Кремлевский Дворец съездов не смог бы вместить прибывших на XII съезд партии власти, для этого потребовалась спортивная арена «Лужников». Всех этих делегатов, приглашенных, присутствующих по работе и освещающих, набралось около 10000 лиц, что, возможно, не случайно
Кремлевский Дворец съездов не смог бы вместить прибывших на XII съезд партии власти, для этого потребовалась спортивная арена «Лужников». Всех этих делегатов, приглашенных, присутствующих по работе и освещающих, набралось около 10000 лиц, что, возможно, не случайно.
Говорят, что у этой партии два миллиона членов. Вы можете представить себе столько членов? Допустим, вы решите уделить каждому из них по пять минут, тогда, чтобы дойти до последнего, вам потребуется 19 лет. И это при условии, что вы не будете отвлекаться на сон и еду. Если же их последовательно выложить в прямую линию, то получится 3440 километров, столько, сколько от Москвы до Мадрида. Но, скорее всего, архитекторы съезда руководствовались не этим, старейшие европейские монархии нам не указ. Другое дело - Великая китайская стена, общая длина которой составляет, по мнению некоторых исследователей, те же 3440 километров, или 10000 ли. Если быть точным, то десять тысяч ли - это больше 3440 километров, но для древних китайцев десять тысяч ли было понятием аналогичным русскому «тьма тьмущая», то есть огромная величина, не поддающаяся точному учету.
То, что число 10000 имеет для партии особое значение, подтвердил и один из ее лидеров Андрей Исаев, заявивший, что: «Один стратегически мыслящий Дмитрий Анатольевич Медведев дороже для нас, чем 100 кудриных». Таким образом, можно предположить, что один Кудрин менее партии ценен, чем 1/10000 стратегически мыслящего Медведева. Хотя сравнение может быть не совсем корректным, так как Исаев сравнивал не с одним, а со ста кудриными, из чего можно сделать вывод, что сравнение только с одним Кудриным недопустимо ввиду сложностей, могущих возникнуть у видных партийцев при рассмотрении столь малых величин.
Но вернемся к Великой стене, визуально изображающей линию фронта, надежно отделяющую одних от других, - тех, кто не попал ни в счастливые десять тысяч, ни в обнадеженные миллионы. За стеной вдруг начались стенания и вопли отчаяния. Это вечно недовольные и несогласные вдруг обнаружили, что их в очередной раз кинули. Они, видимо, рассчитывали на сохранение порядка посадки членов тандема, а те взяли и поменялись местами. Тандем, впрочем, тем и отличается от автономных транспортных средств, что вне зависимости от того, как рассядутся в нем друзья, через определенное время они непременно окажутся в одном месте. В результате самого масштабного съезда, по сути, не изменилось ничего. Тем смешнее слышать стоны и всхлипы прожженных либералов, вдруг возомнивших, что пока одна голова нашего державного орла устремляла взор в «единственно правильном» направлении, другая предательски уставилась налево, в сторону светлого прошлого, примата одной партии, самодержавия и прочего третьего Рима. Не нужно себя обманывать, это одна и та же гордая птица, хотя и двуглавая.
Зачем же было собирать тьму народа? Только чтобы объявить высочайшую волю и провозгласить суперёмкую программу действий на последующие шесть, двенадцать или двадцать четыре года? Все это можно было бы сделать с экранов телевизоров, дополнив, к тому же, соответствующей патриотической анимацией и приличествующим музыкальным сопровождением. Но тогда недруги нашей страны внутри и снаружи не увидели бы тьму, 10000 ли державного величия, могучую Стену, отделяющую опекунов от опекаемых, и не вспомнили бы Александра Блока с его: «Мильоны - вас. Нас - тьмы, и тьмы, и тьмы. /Попробуйте, сразитесь с нами!», или это уже: «В последний раз на светлый братский пир/ Сзывает варварская лира!» Можно при случае поинтересоваться суждениями на этот счет у Олега Васильевича Грищенко или у Александра Хинштейна, которые там были и, возможно, мед-пиво пили.