Халатная статистика: зараженные коронавирусом сотрудники саратовских больниц официально умирают не от COVID-19 (возможно, всё дело в деньгах)

В Саратовской области очередное «плато»: около 100 выявленных случаев заражения коронавирусной инфекцией в сутки. Эти зависшие показатели — самые высокие из тех, что ранее длительное время удерживались в регионе.

Что же касается смертности от COVID-19, то здесь мы, как и вся страна, показываем удивительно низкий процент. По официальным данным, на сегодняшний день от новой заразы в области умерли 47 человек (при общем количестве выявленных зараженных свыше 7,4 тысячи).

Но жертв, скорее всего, намного больше. В том числе, среди медицинских работников.

 

Официальный ноль

В этой публикации мы подробнее остановимся именно на фактах смерти людей в белых халатах. Вот официальные данные, которые предоставили ИА «Версия-Саратов» в региональном минздраве в ответ на запрос. По состоянию на 17 июня 2020 года в Саратовской области были заражены коронавирусной инфекцией 660 медицинских сотрудников. Из них:

врачи — 174 человека;

средний медицинский персонал — 354 человека;

младший медицинский персонал — 121 человек;

водители «скорой помощи» — 11 человек.

Напомним, на 2 июня общее число медработников с выявленным COVID-19 составляло 450 человек. Рост впечатляющий — плюс 210 человек за 15 дней. Но при этом, как подчеркивается в ответе первого замминистра здравоохранения Саратовской области Станислава Шувалова, от коронавируса среди медиков умерло 0 (ноль) человек. Это по состоянию на ту же дату — 17 июня.

«Среди заболевших летальный исход зарегистрирован у 2 врачей, 1 среднего медицинского работника, 1 водителя скорой медицинской помощи. Во всех четырех случаях летальный исход не связан с заражением COVID-19, — заявляет Шувалов. — Основными причинами смерти для каждого их четырех случаев послужили трансмуральный инфаркт миокарда, атеросклеротическая болезнь сердца, миокардит, хроническая обструктивная легочная болезнь».

Эти «не связанные с заражением» случаи смерти не вошли в общую статистику по умершим от COVID-19. А родственники скончавшихся «не от коронавируса» медиков, соответственно, не получили предусмотренные указом президента страховые выплаты в размере 2,7 миллиона рублей каждая.

 

6 дней на ИВЛ

Нам удалось найти информацию о двух смертельных случаях из четырех, описанных в ответе замминистра. И еще об одном — пятом — не вошедшем в ответ минздрава, когда у диспетчера «скорой помощи» в качестве причины смерти всё-таки был указан коронавирус.

Так, 11 июня скончалась заведующая отделением реанимации Саратовской городской клинической больницы № 1 Галина Трубникова. Позже чиновники признали, что у 53-летней сотрудницы СГКБ было выявлено заражение коронавирусной инфекцией. Однако, по словам того же замминистра Шувалова, COVID-19 в этом случае «не являлся причиной гибели».

По нашим данным, в качестве причины смерти врача был указан миокардит (поражение сердечной мышцы). Но коллеги и знакомые Трубниковой в соцсетях публиковали информацию, которая может противоречить официальной версии.

 

Галина Трубникова / © пост Ларисы Киреевой 

 

В открытых источниках сообщается, что заведующая отделением перед смертью на протяжении 6 дней была подключена к аппарату искусственной вентиляции легких (ИВЛ). А за неделю до этой трагедии скончалась её мама. Известно также, что врач могла скептически относиться к разговорам о повышенной опасности коронавирусной инфекции.

В комментариях к памятной записи, которую сделала на своей странице в соцсети Facebook (деятельность Meta (соцсети Facebook, Instagram) запрещена в России как экстремистская) саратовская врач Лариса Киреева, многие интересовались, что стало причиной смерти Трубниковой. И ответ был один: «ковид».

Медицинские сотрудники, работавшие вместе с погибшей завотделением в СГКБ № 1, отказались общаться с корреспондентом ИА «Версия-Саратов» по поводу произошедшего, сославшись на врачебную тайну. Единственное, что отметил один из собеседников: «Нами было сделано всё возможное и невозможное».

