Третья ходка

Третья ходка

Начнем с подборки замечательных цитат. «Корни таланта Романа Чуйченко уходят очень глубоко, туда, где курили, пили, плакали и плясали студенты СГУ... Вместе с мелкими сутенерами и преступниками в коммерческом винном ларьке на площади Фрунзе... И вот он, блеск ножей, кровь и стон и этот ужасающий ужас ужасного политического убийства - это и есть журналистика Чуйченко... Вся его жизнь в Саратове - это не больше, не меньше, как мощная, трагичная и невероятно щемящая журналистика... великолепная непревзойденная журналистика. Безбашенная, всклокоченная, пульсирующая, подобно кровавым артериальным выплескам... Журналистика любви и ненависти, жизни и смерти... Он был в Саратове довольно счастливым человеком, любил хороший ром, вкусную еду, красивых женщин, любил жизнь... Роман - журналист, принесший невероятную славу своей родине, Саратовщине, но признанный ею лишь в последние месяцы саратовского периода... Тексты Чуйченко - это прикосновение и страсть, ярость и судьба, опьянение и похмелье, секс, драка и хриплая поножовщина, когда, опрокидывая рюмку текилы и заедая ее кусочком лимона, соль слизывали не с кулака, как сейчас, а с шеи загнанной в мыло и уже не заботящейся о красивости своих движений женщины. Вот она - журналистика Чуйченко!»

Третья ходкаНачнем с подборки замечательных цитат. «Корни таланта Романа Чуйченко уходят очень глубоко, туда, где курили, пили, плакали и плясали студенты СГУ... Вместе с мелкими сутенерами и преступниками в коммерческом винном ларьке на площади Фрунзе... И вот он, блеск ножей, кровь и стон и этот ужасающий ужас ужасного политического убийства - это и есть журналистика Чуйченко... Вся его жизнь в Саратове - это не больше, не меньше, как мощная, трагичная и невероятно щемящая журналистика... великолепная непревзойденная журналистика. Безбашенная, всклокоченная, пульсирующая, подобно кровавым артериальным выплескам... Журналистика любви и ненависти, жизни и смерти... Он был в Саратове довольно счастливым человеком, любил хороший ром, вкусную еду, красивых женщин, любил жизнь... Роман - журналист, принесший невероятную славу своей родине, Саратовщине, но признанный ею лишь в последние месяцы саратовского периода... Тексты Чуйченко - это прикосновение и страсть, ярость и судьба, опьянение и похмелье, секс, драка и хриплая поножовщина, когда, опрокидывая рюмку текилы и заедая ее кусочком лимона, соль слизывали не с кулака, как сейчас, а с шеи загнанной в мыло и уже не заботящейся о красивости своих движений женщины. Вот она - журналистика Чуйченко!»

Еще в октябре 2010 года, когда еженедельная газета «Политдозор» напечатала эти прочувственные строки, посвященные творчеству и судьбе Романа Чуйченко, мы осторожно замечали, что о людях, находящихся по эту сторону бытия, так обычно не пишут - только о покойных. «Он был», «любил жизнь», «последние месяцы» - всё это сильно смахивало на цитаты из некролога. Живой человек, пожалуй, мог бы и разобидеться, прочтя, например, о своем карьерном дебюте в винном «комке» среди жулья и сутенеров, в атмосфере похмельных драк и кровавой поножовщины. Зато уж мертвые не умеют обижаться. Собственно, для Елены Столяровой и Эдуарда Абросимова (по слухам, именно они вдвоем и сочинили тот незабвенный опус и, обливаясь слезами, предали тиснению) их товарищ, переброшенный гипнозом Воланда из Поволжья на Урал, в далекий Екатеринбург, и стал отчасти дорогим усопшим: человеком, который необратимо исчез в туманном краю, откуда нет возврата.

Однако недаром пророчествовал король ужаса Стивен Кинг: «Иногда они возвращаются». Не прошло и двух лет с момента публикации поэтического некролога Чуйченко, как мистика стала реальностью. Сам «Политдозор» к этому времени, правда, уже гикнулся, а Эдик тихо свалил в «незалэжную» Украину, но некая частица прошлого все-таки вернулась: Романа Юрьевича гипнозом все того же Воланда (ставшего еще более всемогущим) воскресило, подняло в воздух, месяц покрутило на столичной высоте, а затем перенесло обратно в родной Саратов и мягко приземлило на улице Челюскинцев, 114.

