Журналисты из разных регионов страны объединились и создали проект под названием «Обвинительные клоны». Проект рассказывает о неполитических уголовных делах. Его задача показать, что в России «обвинительный уклон» и «презумпция виновности» — это понятия, которые могут коснуться каждого, вне зависимости от его политической или социальной активности. Как и почему фабрикуются уголовные дела? Как и почему они утверждаются прокуратурой, а после — превращаются в реальные приговоры и сроки? И самое главное, что со всем этим делать? Среди опрошенных экспертов — адвокат Адвокатской палаты Саратовской области Елена Сергун. Ниже мы приводим интервью, которое она дала нашему изданию в ходе подготовки проекта.
— Обвинительный уклон формируется ещё на стадии оперативно-розыскных мероприятий и на стадии следствия. А уже дальше существует негласная «презумпция виновности». Это, скорее, идет по умолчанию. По тем, скажем так, «плохим традициям», которые сложились у нас в стране исторически. То есть, человек — «щепка», а государство — машина, которая «лес рубит» и ради которой эта «щепка» должна существовать.
Самой большой ошибкой государства и трагедией для людей является «палочная система», которая положена сейчас в основу показателей работы правоохранительных и надзорных структур. От нее зависит карьерный рост сотрудника. Если у тебя не в ту сторону «палочка» или не такая циферка, то тебя снимут с должности, премии лишат, выговор объявят или еще как-то накажут. То есть, это не просто «палочка» для них. Это — жизненно необходимые действия.
На сегодняшний день роль этих «палочек» и «галочек» существенно возросла. Потому что с сотрудников правоохранительных органов начинают очень жестко требовать отчетность. Например, чтобы они рьяно боролись с коррупцией. А дальше начинается уже какая-то имитация этой борьбы ради отчета.
Абсолютно разнузданно стали себя вести оперативники. Например, последняя тенденция в Саратовской области: они берут представителей власти (в качестве слабого звена чаще выбирают женщин), задерживают их по сомнительным основаниям и предлагают, под угрозой избрания меры пресечения или возбуждения уголовного дела, давать показания на неограниченный круг людей. По принципу: на кого можешь, на того давай. Боюсь, что такая «борьба с коррупцией» может коснуться каждого.
Более того, не знаю, как в других регионах, а в нашем оперативники, органы следствия и прокуратуры пытаются создать порочную практику получения обвинительных приговоров за якобы полученную взятку, без доказательства и фиксации самой взятки. То есть, приговоры, основанные только на показаниях одного заинтересованного лица. Некий человек просто говорит, что где-то, когда-то (очень часто точные время, дата, место и обстоятельства не указываются) передал взятку. Это становится достаточным для возбуждения уголовного дела и применения меры пресечения к подозреваемому.
Направление таких дел в суд — опаснейшая тенденция. Приговоры по этим делам в Саратове еще не выносили, но подобные дела находятся на стадии передачи в суд. Только у меня в адвокатском производстве два таких дела.
— Допустим, есть обычный человек, совершенно рядовой. Не политик, не автор каких-то призывов в соцсетях и так далее. Просто домработница Маша или слесарь Петя. Зачем оперативнику или следователю, которые понимают, что этот человек невиновен, идти на риск и обвинять его до последнего? Ведь суд, при отсутствии доказательств вины, может вынести оправдательный приговор.
— Да им плевать! Главная проблема палочной системы как раз в том, что у каждого должностного лица их палочки заканчиваются на определенном этапе. Так, палочка оперативника заканчивается на моменте возбуждения уголовного дела следователем. Всё — он выявил и предоставил доказательства, достаточные для возбуждения дела. Потом — только сопровождение и выполнение поручений следователя. Палочка следователя заканчивается на моменте утверждения прокурором обвинительного заключения. А дальше — это уже не их дело.
В итоге крайними остаются прокуроры, которые представляют обвинение в суде. Поэтому конкретные обвинители по делу, когда очевидно, что все идет к оправдательному приговору, начинают из «штанов выпрыгивать» — лишь бы «соскочить» с процесса. Свою часть взыскания получает и руководитель прокуратуры, направившей дело в суд. Он официально приносит извинения — это для них тоже не очень хорошо.
— Как можно противостоять обвинительному уклону?
— Сейчас, получается, основной проблемой для винтиков этой обвинительной системы являются СМИ. Огласка не дает отправить невиновного человека за решетку по-тихому. И если адвокат грамотно выстраивает линию защиты, при этом обращаясь к журналистам, то это ощутимый удар по «презумпции виновности». Думаю, поэтому и появляются законы, направленные как против адвокатов, так и против журналистов.
Что они делают с адвокатами сейчас? Насколько я знаю, одно из последних чтений прошел законопроект, согласно которому в случае, если адвокатская палата лишает адвоката статуса, то он уже никогда и никого не сможет представлять в суде. Получается, что решили ввести запрет на профессию? Все от этого в шоке, понимая, что в большинстве случаев руководство адвокатских палат уже является или может стать «ручным». Легко допустить, что пойдут указания от представителей власти или правоохранительных органов: этого адвоката статуса нужно лишить. И все.