Кроме того, известно об умершем в начале июня водителе «скорой помощи» в Энгельсе, которому незадолго до смерти делали тест на коронавирусную инфекцию. По имеющейся информации, 52-летний мужчина почувствовал себя плохо, но решил доработать смену, после чего «отлежаться» дома в течение трех выходных дней. Однако ему становилось только хуже.

Самолечение закончилось трагически. Водителя «скорой» доставили в больницу в тяжёлом состоянии с запущенной пневмонией. Вскоре он скончался. Его родственники не захотели общаться с журналистами по этому поводу.

 

«Никто не хотел делать тест»

Еще одна жертва COVID-19 — диспетчер «скорой помощи» Красноармейской районной больницы Клавдия Левченко. Она скончалась 1 июня. В справке о смерти 64-летней медицинской сотрудницы в качестве причины летального исхода указано: «коронавирусная инфекция». Но это не всё, что выделяет историю Клавдии Константиновны из общего ряда.

О том, что произошло с женщиной, отдавшей более 40 лет работе в районной больнице на станции «скорой помощи» (сначала в выездной бригаде, а позже — диспетчером), рассказала одна из дочерей Левченко — Галина.

По её словам, родственники сами были вынуждены спасать больную. А связано это могло быть с тем, что диспетчер «скорой» незадолго до трагических событий «разгневала» руководство, вызвав в район депутата Саратовской областной думы от КПРФ Николая Бондаренко.

«Еще 12 мая мама ходила на работу, — рассказала Галина корреспонденту ИА «Версия-Саратов». — Потом пришла в день, но уже не смогла работать — попросила, чтобы за неё вышел другой человек. А её мы забрали домой. Тогда уже у неё температура шпарила.

 

Клавдия Левченко / © соцсеть «Одноклассники»

 

Никаких признаков ковида, про которые кругом пишут, не было. Ни кашля, ни заложенности… Она целую неделю ничего не ела. Была просто рвота каждый раз после приема пищи. Вот всё, что было. Еще температура держалась и сильно болела спина.

У меня сестра трудится в приюте. И когда всё это произошло, ей сказали: у тебя мама на «скорой» работает, так что, пожалуйста, пусть она пройдёт тест на ковид, а ты сама пока на работу не ходи.

Мы обзвонили пять врачей! Звонили старшей медсестре в медсанчасть, врачу-инфекционисту… Никто не хотел делать тест. У нас же медики официально не должны коронавирусом болеть. Поэтому, думаю, никто не хотел брать на себя ответственность.

Потом кто-то из руководства больницы всё-таки разрешил. Позвонил в «скорую» и дал добро. К нам приехали, сделали тест. И в течение тех дней, что мы ждали результат, маму никто не хотел госпитализировать.

Когда мама хотела ехать на рентгеновский снимок, ей позвонила старшая медсестра с больницы и сказала: Клавдия Константиновна, а вы что, собрались к нам больная приехать? Мама оторопела, говорит: ну, мне бы снимок сделать, мало ли что там. Сейчас же идет этот ковид… А ей говорят: не вздумайте! Просто запретили ехать в больницу!

Мы спрашивали потом у главврача районной больницы Дениса Баланова: почему к человеку такое отношение? Почему нельзя было приехать и сделать снимок? Он ответил: нужно было звонить мне напрямую. Я говорю: а что, у вас врачи не компетентные? Почему каждый раз только через вас всё делать нужно?».

 

Патологоанатом по вызову

Тем временем, Клавдии Левченко становилось всё хуже. В понедельник, 18 мая, родственники вызвали врача на дом.

«На вызов приехал Сергей Косороткин — местный патологоанатом. Он называет себя — семейный врач (согласно штатному расписанию, должность этого сотрудника в районной больнице — врач общей практики, — прим. авт.). Он действительно ездит на вызовы и бабкам говорит: ну, не вылечу, так вскрою. Такие шуточки у него. Например, он к маме приехал и сказал, что у него невидимая маска на лице. Это когда мы начали спрашивать, почему он без средств защиты прибыл.

В общем, посмотрел он маму и заявил, что у неё всё хорошо, всё нормально. Мы ему сказали, какие колем ей антибиотики. Он ответил, что можно увеличить дозировку. Мы говорим: но если у неё всё хорошо, то зачем увеличивать? Он плечами пожал. И всё», — вспомнила Галина.

Она отметила, что колоть антибиотики им посоветовали по телефону в службе «скорой помощи». Также родственники искали для больной препараты от рвоты в интернете.

