«Легкие были поражены на 85 процентов»: московский врач рассказал, почему не стал забирать зараженного ковидом отца в столицу из Саратова

«В середине мая мой отец Мирза Шахвеледов почувствовал себя плохо. У него поднялась температура — не сильно, чуть выше 37 градусов. Были симптомы ОРВИ, сухой кашель. Сначала родители не обратили на это внимания. Я предположил, что это может быть коронавирус, но родители лечились дома.

Через некоторое время у отца поднялась температура. Она держалась выше 38 градусов в течение 5 дней. Папе вызвали «скорую». Отца отправили в больницу в Пугачев, сделали компьютерную томографию (КТ) и взяли мазок на коронавирус.

Через 3 дня, когда было готово описание КТ, отцу позвонили и сказали: «У вас положительный диагноз на коронавирус, началась пневмония, поражение легких — 25%. Готовьтесь, отправим вас в Пугачев или Балаково».

Отец — человек старой закалки. Он не очень хотел ложиться в больницу, поэтому написал отказ от госпитализации. Лечился дома по назначениям врачей из Пугачева. Но ему по-прежнему было плохо. Я убедил родителей снова вызвать «скорую». Тогда отца забрали в Саратов и положили во 2-ю городскую больницу, перепрофилированную под ковидный госпиталь. Там у него снова взяли мазок на коронавирус и повторно сделали КТ. Оказалось, что легкие поражены уже на 85%. 1 июня папу положили во 2-е отделение стационара.

При поступлении отец был в тяжелом состоянии, сатурация (насыщение крови кислородом) была ниже 90, началась одышка. Он находился на кислородной поддержке. Это не ИВЛ — папа просто дышал кислородом. Папа также получал антибиотики. Ему ставили капельницы, делали уколы, ингаляции. Медсестры часто к нему подходили, врачи хорошо относились. Докупать лекарства нас не просили.

Конечно, к отцу никого не пускали. А он до этого никогда в жизни не лежал в больнице. Я взял отпуск и приехал, чтобы помочь семье. Передавал продукты, поддерживал отца по телефону.

Поначалу он даже не хотел разговаривать. Почти не мог — было физически тяжело. Я ему объяснял, что 85-процентное поражение легких за пару дней не вылечишь, и что нужно потерпеть.

У мамы тоже была небольшая температура, максимум — 37 градусов. Она была на карантине, но тест на коронавирус у нее отрицательный.

Отец пробыл в больнице до начала июля. Ему делали рентген, КТ, увидели положительную динамику. После двух отрицательных анализов на коронавирус папу выписали с улучшением. Сейчас у него нет ни одышки, ни других проблем с дыханием.

Поражение 85% легочной ткани — это сложный случай. Люди, бывает, не выходят из этого состояния. Вытащить таких пациентов сложно. Моего отца спасли. Сейчас он долечивается.

Отцу предстоит пройти витаминотерапию, принимать пробиотики, чтобы восстановить микрофлору кишечника после антибиотиков. Нужно делать дыхательную гимнастику, наблюдаться у инфекциониста и терапевта.

У него остались очаги фиброзной ткани в легких, как это часто бывает после пневмонии. Из-за этого ему, например, нельзя работать в пыли — показано ограничение физических нагрузок.

Я хочу выразить благодарность главврачу Наталии Бакал, заведующей отделением Юлии Полушиной, всем врачам отделения, старшей медсестре Ирине Гавриловой, всему среднему медицинскому персоналу, санитаркам, а также кастелянше и буфетчице.

У вас в Саратове сейчас жарко. Кондиционеров нет, окна не откроешь, в больнице стоит только оборудование по очистке воздуха. Конечно, работать медикам тяжело. Они там потом обливаются в костюмах. Но делают свою работу».

Рамил Шахвеледов сравнил саратовскую медицину с московской:

«У вас в Саратове все хорошо в плане лекарственного обеспечение ковидных госпиталей — считаю, ничем не хуже, чем в Москве. Используются новые подходы к лечению. Есть оборудование для кислородной поддержки. Больных группируют по времени поступления — новых пациентов не кладут к тем, кто уже начал получать лечение. Придраться не к чему. У меня было доверие к медикам. Иначе я бы забрал отца в Москву».

Отец Рамила Мирза Шахвеледов тоже сказал пару слов о том, что пережил:

«Когда меня привезли, я был в очень плохом состоянии. Мне было плохо. Очень тяжело дышать. Молодцы все — от санитарок до дежурных медсестер и лечащих врачей. Лекарства, уколы, проверки, обходы — все делали. Контролировали мое состояние, делали рентген, брали кровь. Санитарки мыли полы, проводили дезинфекцию. Было видно, что медики устают, бедные. Им жарко в костюмах, очках. Но свою работу сделали на 100%».