Защитника выводят не только из дела, но вообще из профессии. И сажать даже никого не надо. Адвоката просто берут на «крючок». У него будет выбор — лезть в дело, от которого могут наступить негативные лично для него последствия, или быть тихим и послушным.
Одновременно с этим принимают закон о СМИ-иностранных агентах. То есть, предпринимается попытка «убить» и свободные СМИ, и непослушных защитников. Над журналистами нависает угроза стать инагентами, а над адвокатами — страх вылететь из профессии. Думаю, здесь идет «закручивание гаек» по всем направлениям.
— Почему суды выносят обвинительные приговоры даже тогда, когда нет никаких доказательств вины и потерпевший говорит, что человек невиновен?
— По моим субъективным ощущениям, чем сильнее возрастает роль фискальных структур, когда в отношении любого человека могут сфабриковать дело, тем менее эффективной будет работа судов. Ведь почти всем есть, что скрывать, никто не хочет рисковать карьерой и собственным благополучием. В результате «отрицательного отбора» на должности, чаще всего, попадают самые «послушные».
Кто мешает при складывающейся практике «расследования» дел по взяткам организовать такое же сфабрикованное дело в отношении любого судьи? Или еще как-то воздействовать. Всех загоняют в одни и те же рамки. Все так переплелось, что не осталось совсем ничего не зависимого друг от друга. И на фоне этого резко возрастает роль силовиков и оперативных служб.
Еще один важный момент: в последнее время, как мне кажется, внутреннее убеждение судей стало доминировать над законом. Понятно, что защитники выкладываются по полной, предоставляют максимум доказательств. В то время как сторона обвинения чаще ограничивается общими фразами о правильности привлечения человека к ответственности. Но кто такие защитники для судьи? Люди, которым клиенты заплатили деньги за их работу. А сторона обвинения для них — «на службе государству». И что дальше получается? Ты кого-то оправдал, а у того же государства к тебе вопрос: с чего это? Может, ты за взятку оправдал?
— Можно ли доверять государственному адвокату, если ты оказался в ситуации, когда на тебя заводят сфабрикованное дело?
— Прежде всего, доверять нужно своему здравому смыслу. По поводу выбора адвоката. «Государственных адвокатов» не существует. Речь, как я понимаю, идет о защитнике, назначенном подозреваемому или обвиняемому следователем или судом. Применительно к любому адвокату лучше всего — собрать информацию о защитнике, которого намерены привлечь. Потому что нарваться на непрофессионала или просто непорядочного адвоката можно в любом случае.
Если это так называемый бесплатный адвокат по назначению, то он может не сильно вникать в суть дела или, того хуже, «советовать» в унисон со следователем. Но и в случае с защитником по соглашению можно столкнуться, например, с «решалой» — человеком, который пообещает «уладить все вопросы с органами» за деньги, а потом вы останетесь и без денег, и без свободы. Так что, в первую очередь у каждого человека должен быть свой минимальный набор юридических знаний и здравый смысл на такой случай.
— Чего ни в коем случае нельзя делать, если в отношении тебя фабрикуют уголовное дело?
— Во-первых, самое главное — если ты видишь, что на тебя наводят напраслину, то ни под какими угрозами, нигде и никогда нельзя признавать то, чего ты не делал на самом деле. Нельзя верить ни одному слову, ни одному обещанию оперативников или следователей о том, что если ты что-то признаешь, то будет лучше. Нельзя верить, когда говорят: мы тебя сейчас «закроем», а если дашь признательные показания, то не «закроем». Потому что в итоге, даже если тебя сейчас домой поспать отпустят, то ты потом лет на 10-15 можешь уехать на зону. Лучше один раз поспать где-то не там, чем потом долгие годы страдать от самооговора.
Второе правило: читать все, что ты подписываешь. Подпись ставить под каждой страницей. Нигде не оставлять пропусков и пробелов. Если ты видишь, что протокол сфабрикован, в него включены слова, которые ты не говорил, или, наоборот, отсутствует то, что ты сказал, то нужно обязательно написать на нем, что у тебя есть замечания, что ты этого не говорил, и изложить то, что хочешь сказать. Хоть поперек всего текста, наискосок через весь лист, еще как-то. Но ты должен дать понять последующему суду, что ты не согласен с этим.
Самое глупое — это что-то не подписывать. Надо подписывать с замечаниями, со своим комментарием. В ином случае происходит следующее. Ты отказываешься подписать сфабрикованный протокол опроса, обыска, осмотра места происшествия и так далее. Те, кто его составили, актируют документ при помощи своих людей и указывают: подозреваемый или обвиняемый от подписи отказался. И дальше в протоколе может быть что угодно. И суд в итоге этому поверит. Ведь вы же действительно отказались подписывать и даже не пояснили в документе, по какой причине это сделали.
P.S.
«Бездоказательные обвинительные приговоры — следствие не только политического „заказа“. Таково устройство системы в целом. Людей признают виновными без достаточных оснований ради цифр в отчетах. Мы собрали человеческие истории, экспертные комментарии и цифры, чтобы рассказать, почему система работает именно так», — говорится на сайте проекта «Обвинительные клоны». Ознакомиться с ним можно перейдя по ссылке.
Проект был подготовлен совместно изданиями «7×7», «Четвёртый сектор» и «Версия-Саратов» при поддержке Клуба региональных редакций.