«Сами пытались что-то сделать. Мама даже говорила: вы меня уже замучили лечить. Я отвечала: мы тебя хотя бы пытаемся спасти, ты понимаешь? Мы пытаемся, а они — нет.

Все знали, что она болеет. На «скорой» все знали, в больнице — тоже. В среду, 20 мая, мы попросили прислать к нам домой еще одного врача. Позвонили и сказали: только не патологоанатома, пожалуйста. А нам отвечают: а кого мы вам еще пришлём?

Тем не менее, добились, чтобы другой врач приехал. Он хотя бы по-человечески отнесся. Мама так и сказала: этот врач меня хотя бы потрогал. Давление померил. Но он тоже не предложил госпитализацию.

А в последний день, когда мама была дома, она сказала: они ждут, чтобы я умерла? Это было 21 мая. Тогда стало очевидно, что ей становится совсем плохо. Опять стали обзванивать врачей, чтобы ее положили в больницу. Её никто не хотел брать.

В итоге мы дозвонились до руководства районной больницы. Добились, чтобы её направили в 3-ю городскую клиническую больницу в Саратове. Нам сказали, что там лечат медиков. А через 40 минут после того, как добились такого решения, нам позвонили и сказали: у неё подтвердился ковид.

Из дома маму сразу забрали в Саратов. В реанимацию тут же положили. Мы ее спрашивали: мам, а почему сразу в реанимацию? А она говорит: потому что меня так зашибись лечили.

Первые дни она с нами ещё общалась. Через кислородную маску. Было плохо слышно, но хоть что-то. Рассказывала, что все там злые, огрызаются. Потому что по 8 часов в защитных костюмах — ни в туалет не сходить, ни поесть.

А потом уже дозвониться не могли. Позже рассказали, что её на ИВЛ перевели. Это было 28 мая. Нам тогда врач сразу сказал: оттуда они не возвращаются. Но надежда ещё оставалась.

Она была борец по жизни. Все соседи и родственники были уверены, что она выкарабкается. Потому что она была стойкий оловянный солдат. Она спасала всех. Соседи ночью прибегут, а она даже никогда не думала, с кем нас — трёх дочек — оставить. Просто хватала инструменты и в сорочке, в тапочках зимой по снегу бежала. Такой человек была.

Но 1 июня её не стало», — рассказала собеседница.

 

«Галь, а может специально?»

По словам Галины, в тот день, когда Клавдию Левченко забрали в Саратов и положили в реанимацию, родственники отправили жалобу в министерство здравоохранения региона. Они писали о том, что слишком поздно было принято решение о госпитализации больной.

«Потом — уже после похорон — звонили дополнительно в минздрав и рассказывали обо всём, что тут у нас происходило. В итоге нам сказали, что в течение месяца разберутся. Мол, так не бывает, чтобы по мановению палочки разбирательства проходили.

После этого нам только ленивый не сказал: может специально к ней не приезжали и не госпитализировали её? Серьёзно. Люди на кладбище, в магазине подходят и говорят: Галь, а может специально? А я отвечаю: мы не знаем. Мы же не можем это доказать, только можем предполагать.

Дело в том, что мама в апреле этого года вызывала сюда депутата областной думы Николая Бондаренко. Он приехал. У них на «скорой» были проблемы с зарплатой и не выдавали маски. Мама тогда сказала: так как я на пенсии уже, то не боюсь и всю правду расскажу. Она у нас вообще ничего не боялась. Она даже в ковид не верила. Я честно вам скажу. Говорила, что это всё — ерунда.

Получилось так, что мама позвонила Бондаренко, и тот приехал. Потом даже репортаж появился. Она там идет по территории больницы с ним и рассказывает о проблемах.

После этого главврач начал на неё орать. А она ответила: я здесь очень много лет работаю, и таких как вы, Денис Витальевич, знаете сколько видела? Что вы мне сделаете? Тем не менее, кое-что всё-таки произошло. Насколько я знаю, после скандала её понизили на ставку», — отметила собеседница.

Действительно, 1 мая на популярном youtube-канале Николая Бондаренко «Дневник Депутата» был выложен 20-минутный репортаж из Красноармейска. В нём оппозиционер жестко критикует действия руководства районной больницы и выслушивает жалобы сотрудников местной службы «скорой помощи» (в том числе — Клавдии Левченко).

