16+

Недавно в прокат вышел фильм «Война миров Z». Практически идеальное сочетание ужастика, боевика и фильма-катастрофы. Здесь и обрушившаяся на мир зараза, взявшаяся непонятно откуда, и зомби, норовящие покусать всех вокруг, и беготня с перестрелками, и сам Брэд Питт, любимчик общественности. Кино, правда, так себе. Нет, в отсутствии зрелищности его не упрекнуть, да и на Брэда Питта всегда посмотреть приятно, но вот сюжетец подкачал. Очередной укол адреналина, после которого совершенно не о чем поразмыслить - посмотрел и забыл. А впрочем, нужно ли ожидать большего от такого жанра? И наконец, самый главный вопрос: почему люди вообще смотрят катастрофы, боевики и ужастики?

Вы в комнате один на один с телевизором. Темно и тихо. На экране главный герой - юноша бледный со взором горящим. И у него проблемы. Дрожащей рукой он берет топор, по счастливой случайности оказавшийся в нужное время в нужном месте, и крадучись приближается к очередному повороту коридора. Но вам не страшно, вы же знаете, что будет дальше. Вот и музыка, ставшая вдруг пронзительной, намекает: героя ждут очередные потрясения. Прямо перед поворотом он замирает на мгновение и, резко выдохнув, бросается навстречу своему ужасу... И тут ваш кот роняет на пол цветочный горшок. В результате вы подпрыгиваете на полметра, тарелка с чипсами летит на ковер, пиво проливается прямо вам на штаны, а кот недоумевает. И да, героя за поворотом ждет всего лишь очередной коридор. Ни зомби, ни падающего откуда-то сверху трупа, ни жутких монстров из преисподней, ни какого-нибудь второстепенного героя, которой с бейсбольной битой наперевес тоже прорывается к дюжине оставшихся в живых людей. Ничегошеньки. Но выброс адреналина свершился, сосуды головного мозга расширились, давление поднялось, гипоталамус доволен.

Ученые, конечно, со свойственным им упрямством искали корни человеческой любви к страшным фильмам в скоплении нейронов. По-умному это вроде называется амигдала и находится где-то в голове. Когда туда поступает информация о том, что рядом нечто страшное, амигдала сигнализирует об опасности. Если же опасность всего лишь на телеэкране, то это миндалевидное тело с непонятным названием расслабляется, и человек испытывает удовольствие. Ученые, конечно, объяснили бы лучше, но факт остается фактом - глядя на телеужасы, человек наслаждается.

Кстати, когда-то считалось, что пациенты, миндалевидное тело которых оказалось разрушено из-за болезни, не испытывают страха. В 2010 году в Америке даже нашли женщину, которая ничего не боялась. Ей показывали ужастики, давали подержать жутких змей, демонстрировали тарантулов и водили в комнату страха - все было тщетно. Правда, в этом году ученые все-таки нашли способ до чертиков напугать таких вот бесстрашных людей. Нет, это не очередной фильм «Паранормальные явления». Это ингаляция воздуха с высоким содержанием углекислого газа. По крайней мере, так сообщает Lenta.ru.

Еще есть мнение, что при просмотре ужастиков зрители чувствуют приятное возбуждение. Кто-то уверен, что, отмучившись два часа, человек испытывает эйфорию. В Интернете можно найти сообщение о таинственных ученых из университета Беркли и университета Флориды, которые несколько лет назад предложили новую теорию. Сложно сказать, были эти ученые реальными или же стали плодом безудержной фантазии интернет-пользователей, но, тем не менее, теория эта довольно интересна. По мнению ученых, люди, которые любят смотреть фильмы ужасов, счастливы оттого, что чувствуют себя несчастными. Почему-то им просто нравится пугаться, а наиболее страшные моменты фильма доставляют им наслаждение.

Главный врач саратовской областной психиатрической больницы Святой Софии Александр Паращенко не видит в человеческой страсти к ужастикам и катастрофам ничего особенного. «Популярность их обусловлена тем, что человек любит острые ощущения, а фильм-катастрофа дает ему возможность испытать страх, напряжение, - говорит он. - Почему дети любят страшные истории? Помните, черная рука, серая нога?.. Потому что они способны расшевелить человека. Людям приятно испытывать напряжение, следить за сюжетом. Тем более, как правило, такие фильмы заканчиваются совсем неплохо для главного героя».

Правда, сам Александр Феодосьевич таких фильмов не смотрит, хотя и не отрицает, что они способны оказать на человека сильное эмоциональное воздействие. «Те же триллеры и боевики чем хуже? - спрашивает психиатр. - Многие люди просто помешаны на боевиках. У меня есть товарищ, серьезный человек. Я его спрашиваю: «Что смотришь?». Он говорит: «Мордобой, как всегда». Но мордобой мордобою рознь. Например, такие фильмы, как вестерн, любят очень серьезные люди. Например, Марк Захаров. Я, например, очень люблю серьезное кино, а с другой стороны, у меня есть весь «Бэтмен». Это для меня высшее удовольствие - посмотреть «Бэтмена». Телекультура вообще имеет глубочайшее воздействие на человека. Ты сидишь один дома, ты смотришь фильм, не стесняешься своего страха или слез. Это очень интимная вещь, очень эмоциональная. Но если это и зависимость, то такая, которая вредна лишь для самого человека. Может быть, отчасти для его семьи. Ну а так это довольно невинно».

Писатель Лев Гурский называет фильмы-катастрофы прививкой от настоящей катастрофы. «Когда что-то неприятное проговаривается вслух, то автоматически считается, что в реальности этого не будет, - объясняет он. - Проблема всегда приходит неожиданно, но если про это сто раз написать и столько же раз показать, то этого не произойдет. Мы проблему заговариваем, вытаскиваем наружу, чтобы она не стала реальностью. Это как с антиутопией: надо рассказать, как все отвратительно, в надежде, что такого не будет никогда».

Следующее объяснение любви к ужастикам и катастрофам, по мнению Гурского, - человеческая потребность в разрядке. Человек пугается, но не всерьез, ведь пугают его в хорошо оборудованном кинозале, где по правую руку попкорн, а по левую - пепси-кола.

«Это действует не только в кино, но и при просмотре плохих новостей, - рассуждает Лев Гурский. - Человек смотрит по телевизору про наводнение или землятресение где-то далеко и понимает: а у меня-то все в порядке. Почему люди любят криминальную хронику? Не оттого, что им нравятся трупы, а все по той же причине: им нравится осознавать, что у них все хорошо».

Где-то рядом, по мнению Гурского, и старое советское утверждение о том, что буржуазная массовая культура существует для отвлечения рабочего класса от революционной борьбы. «Литература и кино, посвященные глобальным ужасам, немного отвлекают нас от ужасов мелких и бытовых, - говорит писатель. - Когда мы смотрим, как валится небоскреб в Нью-Йорке, мы забываем о том, что у нас отвалился каблук, а в аптеке пришлось отстоять огромную очередь. На фоне Годзиллы и нашествия зомби неработающее ЖКХ кажется мелочью, которой можно пренебречь».

Да и практической пользы, по мнению Гурского, от таких фильмов немного. Спасать мир они не научат, и максимум, что можно извлечь из очередной страшилки, - это что не стоит ходить в одиночестве по темным переулкам. «В таких фильмах люди обычно геройствуют, но на самом деле, если видишь зомби, надо быстро бежать, - смеется Гурский. - Хотя если я буду писать заявку в министерство культуры, чтоб мне выделили деньги на фильм-катастрофу, я, конечно, напишу, что он имеет большое практическое значение и предупреждает всех нас о грядущей опасности».