Продолжение. Начало повести см. в №23 - 29
История десятая. Зоология и госслужба
В начале девяностых годов число проблем у людей и у общества безмерно возросло в сравнении с полубессознательным советским житьем-бытьем. Нечаянно народ под собой перевернул страну, как корабль, и в суматохе попробовал примоститься на обломках кораблекрушения. Оставались, однако, и вечные или, по крайней мере, хронические проблемы. Коррупция, некомпетентность, нередко вопиющая глупость чиновников, отсутствие привычки к законопослушанию у граждан.
Однажды в это сумбурное время областная администрация получила от администрации президентской ценное указание. Предлагалось протестировать областных чиновников на предмет профессиональной пригодности и на основе этого прислать московскому начальству свои предложения по совершенствованию кадровой службы. По форме и по сути это была очередная имитация руководящей деятельности. Самцы животных семейства кошачьих от безделья вылизывают тестикулы до блеска. Чиновники же в таких случаях затевают кампании по оптимизации и улучшению.
Областное начальство, для того чтобы продемонстрировать оперативность и внимание к ценным указаниям вышестоящих товарищей, а в сущности даже господ, неспешно собрало совещание. Нижестоящим товарищам, уж никак не господам, было дано указание все подготовить и доложить. Безнадежно нижестоящие пригласили практических психологов, изучили документы со столичными откровениями, приготовили психологический инструментарий и доложили - пожалуйте, покорнейше просим тестироваться.
Дело продвигалось неспешно, все господа-товарищи прекрасно понимали, что в данном конкретном случае они уподобляются чистоплотным котам. Наконец, были подготовлены списки испытуемых, бланки тестов, намечены сроки. Чиновной братии объявлено, что результаты тестирования никто чуждый власти не увидит. Поскольку многие госслужащие новой России все равно выражали неудовольствие какими-то дурацкими проверками, решено было сделать тестирование анонимным. От насельников здания на Московской, 72 требовалось только заполнить бланки тестов и, не указывая фамилии, сдать психологам, а те уж обработают результаты в научных целях. Мероприятие еще явственнее стало приобретать зоологическо-гигиенический характер. В отчете, конечно, будет указано, что «несмотря на усилия областного руководства, имеются недостатки, но, несмотря на недостатки, будем работать еще лучше».
В день начала тестирования психологи разместились в небольшом зале на третьем этаже, чтобы запускать чиновников на тестирование гуртом - сразу министерствами, управлениями. Но зал оставался пуст, как сельский дом культуры в понедельник. В коридоре же нарастал гул, на его фоне стали слышны какие-то ужасные вопли. Такими трубными звуками животный мир джунглей приветствует утреннюю зарю. Чиновные дамы извергали жуткие децибелы и потоки слез. Чиновники-мужчины орали фальцетами и дискантами, что сотрут в порошок всех психологов и поотрывают им головы.
К психологам явился растерянный и взъерошенный господин начальник чиновников, затеявший исполнение московских указаний в местных реалиях. Он сообщил, что тестирование переносится на другое время, о котором будет уведомлено дополнительно. Было видно, что он не ожидал такой реакции персонала на стандартную процедуру. Психологи тоже были в недоумении. Им приходилось работать с милиционерами, военнослужащим, железнодорожниками, но такой реакции у испытуемых не наблюдалось ни разу. Если же учесть, что тестирование было чисто формальным, анонимным, то столь неадекватное поведение наводило на мысль о каком-то массовом психозе и необходимости психиатрического вспомоществования.
Вероятно, из-за особого своего положения в обществе чиновники вынуждены гораздо больше заботиться о своем имидже, чем простые люди. Им мучительно хочется казаться мудрыми и волевыми, честными и неподкупными. Психологи же могут чего-нибудь пронюхать об истинной сущности внешне приятных во всех отношениях людей. Это равносильно сбриванию гривы у льва, выдергиванию хвоста у павлина и прочим невзгодам, в результате которых грозный вожак становится презренным изгоем.