В настоящее время эту запись просмотрели более 1,2 миллиона пользователей. Под ней оставлено почти 23 тысячи комментариев. В основном — критического содержания.

 

«Живём как в аду. Выплат — ноль»

После того, как у Левченко подтвердилась коронавирусная инфекция, всех, кто с ней контактировал, отправили на двухнедельный карантин.

«У мужа на работе после этого дезинфекцию помещений провели, — вспомнила Галина. — От нас соседи шарахались первые две недели. Наши дети были изгоями. Сыну руку никто не пожимал. Хоть на лоб тест приклеивай, что у тебя отрицательный результат. До сих пор, когда в магазин заходим, от нас шарахаются. Город-то маленький. Живём сейчас как в аду.

Похороны тоже были как испытание. Гроб — закрытый. Прощаться нельзя. Ни поцеловать, ничего. Мы её не видели — кого мы похоронили. Одеть нельзя было по-человечески.

На кладбище очень мало медработников пришло, потому что все боялись. Но те, кто были, ругались, что для человека, проработавшего в больнице более 40 лет, руководители могли бы и машину на похороны из гаража выделить. Или прийти хотя бы и два слова сказать.

Главврач даже соболезнования не принес. Сказал потом, что у него якобы не было номера телефона, не смог с нами связаться. Это было, когда мы сами пришли в больницу — на третий день после похорон — документы оформлять.

Первый вопрос, который тогда задал главврач: а где она ЭТО взяла? Мы говорим: а вас не смущает то, что она на «скорой» работала? Он: ну, у нас же у всех на «скорой» сделали тесты — ни у кого нет. Но и мы с ней 10 дней жили дома, и у всех тоже отрицательные тесты. Она же не из дома работала. К ней фельдшеры в кабинет заходили на работе, ставили там свои чемоданы…

Сейчас у нас все спрашивают: сколько вам заплатили? Я говорю: никто не заплатил ни копейки. Ни за что.

После похорон мы начали выяснять по поводу выплат. Нам со страховой позвонили и сказали: вам ничего не положено, потому что ваша мама не является медиком. Для нас это было новостью. С тех пор все нам заявляют одно и то же: в Саратовской области нет ни одного медика, умершего от ковида.

Мы спрашиваем: а кто у нас тогда была мама, если не медицинский сотрудник? Нам говорят: она у вас — фельдшер по приему вызовов. А что, фельдшер по приему вызовов, который отдал медицине 43 года, не является медиком?

В итоге нам сказали, что выплаты медработникам, умершим от ковида, полагаются только врачам».

На самом деле это не так. В указе президента № 313 от 6 мая 2020 года «О предоставлении дополнительных страховых гарантий отдельным категориям медицинских работников» говорится, что выплаты полагаются родственникам врачей, представителей среднего и младшего медицинского персонала, а также водителей «скорой помощи», умерших от COVID-19.

Удивительно, но о существовании такой меры поддержки, как оказалось, многие работники сферы здравоохранения в Саратовской области просто не знают. А между тем речь идет о довольно крупных выплатах, каждая из которых составляет 2 миллиона 752 тысячи 452 рубля. Выделяет средства Фонд социального страхования РФ по результатам расследования страхового случая.

Получается, что в случае с умершими саратовскими медиками под действие этого указа могла попасть только лишь семья Левченко. Для остальных сотрудников, зараженных коронавирусной инфекцией, в заключениях о смерти были прописаны иные причины летальных исходов. 

Хотя в официальном ответе регионального минздрава по какой-то причине умолчали о случае с диспетчером красноармейской «скорой», должность Клавдии Левченко (если верить приказу Минздрава России от 20 декабря 2012 г. № 1183н) как раз входит в перечень должностей среднего медицинского персонала.

Однако есть еще один нюанс — то самое расследование, которое должно проводиться комиссией работодателя с участием сотрудника Роспотребнадзора. Чтобы выплата была произведена, необходимо установить, что медработник был заражен «при исполнении им трудовых обязанностей». В случае с фельдшером «скорой помощи» такое расследование показало: заражение произошло не на работе.

В Саратовском региональном отделении Фонда соцстрахования РФ нашему изданию сообщили, что по состоянию на 17 июня к ним не поступали документы, дающие основание произвести страховые выплаты по смертельным случаям среди медработников.

