В нашем сегодняшнем книжном обзоре - три саратовских издания, увидевших свет в 2009 году. Два из них, «Художник Валентин Юстицкий» (изд-во «Сателлит») и «Саратов художественный. XX - XXI века» (изд-во ООО «Орион») - толстые, солидные, альбомного типа, с множеством цветных репродукций на глянцевой бумаге, притом первая даже и в твердом переплете. Третья книга, «...И мой Пушкин» поэта и журналиста Валерия Ганского (изд-во «Аквариус»), много меньше по объему; бумага и обложка гораздо скромнее, да и выглядит она сиротливее и беднее. Однако есть нечто, что (помимо места издания) объединяет все три этих книги.
В нашем сегодняшнем книжном обзоре - три саратовских издания, увидевших свет в 2009 году. Два из них, «Художник Валентин Юстицкий» (изд-во «Сателлит») и «Саратов художественный. XX - XXI века» (изд-во ООО «Орион») - толстые, солидные, альбомного типа, с множеством цветных репродукций на глянцевой бумаге, притом первая даже и в твердом переплете. Третья книга, «...И мой Пушкин» поэта и журналиста Валерия Ганского (изд-во «Аквариус»), много меньше по объему; бумага и обложка гораздо скромнее, да и выглядит она сиротливее и беднее. Однако есть нечто, что (помимо места издания) объединяет все три этих книги.
Что же именно? Позволим себе небольшое отступление. Когда-то, еще при советской власти, тиражи измерялись в десятках, а то и сотнях тысяч экземпляров, и тираж в 15 тысяч считался (даже для поэзии) маленьким и обидным. Ныне для провинции тысячный тираж считается очень приличным, но даже если в выходных данных книжки обозначена заветная тысяча, в реальности она может скукожиться до пятисот и менее экземпляров. Потому что не очень понятно, куда автору (особенно если он поэт) девать остальные.
При большевиках понятия «прибыль» и «выгода» редко сочетались с книгоиздательской - прежде всего идеологической - отраслью. Большинство книг (исключая дефицитные) были планово убыточными. Сегодня, когда выпуск книг в Саратове по преимуществу оплачивают спонсоры, ситуация, как ни странно, кое в чем сходная. Если в Москве и Петербурге издательские колоссы вкладывают деньги в издание разнообразных книг, чтобы получить еще больше денег, то в провинции литературу выпускают не для извлечения прибыли. Господствующий ныне коммерческий принцип выведен за скобки. То есть некоторые издания присутствуют на полках Дома книги, стоят дорого и изредка покупаются особо любопытствующими гражданами; в целом же книги издают для того, чтобы они существовали в природе как факт. Предназначены они не для продажи, а для подарков, презентаций, коллекций - ну и для истории, конечно...
Останутся ли в истории книги из нашего сегодняшнего списка? На наш взгляд, первые две - безусловно. Издатели альбома Валентина Юстицкого (1892 - 1951) предприняли благородную попытку собрать воедино творческое наследие петербургско-саратовского мастера: помимо вступительной статьи А. Симоновой и писем художника, в книгу вошло более полутора сотен репродукций графических и живописных работ (в основном, из фондов музея имени Радищева и из коллекции саратовца А. Морозова - который, кстати, стал одним из спонсоров издания). При желании можно, конечно, придраться к стилистике некоторых оборотов вступительной статьи («сплетение образных структур», «природа олицетворена в образе двух всадниц» и пр.), однако не будем мелочными. Некоторые шероховатости во многом объясняются пионерским характером настоящего издания: до сих пор Юстицкий не был представлен публике в таком впечатляющем объеме. Альбом выпущен тысячным тиражом; за пределы Саратова, очевидно, уйдет лишь очень небольшая его часть.
Книга «Саратов художественный. XX - XXI века» - издание из разряда справочно-информационных. Автор идеи и руководитель проекта А. Графченко поставил себе нелегкую задачу: ввести в оборот как можно больше персоналий: хотя бы упомянуть всех значимых художников-земляков, которые работали на саратовской земле во времена прошедшие, и особое внимание уделить тем, кто творил (и продолжает творить) во второй половине прошлого века и в начале века нынешнего. Книгу открывает статья Е. Савельевой «Художественная жизнь Саратова второй половины XIX - начала XX веков», далее идут обзорные статьи «Произведения саратовских художников в коллекциях музеев города» (Е. Дорогина, Е. Серебрякова, Л. Коновалова) и, наконец, алфавитный перечень современных художников Саратова и области. В отличие от аналогичного издания АСП «Литературная карта Саратовского края», где правили бал групповщина и субъективность, художественный справочник подчеркнуто объективизирован. Равное внимание уделено живописцам и графикам, скульпторам и «прикладникам», архаистам и новаторам, членам СХ и не членам, молодым и ветеранам, живым и уже покинувшим этот мир. На каждого - по одной книжной полосе, вмещающей краткую справку об авторе и репродукции 2-4 работ. К недостаткам книги следует отнести не вполне репрезентативный подбор репродукций и невысокое полиграфическое качество некоторых из них (особенно почему-то пострадали П. Уткин и В. Борисов-Мусатов), а также отсутствие персональных страниц ряда художников, ушедших из жизни сравнительно недавно (в частности, И. Новосельцева, Ю. Дряхлова, А. Чечнева и других). Справочник увидел свет при содействии «Белой галереи» и ряда местных спонсоров, тираж - 1500 экземпляров.
Название третьей книги в нашем обзоре - «...И мой Пушкин» В. Ганского - сознательно перекликается со знаменитым эссе Марины Цветаевой, а для наглядности обложка украшена портретом Александра Сергеевича. До сих пор саратовская публика знала Валерия Михайловича преимущественно как автора курьезных детских стихов (строка «Цап я папу за большой - и пошли мы с ним домой» вошла в анекдоты). В новом сборнике представлена, как правило, гражданственно-патриотическая лирика. Однако и на сей раз читатель не всегда сможет разобраться в прихотливых извивах музы Ганского. «Я в душе всегда берег / Русь есенинских берез (...) / Эстрадность Евтушенки, / Души его оттенки». В одной душе оттенки другой? Тонко. «Здесь арии пел Собинов, / На нем играл Рахманинов». На ком играл Рахманинов? Неужто, упаси Боже, на Собинове?..
А еще новая книга представляет Ганского с иной стороны: не только как поэта, но и как литературоведа и драматурга. Некоторые фразы по-прежнему загадочны («не чуждый пробы собственного поэтического пера»), однако жемчужина книги - пьеса «Близнец». Не будь автор этого драматургического экзерсиса столь пафосен, мы бы заподозрили, что Ганский взялся написать продолжение пародийно-издевательской пьесы «Сергеич» известного юмориста Виктора Ардова: у Ардова поэт точно так же читает хрестоматийные пушкинские стихи, а в промежутках болтает с Пущиным, психует от тоски и безуспешно волочится за Аннушкой Керн. Впрочем, у Ганского вместо Керн на сцену приглашены коллеги-поэты - Маяковский, Есенин, Высоцкий и все тот же Евтушенко. В уста им вложены их собственные строки, но некоторые связки между сценами, увы, принадлежат перу самого Ганского. «Его отношение к Пушкину, его исследовательское видение схожи, по-моему, с позицией замечательного мультипликатора Ю. Корштейна», - читаем в послесловии кандидата филологических наук Ивана Васильцова. Будь фамилия мультипликатора напечатана тут без ошибки, автор «Сказки сказок» едва ли бы обрадовался сравнению с Ганским. Но теперь, к счастью, Юрий Норштейн может сделать вид, будто речь в послесловии идет вовсе не о нем...