Отец-алкоголик, школьники-садисты и забитая мама: больная хронической депрессией рассказала, как живет с этим заболеванием и сколько стоит его лечение

«На протяжении нескольких лет, если не всей жизни, я живу с хронической депрессией. Правда, знаю об этом только последний год. Почти 90% людей, которых я встречаю, уверены в том, что депрессия — это просто плохое настроение. Честно говоря, меня очень раздражают такие суждения. Депрессия — это серьезное заболевание, при котором можно даже получить инвалидность — если речь, конечно, идет о запущенных случаях».

По просьбе героини мы не станем указывать ее настоящего имени, однако сообщим, что она проживает в Саратове и сейчас ей 31 год. Прямая речь женщины подвергнута минимальной редакторской обработке. Она рассказала нам каково это — жить в состоянии хронической депрессии, смогла ли она ее победить и сколько это стоило.

 

Детство

— Я выросла в типично советской семье — отец сначала работал юристом, а потом ушел на завод, чтобы получить квартиру от кооператива. Мама всю жизнь была портной. Полгода отец жил нормальной жизнью, а на полгода уходил в запой. В это время мне просто хотелось бежать на край света.

Он допивался до невменяемого состояния, выбивал окна и двери в квартире. Однажды пытался изнасиловать мать при мне. Еще ярко помню сцену, когда он бьет ее головой об стену и кричит, что сейчас она умрет. Мать, как типичная русская женщина, была вынуждена все это терпеть.

Иногда она говорила, что уйдет от него, однако не предпринимала никаких действий, поскольку «квартира оформлена на него и нам просто некуда идти». То, что жилье можно было разменять через суд, я не знала, а потому воспринимала все это как факт.

Мной отец, как и следовало ожидать, совершенно не занимался, однако почти каждый день, приходя с работы, дарил куклы — их у меня был целый шкаф. Честно сказать, ума не приложу, откуда обычный трудяга в стране вечного дефицита ежедневно находил для меня хотя бы маленький подарок.

Позвать друзей домой было невозможно: я никогда не знала, в каком состоянии придет отец с работы сегодня, а потому общалась с детьми исключительно во дворе.

Несомненно, подобная атмосфера не могла не наложить отпечаток на мою личность. Когда все в семье кружатся вокруг алкоголика и делают все, лишь бы он только не напился, страх постепенно входит в твою жизнь и становится ее основным фоном.

До сих пор помню свое первое сентября. Тогда родителей повели на площадку перед школой через какой-то черный ход, и я потеряла маму. Это был удар для меня, я стояла с огромным букетом красных роз и просто ревела, а другие дети смотрели на меня и смеялись.

Нетрудно догадаться, как прошли мои последующие школьные годы. Я стала девочкой для битья всего класса, поскольку боялась кому-то перечить. Дома я терпела издевательства отца и видела постоянные слезы матери, в школе мои портфели и учебники летали по всему классу. Одноклассники толкали меня с лестницы, считая это «смешным» и рвали мои тетрадки.

В итоге я начала прогуливать школу — просто выходила на улицу и шла в Крытый рынок: там было тепло и никого не волновало, что я делаю посреди торговых рядов. Несмотря на все это, училась я достаточно неплохо — троек почти не было, а мои сочинения и вовсе показывали всем как пример для подражания.

 

A-b1D-dltRQ

 

Когда я говорила родителям про дедовщину в школе, те не обращали на это внимания и отвечали, что «за себя надо стоять». О домашнем обучении тогда, конечно, слышали, но тогда это было невозможно себе представить на практике.

Мать, отец и другие родственники не желали мне зла. Они просто не понимали масштаба происходящего. К пятому-шестому классу отец полностью погряз в алкогольной зависимости, а мать была просто не в силах батрачить в две смены в цехе, следить за домом и решать еще мои школьные проблемы. В итоге я осталась с ними один на один.

 

Отрочество

— В десятом классе я наконец набралась смелости и сменила школу — сама сдала экзамены в другое учебное заведение. Попала в гуманитарный класс престижного лицея. Там я впервые поняла, что отношения между людьми могут быть совершенно другими. Никто никого не бил, дети нормально общались между собой и даже куда-то ходили после учебы. Нагрузка была достаточно серьезная, в первой четверти классная руководительница даже выставила четырем девчонкам двойки по русскому языку и их отчислили. Но меня это не коснулось. Я поняла, что почти все в моей жизни зависит от окружения и взялась за учебу. Школу закончила с четырьмя четверками и всеми остальными пятерками и без проблем поступила в университет.