 

«Жизнь мамы оценили в 3 тысячи рублей»

Корреспондент ИА «Версия-Саратов» обратился за разъяснениями по поводу произошедшего к главному врачу Красноармейской районной больницы Денису Баланову. Он подтвердил, что Левченко действительно была медицинским работником и умерла от ковида, и затруднился сказать, почему в минздраве умалчивают об этом факте. Правда, собеседник поспешил заверить, что смерть его бывшей подчиненной — «не тот случай», когда речь идет о медиках, умерших от новой инфекции при исполнении обязанностей.

 

Денис Баланов / © krasnoarmeysk64.ru

 

«Клавдия Константиновна работала у нас фельдшером на «скорой помощи» по приему вызовов. То есть, больных она не видела. С ними она контактировала только по телефону. Принимала вызовы и передавала их бригадам.

Отличие станции «скорой помощи» в Саратове от станции в районах в том, что в Саратове пациент может прийти туда, если ему плохо стало, и получить медицинскую помощь. Например, мимо шел, плохо стало, и он зашел. А в районах это — отдельно стоящее здание.

Мимо них больные даже не ходят — приемное отделение находится в другом углу. Если у нас наши сотрудники и возили пациентов с ковидом, то, прежде чем зайти обратно в здание, они раздевались, обрабатывали машины и обрабатывались сами. Это первый момент.

Второй момент: когда она заболела коронавирусной инфекцией, мы обследовали всех до единого сотрудников скорой медицинской помощи. И ни один из них не был положительным. У нас и сейчас еженедельно все сотрудники «скорой помощи» обследуются — и водители, и санитарки. И пока, тьфу-тьфу-тьфу, никто из них не заболел.

Третий момент: по моим сведениям, у неё есть родственник, который работает на нефтеперекачке, где у нас была небольшая вспышка. Оттуда привозили пациентов с пневмониями. Потом выяснялось, что у них была ковидная инфекция. Вероятнее всего, она всё-таки заразилась в быту. Не то, что вероятнее, а на 99,9 процентов. То есть, она не на работе заразилась.

В больнице у нас было два случая заболевания сотрудников ковидом. Одна — санитарка в терапевтическом отделении. Да, действительно, у нас там были пациенты с коронавирусной инфекцией. Они, естественно, ходили в масках. Сказать, где она заразилась — невозможно. Но у нее заболевание протекало вообще бессимптомно.

И еще один сотрудник заразился — медсестра в хирургическом отделении. Но пациентов в хирургии с коронавирусной инфекцией вообще не было. Если только медсестра не ходила в терапию. А это — два разных здания, и она не могла туда пойти — ей там делать нечего», — отметил Баланов.

Также главврач высказался по поводу претензий родственников Клавдии Левченко к несвоевременному лечению медика. По словам собеседника, когда женщина заболела, она якобы об этом никому не сказала, и «несколько дежурств ходила на работу, будучи больной».

«Потом сама себе назначила лечение и лечилась. Приехал доктор, который её осмотрел и сказал: слушай, тебе нужно делать рентген, а также вот это, вот это и вот это. А она ему ответила, что сама — медработник. И поэтому, когда немного лучше станет, сама всё сделает, — озвучил свою версию событий Денис Баланов. — Но, при этом, мы взяли анализы (на коронавирусную инфекцию, — прим. авт.). И когда увидели положительный результат, то не стали делать ни снимков, ничего. Просто предложили ей госпитализацию в Саратов и отвезли её туда. Вот как было. Конечно, родственники одно говорят, но на деле — другое».

Интересно, что этим словам противоречат выводы проверки, проведенной по поручению регионального минздрава в районной больнице. В распоряжении нашего издания имеется документ, в котором приводятся выводы врачебной комиссии по поводу качества оказания медицинской помощи Клавдии Левченко.

«Врачом-терапевтом Косороткиным С. И. недооценена тяжесть состояния Левченко К.К., не осуществлен контроль за проведением исследований, некачественно проведен осмотр и собран эпидемиологический анамнез, не приняты меры индивидуальной защиты», — говорится в документе.

В итоге, врачу, а также исполняющей обязанности заведующей поликлиникой были объявлены замечания. Им, в качестве наказания, пообещали «снизить стимулирующие выплаты за июнь 2020 года».

