Подсудимый по делу Артема Сотникова Михаил Бобряшов в ходе прений заявил, что никаких телесных повреждений заключенному не причинял. Однако он частично признает свою вину, соглашаясь с тем, что пристегнул Сотникова наручниками к отсекательной решетке, действуя по указанию начальника колонии Бочкарева, донесенного до него непосредственным начальником – Константином Серовым, также сидящим на скамье подсудимых. Адвокат Бобряшова Николай Киселев заявил, что его подзащитный не наносил ударов Сотникову, а применение им наручников не могло привести к тяжким телесным повреждениям, приведшим к смерти. Также защитник отметил, что, на его взгляд, не доказана невозможность разделить причиненные заключенному увечья и рассматривать их отдельно. Напомним, эксперты говорили о том, что к смерти привела совокупность травм, которую можно рассматривать только вкупе. Киселев напомнил суду, что свидетель А., допрошенный ранее, подтвердил, что нанес Сотникову около пяти ударов резиновой палкой по ягодицам. «Непонятно, почему действия А. вменяются моему подзащитному», - добавил он. Защитник попросил для Бобряшова минимальное наказание за инкриминируемые тому преступления. В качестве смягчающего обстоятельства попросил учитывать находящегося на иждивении малолетнего ребенка и сотрудничество со следствием.
Адвокат подсудимого Дмитрия Павлова Михаил Арсентьев обратил внимание суда на имеющиеся, по его мнению, процессуальные нарушения в ходе следствия и во время суда. По его словам, уголовное дело было возбуждено раньше, чем вскрыто тело Сотникова, а исходя из обвинительного заключения, они вместе с Павловым не понимали, в чем последнего обвиняют. «Павлов – единственный из подсудимых, не являющийся режимным работником. И он не знакомился с внутренним распорядком и режимными документами. Он не знал порядок применения спецсредств. Все его действия сводятся к тому, что он держал Сотникова за ногу, чтобы тот не изменил положение тела и не подставил под удар жизненно важные органы. Он просто не сориентировался в ситуации. Можно сказать, что оказался не в то время не в том месте. Прошу суд дать ему в связи с этим вообще меньше минимума», - добавил он. Сам Павлов высказываться не стал, просто согласившись с мнением адвоката.
Защитник Николая Четвертных Андрей Володин посетовал на то, что прокурор в прениях лишь изложил кратко факты, не став их анализировать, потому взял анализ на себя. Говоря об эпизоде с потерпевшим Р., он отметил, что следствие, как он считает, не предоставило «вообще никаких» доказательств. «Сам Р. не смог пояснить, ни почему он не обратился за помощью к медикам, ни почему не стал жаловаться на действия сотрудников колонии в прокуратуру», - отметил Володин. Также адвокат заявил, что у него не вызывают доверия показания некоторых заключенных. «Это происходит от ненависти заключенных к тюремщикам. Это подчас злостные нарушители, которым за радость сделать плохо системе УФСИН. От ненависти заключенных к тюремщикам не получилось уйти ни при царе, ни при коммунистах, ни сейчас», - рассказал Андрей Геннадьевич, также добавив, что Р., на его взгляд, «разыграл жертву тюремщиков, чтобы произвести некое сомнительное впечатление».
Говоря об эпизоде, связанном с гибелью самого Сотникова, Володин заявил, что считает доказанным экспертизой, что заключенному выдавались еда и пища: за сутки и за два часа до смерти соответственно. Защитник также отметил, что в камере не обнаружено следов человеческих выделений. «Даже если Сотникова не кормили и не поили, то человек должен был все равно оправлять естественные надобности. Но если он, по версии следствия, был пристегнут наручниками к решетке и находился в камере без туалета и водопровода, то должны были остаться следы. Не мог человек за сутки не помочиться ни разу. Но следов не было найдено ни на полу в камере, ни на его одежде. Стало быть, тот ходил в туалет куда-то в другое место и не пачкая свою одежду. Значит, он не постоянно и не так долго находился в камере № 6», - заявил адвокат.
Говоря о признательных показаниях Бобрящова, которые изобличают других подсудимых, Володин отметил, что тот, на его взгляд, вряд ли хотел оказать помощь следствию, так как в этом случае выполнил бы условия договора со следствием и последний не был бы расторгнут. «Он просто выторговывал себе более мягкое условие содержания, чего и добился, перейдя на домашний арест», - объяснил свою позицию адвокат.
Он попросил при вынесении приговора его подзащитному учитывать, что тот согласен с обвинением в части превышения им должностных полномочий и имеет двух детей.