 

Юность

Пять лет учебы в вузе пролетели как один день. Квартирники, прогулки по тогда еще заброшенной набережной в районе академии права, путешествия по соседним городам — Волгограду, Воронежу, Пензе (на большее денег просто не хватало).

Отец от нас съехал, нашел себе какую-то сожительницу, я стала чувствовать себя значительно лучше, но одиночество и тоска все равно оставались. Возможно, причиной было еще то, что у меня никогда не было взаимных долгих полноценных отношений. Я мечтала о прогулках под луной и простом человеческом понимании, но большинству парней нужен был только секс.

В итоге в голове засело, что никому в этом мире не нужна — семья, в которой я родилась, оказалась неудачной, а создать свою я не в состоянии. Подруги выходили замуж, друзья женились, а я так и оставалась одинокой.

 

Болезнь

— Моя и без того не сильно радостная жизнь изменилась в худшую сторону год тому назад. У меня обнаружили полипы в кишечнике и сказали, что их необходимо удалять. Врач пообещал, что операция займет не более часа, а реабилитация растянется максимум на три недели. Боже, если бы я знала, к чему это приведет! Вмешательство в действительности было достаточно быстрым, я даже не успела понять, что мне сделали операцию, но последующие четыре месяца стали настоящей каторгой.

Из-за постоянных болей я не могла сидеть, с трудом ходила, а рана не спешила заживать и то и дело кровоточила. Я обошла кучу саратовских клиник, но никто так и не ответил мне на вопрос, почему рана не затягивается в срок — врачи пожимали плечами, а я не знала, что и думать.

Если сначала все было более-менее, то спустя две недели я уже не могла даже посмотреть фильм или почитать книгу — самочувствие было настолько ужасным, что слова не соединялись в предложения и просто «прыгали» у меня в голове. Во время этого бесконечного нахождения дома я постоянно копалась в себе, анализировала произошедшие события и все больше погружалась в пучину странного тяжелого состояния.

Все привело к тому, что сначала я перестала спать — максимум, что у меня получалось, — это уснуть в 3 часа утра, однако в 7 я просыпалась, как по будильнику. Могла, напротив, заснуть в 8 и вскочить в 12. Сначала организм реагировал на это более-менее нормально, но потом он исчерпал силы, и я стала ощущать себя словно не в себе — сначала редко, а потом все чаще и чаще на меня накатывали панические атаки.

Паническая атака — это такая веселая штука, когда в какой-то момент ладони потеют, сердцебиение учащается, а дыхание останавливается и ты, как наркоман, начинаешь дышать «осознанно», делая вдох и выход и контролируя это — хоть пять минут, хоть час, хоть весь день. Кажется, что если перестанешь «осознанно» дышать, то просто умрешь от сердечного приступа.

Следующей стадией моего состояния стало то, что я перестала мыться и следить за собой, что в общем-то совершенно не было мне свойственно. Мне казалось, что все настолько плохо, что и следить за собой смысла нет. Затем я перестала расчесываться и чистить зубы.

Будучи в бреду от месячной бессонницы, вонючая, нечесаная, с трясущимися липкими руками, я или лежала в кровати, или бесцельно шаталась по дому. Мать сильно переживала, но я видела, что она просто не знает, чем помочь.

Еще через месяц к этому добавились новые симптомы: постоянные головокружения, слабость, ослабление зрения и запоры, победить которые не были в состоянии никакие слабительные. Живот надулся, голова гудела как будто ты слушаешь помехи из радиоприемника, все время хотелось спать, но сделать это было невозможно — как только я ложилась в кровать, меня в буквальном смысле начинало трясти. Я выбегала на балкон покурить, потом снова залетала в спальню, ложилась на кровать, потом зачем-то шла спать на диван на кухне. За ночь могла сменить две-три «локации».

Я моталась по врачам узких специальностей, каждый из которых выставлял диагнозы и назначал кучу обследований, однако это не приносило никаких результатов — аптечка заняла почти половину платяного шкафа, а все отложенные на «черный день» деньги были израсходованы. Таким образом, в придачу ко всему я стала еще и ипохондриком.