«Жизнь нашей мамы оценили в 3-5 тысячи рублей», — отреагировала на такие результаты рассмотрения жалобы Галина. Она рассказала, что уже направила обращение по поводу произошедшего в Генеральную прокуратуру России.

«Если саратовский минздрав не помогает, то буду писать в Москву. Путину буду писать. Потому что так нельзя оставлять», — уверена дочь умершего медика.

 

Тёмные измерения

В ходе подготовки этого материала, корреспондент опросил многих сотрудников саратовских больниц по поводу подозрительной статистики смертности среди зараженных коронавирусной инфекцией пациентов (в частности — людей в белых халатах). Также мы попытались получить пояснения патологоанатомов, работающих в региональных моргах.

В итоге оказалось, что для медиков эта тема еще более табуирована, нежели поднятая нами ранее проблема с приписками в больничных карточках жителей страны. Тем не менее, кое-какую информацию получить удалось.

Так, по словам сотрудника одного из моргов, многое может зависеть от лечебного учреждения, в котором ставится окончательный диагноз.

«Насколько я знаю, в 3-й Советской больнице (клиническая больница № 3 СГМУ, где как раз умерла Клавдия Левченко, — прим. авт.) в морге пока не было указаний „прятать“ умерших от коронавируса. У них подчинение не региональное, учредитель — федеральный минздрав. Может поэтому так», — рассказал собеседник, впрочем, не уточнив, существуют ли подобные указания в моргах других учреждений.

Еще один представитель сферы здравоохранения подробнее рассказал о том, как он видит сегодняшнее отношение региональных чиновников к медицинской статистике. Не только по случаям, связанным с коронавирусной инфекцией.

«Выставлять в качестве причины смерти ковид, насколько мне известно, просто запрещено. Это позволительно делать только в самом крайнем случае — если человек молодой и нельзя вписать что-то другое, — отметил сотрудник, пожелавший остаться неназванным. — Я не знаю, почему у нас в стране нельзя умирать от коронавируса.

Вообще, если говорить о медицинской статистике, то эту тему стоит рассматривать глобальней. Не только в масштабах ковида. У нас понижается летальность от инфарктов и сердечно-сосудистых заболеваний. От них тоже нельзя умирать. То есть, если человек умирает от инфаркта, то выбирают в качестве причины смерти любой другой диагноз, который у него есть. Только бы это был не инфаркт. Ни в коем случае. Поэтому ковид — это не что-то новое в плане медицинской статистики. Я бы лично не стал этой статистике доверять».

При этом, собеседник не считает, что статистику по смертям от коронавирусной инфекции среди медиков могут корректировать из-за крупных выплат. «Ведь по рядовым пациентам история аналогичная, а для них такие суммы не предусмотрены», — подчеркнул он.

Также мы попросили медицинского сотрудника прокомментировать ответ, данный нашему изданию заместителем министра здравоохранения региона по поводу причин смерти четырех медиков. Напомним, Станислав Шувалов заявил, что во всех известных случаях летальный исход не был связан с заражением COVID-19, а причинами смерти послужили трансмуральный инфаркт миокарда, атеросклеротическая болезнь сердца, миокардит и хроническая обструктивная легочная болезнь.

«Заявление о том, что во всех четырех случаях причина смерти медиков не связана с коронавирусом — вообще не выдерживает критики. Как она может быть не связана с ковид, если у людей именно по причине заражения коронавирусом это всё и случилось? Реально они могли умереть от чего угодно, но причина-то — ковид.

Например, в качестве причины смерти одной саратовской медработницы был указан инфаркт миокарда. Но на фоне чего у нее произошел этот инфаркт? На фоне тяжелейшей пневмонии. И у нее был положительный ковид. То есть, если бы у нее не было такой тяжелой пневмонии из-за ковида, то, скорее всего, не было бы и никакого инфаркта», — поделился своими мыслями работник сферы здравоохранения.

 

P.S. Глава Минздрава РФ Михаил Мурашко 3 июля заявил в интервью «Интерфаксу», что в России от коронавируса умерли всего 40 врачей. Тогда как, по неофициальным данным, на сегодняшний день в списке жертв COVID-19 в России значатся уже более 500 медработников.

По данным на 9 июля, в Саратовской области у 980 медиков выявили заражение коронавирусом. Об этом сообщила представитель министерства здравоохранения региона Асят Выкова. «Ни в одном случае заболевание не связано с профессиональной деятельностью», — заявила она.