История одиннадцатая. Момент истины
В те же времена невинной российской демократии предпринял великолепное путешествие по Волге Владимир Жириновский. Губернаторам тех областей, которые посещал в круиз Жириновский, насколько мне известно, было дано негласное указание куда-нибудь смыться и не встречаться со строптивым политиком. Вот и в Саратове вождя ЛДПР встречала мэрия. Утром, еще до прибытия теплохода, на пристани стал собираться народ. Газета «Саратов» - рупор тоже либеральной, но по-другому, оппозиции - разразилась обширной статьей «Над седой равниной Волги гордо реет Жириновский». В ней рассказывалось об истории Либерально-демократической партии России и жизненном пути ее лидера.
Прибытие политика сопровождалось радостными криками и аплодисментами. Быстро и резко, в своем стиле Жириновский выступил с борта теплохода, потом помчался на встречу со сторонниками в бывший Дом политического просвещения, и вот апофеоз - выступление перед широкими народными массами на пр. Кирова между консерваторией и музыкальным фонтаном. Убоявшись волнений, власти не дали ЛДПР разрешения провести встречу на Театральной площади.
Путешествовал Владимир Вольфович не один, а с целой компанией функционеров, в которую входил и необычайно знаменитый в те времена телевизионный целитель - психотерапевт Анатолий Кашпировский. Одним своим взглядом с телеэкрана этот волшебник якобы излечивал от пьянства, энуреза, бессонницы. Его заклинаниями, говорили знающие люди, отрастают ампутированные конечности, исправляется дикция и творятся другие чудеса.
Жириновский говорил ярко, образно, но толпа слушала его невнимательно. В группе стоящих на помосте людей не просматривался всенародный целитель. Были явные охранники, два соратника по партии и еще какой-то щупленький пацанчик. Наконец, помощник Жириновского, ведущий встречу, объявил: «Слово предоставляется Анатолию Михайловичу Кашпировскому». Тут невзрачный спутник пафосного политика, этот сутулый, худенький мальчишечка взял микрофон и стал, заикаясь, невнятно что-то говорить о светлом будущем России. Толпа была поражена - неужели это тот самый властитель помыслов миллионов людей, грозный враг микробов, вирусов, победитель фобий и вредных привычек? Многие потом так и ушли, не поверив, что героев и кумиров для нас уже давно и успешно производит телевидение.
Когда митинг подходил к завершению, Жириновский еще раз прошелся с резкой критикой по тогдашней политике и политикам, заодно пообещав законопатить в «последний вагон на север», куда он собирал своих противников, также сволочного автора статьи о нем, парящим над Волгой. Он утверждал, что именно такие продажные писаки и губят Родину, не дают ЛДПР в полной мере реализовать свою заботу о народе. Толпа одобрительно гудела, но по поведению тогдашнего мэра и его свиты было заметно, что они намерены заполучить народного трибуна в мэрию на дружеский междусобойчик. Я сработал на опережение и оказался на первых ступеньках старинной лестницы в здании мэрии раньше Жириновского и компании. Автором статьи, в пух и прах заклейменной экспансивным политиком, был я. Но не обида или желание спорить заставили меня искать встреч с Жириновским. Хотелось поговорить с ним, парадоксальным и непонятным.
На мое счастье, Владимир Вольфович остался на краткое время без опеки охраны и свиты. Мое сообщение о том, что я и есть автор не понравившейся ему статьи, Жириновский воспринял настороженно. Но разговор быстро наладился, о многом я успел выспросить и вдруг почувствовал, что мирно беседую с каким-то человеком, совершенно не похожим на митингового и экранного бузотера. Корректный, интеллигентный и ироничный мой собеседник скорее походил на заслуженного профессора, а не на эпатажного политика. Этот неожиданный образ Жириновского поразил меня куда сильнее, чем убогая личина известного психотерапевта. Понятно, что долго говорить нам не дали, но до сих пор меня не покидает чувство изумления, когда я вспоминаю эту быстротечную беседу.