 

Лечение

— Конечно, я живу не на необитаемом острове. Родные пытались помочь, но это получалось скорее смешно чем эффективно — так, меня призывали «взять себя в руки», «посмотреть, как прекрасна жизнь», «познакомиться с мальчиком в интернете» и «поговорить с хирургом, который делал операцию, чтобы узнать когда все заживет», однако в какой-то момент я поняла, что такими вещами должен заниматься далеко не хирург и тем более не случайный мальчик из интернета и стала искать частного психиатра. Идти к государственному совершенно не хотелось — я боялась, что меня поставят на учет или чего хуже — положат в психушку.

К слову сказать, мое решение обратиться к «душевному» врачу не понял никто — подруга сказала, что я «напридумывала себе всякого», мать посоветовала «посмотреть „Иронию судьбы“, она же всегда поднимает настроение». Отец, с которым я к тому моменту продолжала общаться по телефону, сказал, что поищет целителя, который «не одну такую вылечил». До сих пор не могу понять, почему люди, видя такое состояние, упорно отказывались замечать очевидное.

 

n_HK69qzC84

 

Несмотря на все отговоры, клятвенные уверения в том, что мне нужно сходить в церковь, на свидание или выставку картин, я все же дошла до врача.

Когда я наконец оказалась в кабинете у доктора, то начала сбивчиво рассказывать историю про полип, пьющего отца, бессонницу, про то, что я не могу заставить себя вымыться и сделать хоть что-то по дому, не говоря уже о том, чтобы закрыть больничный и выйти на работу. Врач внимательно выслушал и выписал «громадный» рецепт — в нем оказались сразу несколько препаратов. Их можно условно разделить на «дневные», которые мобилизируют тебя утром и «ночные», которые успокаивают перед сном. Медик сразу предупредил, что крайне важно соблюсти «симметрию» — сделать так, чтобы «дневные» препараты не «залазили» на ночь, а «ночные» не давали сонности днем.

 

Цена

— С того момента жизнь кардинально изменилась. На следующий день я проснулась в шесть утра для того, чтобы сделать два укола. Речь идет о веществах, которые активируют работу мозга (стоимость этих препаратов составляет порядка 3 тысяч рублей, их хватает примерно на 2 недели). Затем завтрак, во время которого обязательно выпить расторопшу, чтобы разгрузить печень (здесь можно обойтись 50 рублями). Через 15 минут после него — еще 2 таблетки, которые «взбадривают» нервную систему (стоимость упаковки — около 700 рублей, хватает на месяц). Затем основной препарат — дорогой датский антидепрессант стоимостью более 2 тысяч рублей (упаковка растягивается примерно на 3 недели). Вечером укол отечественного лекарства или три таблетки седативного вещества (стоимостью 700 рублей, хватает более чем на месяц). Итого, за 4 недели я должна потратить в районе 6-7 тысяч рублей только на препараты. Это не считая приемов психоаналитика, один сеанс которого составляет порядка 2 тысяч рублей (а в месяц необходимо как минимум 2 приема), а также визитов к основному врачу — психиатру (40 минут приема стоят около 800 рублей). Подведя итог, я насчитала 8-10 тысяч в месяц на полноценное лечение.

Стоит отметить, что события, о которых я рассказываю, происходили в прошлом году, однако лекарственную терапию я продолжаю и по сей день. Проблемы психики, пожалуй, самые тяжелые в этом плане, ведь пропить таблеточки две недели и побежать радостно на работу и на свидание не выйдет, потому что организм может привыкнуть к основному веществу или нарушить симметрию. Тогда приходится вновь платить за прием врача и перестраивать терапию. По устоявшейся в нашей стране традиции врачи не говорят пациентам о том, каким именно психическим заболеванием те страдают. Мне все же удалось узнать, что причина моих бед — хроническая депрессия.

 

Итог

— Мне хотелось бы попросить вас только об одном: не обесценивайте серьезность заболевания, если человек на ваших глазах стремительно меняет поведение, закрывается в себе и прекращает общаться с вами, а также жалуется на бессонницу, головную боль или проблемы с пищеварением. Все это может свидетельствовать о наличии серьезных психических проблем, разбираться с которыми должны не ребята с сайтов знакомств, не шаманы, не советские актеры, а специалисты с профильным образованием. Именно благодаря им сейчас я вернулась к полноценной жизни. На мой взгляд, если бы люди занимались не только телом, но и душой и не стеснялись идти к психиатрам, то жить как больным, так и их близким было бы гораздо проще.

Подписывайтесь на наш Telegram-канал, а также на наше сообщество в Viber. Оперативные новости и комментарии редакции