс решетку и требовал у прохожих вызвать милицию. Потом злость спала и наступила апатия. Я не хотел есть, пить, да и жить не хотел. Все, что мне нужно было - это доза. Мне неоднократно снилось, что я добыл «чек», что зарядил шприц, а в момент, когда должен был вмазаться, просыпался. Просыпался и плакал. Даже не плакал, а рыдал.
Таким образом, через полтора месяца я мог обходиться без героина. Но я не перестал быть нарком. Я постоянно долбился чем-нибудь другим - алкоголем, травой, «манагой». Но в это время больше был похож на человека - на работу устроился, девушками опять начал интересоваться. Мне даже стало казаться, что все позади. Но я ошибся. Когда мать умерла, я понял, что держался не из-за силы воли, а из-за материнской любви и своей привязанности к матери. Видишь, на что я теперь похож (показывает язвы на ногах). Это «крокодил» постарался. Дезоморфин - так он правильно называется. После смерти матери еще какое-то время потерпел, а потом понял, что больше незачем мучаться. Сначала героин вернулся в мою жизнь. Потом кончились деньги и все, что можно было продать. Узнал, что появился «наркотик для бедных» - дезоморфин. «Герыч» сейчас несколько тысяч рублей стоит, а «крокодил» из всякой фигни можно сварганить - сера, там, от спичек, таблетки, которые без проблем можно в аптеке купить. Здравствуй, «крокодил», короче. Конечно, я знал, что от него уже через пару месяцев гнойные раны появляются и что жить мне теперь совсем немного, но мне уже все равно. Меня ничего тут не держит. Я устал.
Напоследок хочу сказать, что бороться с наркоманией тем путем, которым сейчас идут, совершенно бесполезно. Они запрещают одни препараты - мы находим другие. Они сажают в тюрьму - мы выходим и опять начинаем колоться. Да и вообще цена героинового потока такова, что за эти деньги можно купить душу любого наркополицейского. Да хоть черта лысого на эти бабки можно купить. Единственный способ, который, на мой взгляд, может подействовать - это наснимать больше фильмов типа «Реквием по мечте», и в школах их детям показывать, чтоб даже мысли такой не было. Смерть - не самое страшное. Гораздо страшнее, как ты живешь и кем ты становишься, пока ты на игле.
P.S. Не знаю, жив ли сейчас мой бывший сосед. Последний раз я видела его в сюжете местных новостей. Наркополицейские прикрыли какой-то очередной притон, и «замели» несколько наркоманов. На них уже живого места от язв не осталось, «крокодил» сделал свое черное дело. Именно тогда я и подумала, что «завещание» обязательно надо опубликовать, каким бы банальным оно ни было. Пусть знают, что их ждет.