Как известно, это уже третье явление Чуйченко-чиновника в саратовском медийном пространстве. Первый срок он отбыл в роли пресс-секретаря, пиар-деятеля и помощника, особо приближенного к телу и делу губернатора Дмитрия Аяцкова. Второй срок наш бравый герой уже работал на оппонентов уволенного губернатора, возглавляя одновременно местную едросскую вкладку в московской «Нашей версии» (реальную, с конкретным запахом) и виртуальный Поволжский союз журналистов. Теперь, после заката Ипатова, когда в нашей губернии обе сучковатые ветви власти произрастают строго из одного и того же места развесистого партийного дуба (чуть не написал «развесистой клюквы») и когда даже перековавшемуся Аяцкову дозволено бежать в партийной упряжке, при этом громко славя верховное начальство, Роман Юрьевич призван к здешнему рулевому колесику медиа в третий раз: он десантирован аккурат в кресло губернского министра информации и печати.

Так who же он такой, новый министр при новом губернаторе? Кратко обозреем некоторые эпизоды этапов большого пути нашего героя.

Не станем, подобно злодеям-папарацци, вторгаться в личное пространство господина Чуйченко. Вынесем за скобки его мирное детство и бурную молодость. Оставим все эти труднопроверяемые поэтические подробности - вроде оригинального способа употребления текилы или хриплых студенческих плясок в «комке» (и как уместились?) - на совести его биографов из «Политдозора». Напомним только о публичной, то есть задокументированной в СМИ деятельности нашего героя. Автору этих строк придется цитировать далее свои публикации минувших лет: заранее просим прощения у тех, кто уже это читал, за неизбежность некоторых повторов...

Знаете ли вы, например, о том, что Роман Юрьевич во времена Дмитрия Федоровича стал кавалером учрежденного Аяцковым значка «За любовь к родной земле»? При этом свою любовь к саратовской земле пресс-секретарь губернатора проявлял своеобразно и изобретательно. То он требовал на совещании в облправительстве обсудить вопрос, как в губернии СМИ освещают монголо-татарское иго. То собственноручно правил в губернаторском интервью не только ответы сюзерена, но и вопросы журналистов. То при свидетелях клялся едва ли не сделать себе харакири, если его сёгуна Дмитрия Федоровича попрут с поста. Однако после отставки губернатора самурай не только не пырнул себя ножиком, но и легко сменил штаб, переметнувшись к вчерашнему противнику: дескать, ничего личного; «если я хочу считать себя профессионалом, то не имею права отказываться от такого интересного предложения».

Среди деяний Чуйченко-медийщика послеаяцковских времен памятна его акция на пресс-конференции местных коммунистов, которую наш герой, похоже, доблестно пытался сорвать. А когда его попытались урезонить, будущий министр произнес фразу: «К вам пришли журналисты, большинство из них меня уважает...» У-ва-жа-ет. Сообразили? А? Нет? Для тупых та же мысль будет повторена еще раз, уже на страницах «Нашей версии в Саратове»: «А ведь Роман Юрьевич, без всякого преувеличения, пользуется любовью и уважением со стороны подавляющего большинства своих коллег...» (заметку, из которой взята цитата, подписал некий Дмитрий Петров). В ту же самую дуду дудел и господин Чуйченко лично: «Когда у тебя есть авторитет... Вы знаете, честно говоря, чего там скрывать, я, конечно же, человек творческий... Мы - люди, которые претендуют на определенную референтность в этом вопросе... Мое мнение, которое, кстати, разделяют многие порядочные люди...» Согласитесь, это смахивает на аутотренинг: если очень долго и очень заунывно твердить мантру о собственной порядочности, в нее начинаешь верить сам. Но не окружащие, увы.

Вернемся, однако, к фразе о профессионализме. Она весьма показательна. Чуйченко не раз аттестовал себя как опытный профи, однако непотопляемость - не главное качество журналиста. Репортер должен уметь элементарно писать, а вот тут у нашего нового министра - большие проблемы. В интервью, которое Роман Юрьевич однажды дал тогда еще живому «Политдозору», господин Чуйченко называл этот листок «одним из самых интересных независимых изданий области». Номером позже «дозорные», расчувствовавшись, вернули комплимент стократно, сравнив нашего героя - ни много ни мало - со знаменитым английским драматургом Кристофером Марло, про которого-де ходили легенды, будто бы он и написал всем известные пьесы под псевдонимом «Уильям Шекспир».

