После смерти мужа женщина узнала, что у него был COVID-19. Не получив официальные документы, она обратилась к вице-губернатору

Жительница села Дмитриевка Турковского района Саратовской области обратилась к председателю правительства региона Александру Стрелюхину с просьбой разобраться в обстоятельствах смерти мужа, у которого диагностировали COVID-19. Обращение было опубликовано от имени Галины Храмовой на сайте «Лица губернии».

Женщина пояснила, что 1 апреля супруга госпитализировали в областной клинический онкологический диспансер, а 6 апреля этого года ему сделали плановую хирургическую операцию по удалению доброкачественной опухоли в правом легком. Затем прооперированный «длительный период» находился в реанимации с искусственной вентиляцией легких.

Мужчину выписали 27 апреля «обессиленного, с повышенной температурой, с выделяющим жидкость дренажем». Родственники, руководствуясь его состоянием, решили временно оставить его в Саратове у дочери. 3 мая состояние мужчины ухудшилось, и дочь вызвала «скорую», которая увезла его в городскую клиническую больницу № 2.

«В 18:10, когда она (дочь, прим.ред.) позвонила по номеру телефона, который ей дали, ей сообщили, что данных с реанимации нет, и попросили позвонить в 21:00, а в 21:04, когда она дозвонилась, сообщили о том, что в 17:02, его уже не стало. Я не говорю о том, что дочь уехала из больницы в 17:30 и в момент его смерти передавала всё необходимое для него в реанимации, что не сообщили сразу», — описала ситуацию Галина Храмова.

Сразу после похорон 6 мая дочери покойного, по словам Храмовой, позвонил помощник эпидемиолога, который сообщил, что у мужчины обнаружили коронавирусную инфекцию. Женщине сообщили, что она, ее дочь, зять и престарелая мать являются контактными и пообещали приехать сделать анализ.

«7 мая к нам приехали брать анализы. Забор анализов делали во дворе дома, на улице, в ветреную погоду. Повсюду летели клубы пыли и мелкий мусор. Бирки лаборант разместила прямо на грязном деревянном столе, сомневаюсь, что так и должно быть. При этом никаких документов, подтверждающих положительный результат супруга или назначение нас на анализ, нам не предоставили», — пожаловалась Храмова. На следующий день, как рассказала Храмова, ее семье предоставили копии постановлений главного государственного врача по западной территории области Рафиса Карамова.

«Это были не заверенные, местами не читаемые копии. Печать на этих копиях так же не читается. Но и это не всё. В тексте постановления имеется ряд ошибок. Так, во  всех  постановлениях указано, что 5 апреля мы находились в контакте с больным с подозрением на COVID-19, хотя 5 апреля супруг находился в больнице, а все мы в разных местах. Супруга в тот день никто из нас не видел. К слову, результаты анализов супруга на COVID-19, мы так и не получили. Мы указали на несоответствие данных лицу, которое нам их предоставило, сообщив о том, что находиться в режиме самоизоляции мы все согласны, а вот с правильностью данных, в том числе и некоторых персональных, нет. На что нам был дан ошеломляющий ответ. Давайте я ручкой исправлю, а вы всё подпишите», — резюмировала женщина. По ее словам, оригиналы документов ее семья так и не получила. «И никто нести ответственность за этот бардак не хочет», — возмутилась она.

Галина Храмова задала Александру Стрелюхину пять вопросов. Она поинтересовалась, «где человеческое отношение к горю семьи, которая потеряла самого близкого человека, верно ли сформулировано утверждение, что они находились в контакте «с больным с подозрением на COVID-19, если это уже не больной, а умерший человек», попросила уточнить, можно ли предоставлять на подпись копии документов с «грубейшими ошибками», а также вносить в них исправления ручкой, а также «кто должен нести ответственность за правильность составления таких серьёзных документов, и почему эти документы подписываются руководителем не глядя».

«Почему мы  в такой трудной ситуации должны страдать от несостоятельности и профнепригодности наших служб?» — отметила она, пояснив, что тем не менее ее семья соблюдает режим самоизоляции.