Третья ходкаЧего у Чуйченко действительно было не отнять, так это его псевдонимов. По некоторым оценкам, именно он при Аяцкове в «Саратовских вестях» выпустил на волю нескольких клонов абросимовского «Белозубова». Позже, в редактируемой им вкладке в «Нашу версию» Роман Юрьевич, похоже, строчил за троих (четверых? десятерых?). Помните Дмитрия Петрова, писавшего о любви коллег к Чуйченко? Судя по стилю, тот автор вполне мог оказаться клоном нашего героя, поскольку всех его alter ego отличало главное - крайне дурной слог.

Заметим, что и под своей фамилией наш теперешний министр печати не баловал читателя особыми красотами стиля. Внимайте, вот она - трагическая и щемящая журналистика Чуйченко, наслаждайтесь! «...Упоминавшийся выше выпад (...) имеет на самом деле точкой опоры именно решение суда в отношении...» («выпад... имеет точкой»? Эк завернул!) Или вот обратите внимание на дивный образчик канцелярита: «...в числе тех людей, которым не посчастливилось быть избранным Вашим изданием в качестве мишени для упражнений в низкопробной критике...» Вы что-нибудь поняли? Ну неважно. А вот это называется «масло масляное»: «на первый взгляд простого обывателя все выглядит достаточно просто...». Или еще примерчик стиля «пульсирующей журналистики»: «...Ваши беспочвенные эскапады в мой адрес могут в дальнейшем невольно транслироваться в других изданиях, не представляющих себе истинной степени референтности Вашего издания...» Этот пассаж и глазами прочесть непросто - а ну-ка попробуйте произнести вслух! То есть данную фразу опытный редактор может попытаться перевести с казенного на русский, да где г-ну Чуйченко было взять редактора? Он ведь сам тогда и был редактором!

Впрочем, скверная форма текстов, публиковавшихся при Чуйченко в «Нашей версии», блекнет перед их содержанием. Некоторые заметки памятны саратовским журналистам, хотя трагически недооценены судом Заводского района. Те граждане, кому сегодня недосуг полистать подшивки еженедельника (да и где их достать?), еще не забыли, быть может, долго висевший на сайте нашей газеты аудиоролик, где будущий министр делился своими нетривиальными соображениями по еврейскому вопросу. Именно при Чуйченко на страницах названного еженедельника была явлена публикация, которая переполнила чашу терпения даже уравновешенного раввина Михаэля Фрумина, обратившегося в прокуратуру. Речь шла о статье господина Панкина, который, помнится, взвешивал на исторических весах вину Гитлера и вину древних римлян перед еврейским народом, а затем делал далеко идущие выводы весьма странного свойства. Помнится, Роман Юрьевич очень ценил публикации господина Панкина, именуя своего протеже «известным ученым». Кажется, едва ли не вся пиар-деятельность Чуйченко во славу саратовских единороссов заключалась в раздувании медийных скандальчиков с ксенофобским душком, которые (как справедливо замечал московский политолог Александр Кынев) позорили нашу губернию на всю страну. Когда число склок перешло рамки, Романа Юрьевича тихо убрали из региона, где он «наследил». Сегодня, когда вроде бы страсти улеглись, шар вернули в поволжскую лузу.

Напоследок стоит процитировать один из апрельских выпусков (№5) еженедельника «Глобус 64» - газеты, которую многие саратовские медийщики считают преемницей «Политдозора». В статье «Семейная квалификация» Елена Столярова объясняет читателям смысл очень плохого слова «политтехнолог»: это «проще говоря - «черный пиарщик»...» А на соседней странице словом «политтехнолог» (но в положительном ключе) назван сам Чуйченко. Легко догадаться, какие именно качества нового министра будут востребованы людьми, вручившими Роману Юрьевичу ключи от нового кабинета. «Главное - что он снова с нами. Значит, всё будет разумно», - итожит автор «Глобуса 64». Там же, кстати, в числе достоинств министра Чуйченко названо вот какое: он - «папа троих мальчиков». Данное упоминание выглядит случайным только на первый взгляд...

В нашей губернии, увы, с некоторых пор возникла нехорошая мода уподоблять - по каким-то чисто внешним качествам - отдельных чиновников областного правительства отдельным чиновникам гитлеровского «Третьего Рейха». Но теперь-то, после заметки в «Глобусе 64», всякий злоумышленник, которому взбредет в голову нелепое намерение сравнить нынешнего руководителя областного министерства печати, например, с главой нацистского министерства пропаганды, лишится главнейшего аргумента. Поскольку у доктора Геббельса, как мы знаем, детей было не трое, а шестеро.