(В День защитника Отечества публикуем армейскую историю нашего корреспондента)
Он продолжал идти пошатываясь. Если и слышал крики, доносившиеся из караульной вышки, то, наверное, не понимал их смысла. Дело оставалось за малым. «Если нарушитель после предупреждения „Стой, стрелять буду“ продолжает движение, часовой досылает патрон в патронник и производит предупредительный выстрел вверх». Нам говорили, что эти слова, как и весь Устав караульной службы, написаны кровью. Потом обратного пути уже не будет. Едва ли этот человек адекватно отреагирует на выстрел в небо. А что дальше? Это тоже написано. Кровью. «При невыполнении нарушителем и этого предупреждения или обращении его в бегство часовой применяет по нему оружие»…
Скорее всего, это — байка. Одна из тех, которые сочиняют солдаты в ожидании дембеля, чтобы как-то скрасить серые будни вдали от дома. Но она, от чего-то, сильно запала в память 18-летнего парня.
Может это и произошло где-то действительно. А может даже случилось на том самом посту № 6, где в могильной ночной тишине, вдали от какой-либо жизни, выбрасывали ребят с автоматами. Чтобы они стояли на вышках, расположенных в паре километров друг от друга и молча вглядывались во тьму.
***
…У одного часового завязался роман с девушкой, жившей в военном городке рядом с полком. Отношения не выходили за рамки солдатской переписки. Обычное, кстати, дело, если ты еще «дух» и тебе не так просто выскочить из части в отгул, чтобы пообщаться вживую.
Принято считать, что люди, проживающие вблизи от военных, мягко говоря, недолюбливают парней в кирзовых сапогах. Но бывают и исключения, когда девчонки сами каким-то образом находят понравившегося солдата (или устраивают массовую рассылку писем?) и начинается обмен любовными посланиями в надежде на что-то большее. Иногда даже присылают фото. Иногда довольно откровенные, чтобы, опять же, скрасить серые будни.
И вот у этих ребят, вроде бы, все шло хорошо. Он рассказывал ей, как ночами стоит в карауле и все думает о том, как бы встретиться. А она отвечала, что с наступлением темноты смотрит на те же звезды, что и он, и это их сближает. Что-то в этом духе, наверное.
Как-то раз он написал, что скоро заступает в последний караул. Его переводят в другую часть. И будет он стоять ночами с автоматом там, где звезды видны уже совсем иначе.
В ту ночь он увидел белую звезду, которая сошла на землю. Но не знал, что это звезда. На стандартные команды, заученные наизусть, она не реагировала. На выстрел в воздух — тоже. И вскоре белое платье было насквозь пропитано кровью, сочащейся из пулевых отверстий.
Она оказалась глухонемой, а он — четко следовал инструкциям караульной службы. Трагический финал и, как следствие, появление приписки к номеру поста — призрачный. Якобы здесь, в определенные часы и дни, можно увидеть дух той самой девушки, которая продолжает искать своего возлюбленного, чтобы обнять его на прощание. Или забрать с собой…
Точно, байка. Но черт знает, сколько раз за время дежурства на посту № 6 солдаты видели белый призрак. И готовы были поклясться, что это именно он, а не целлофановый пакет, который лихо перескочил через колючую проволоку на высоком бетонном заборе и скрылся в зарослях травы. Именно он, а не порыв ветра зимней ночью, прикоснулся своей ледяной ладонью к щеке засыпающего на посту часового.
***
Наша рота называлась караульной, но это совсем не означало, что каждый срочник может оказаться с автоматом на объекте. Туда отбирали не самых крепких, но самых психически устойчивых (тем удивительнее мое туда попадание). Для этого перед заступлением в караул устраивали адское тестирование, в ходе которого необходимо было заполнить уйму бумаг. Толщиной, наверно, с парочку томов «Войны и мира».
В бумажках было множество вопросов с вариантами ответов, напротив которых необходимо ставить галочку. Например: «Вы перейдете дорогу на красный цвет светофора, если вокруг нет ни единой машины?». Это такие вопросы-уловки. Их запускали дозировано, между стандартными: «Есть ли у вас в роду люди с психическими заболеваниями?» или «Когда вы в последний раз наблюдали НЛО?».
Фишка вопроса про светофор заключалась в том, что отвечать нужно было честно, а не так, как положено законопослушному гражданину. В обратном случае «экзаменатор» понял бы, что человек склонен лгать. Такие уловки легко было обойти. Да, на красный дорогу перебегу, а вот наркотиками не увлекаюсь. И так далее.
Неизвестно, изучал ли кто-то все эти тестовые «собрания сочинений» кандидатов в часовые или, может быть, их пропускали через какую-то машину, которая потом выдавала ответ: «Годен / Не годен». Но на моей памяти в нашей роте перекрыли дорогу в караульное помещение только одному солдату, которого вконец довели «деды».
Он пообещал расстрелять обидчиков к чертям собачьим при первой же возможности, чем подарил всем новобранцам незабываемую ночь в стойке «отжим на полтора» (когда отжимание от пола «замораживается» в положении полусогнутых рук на неопределенное время). Сам же он потом погряз в нарядах дневальным и опаснее штык-ножа ничего в руки не получал.
Ходить в караул было вроде как престижно. И дело даже не в том, что тебе выдают боевое оружие и старослужащие, хотя бы на время, становятся более осторожными в своих помыслах и поступках. Часовые были словно привилегированными. Например, в столовой получали лучшую еду, что уже само по себе в условиях армии — бесценно.
Постов было несколько. Склады, база, где хранилась военная техника, штаб полка — для самых стойких, способных торчать под флагами на виду у высшего руководства… И пост № 6. Там размещались огромные цистерны и какие-то нежилые постройки. Скорее всего, здесь хранились запасы ГСМ.
Часовых на этот объект заступало двое. Вышки находились в противоположных углах большой территории, расположенной вдалеке от армейской цивилизации, где-то между полями и лесами. Разводящие доставляли сюда смену через каждые два часа на грузовике. Минут 15-20 уходило на обязательные: «Пост сдал — пост принял», а все остальное время солдат был предоставлен себе, тишине и кромешной тьме.
В перерывах между дежурствами, в караульном помещении, размещенном на территории части, происходила зубрежка написанного кровью устава. До тех пор, пока солдат не рассказывал дословно (с расстановкой всех запятых и точек) определенную статью устава начальнику караула. Чем-то другим заняться он не мог.
«Часовому запрещается: спать, сидеть, прислоняться к чему-либо, писать, читать, петь, разговаривать, есть, пить, курить, отправлять естественные надобности или иным образом отвлекаться от выполнения своих обязанностей…», — бубнили снятые с поста срочники.
Где-то за стеной их ждала комната отдыха. Но устав и не думал кончаться.
***
— Здесь все равно ни одна душа не появится в ближайшие полтора часа, — сказал Егор, вскарабкиваясь на мою вышку.
Он должен был торчать на своей части территории, но, как только грузовик с разводящим исчез вдали, пришел сюда. Тогда я решил, что от скуки. Теперь думаю — может от страха? Это было одно из самых первых наших дежурств не только на посту № 6, но и в принципе. Валил снег, а это означало, что к приезду смены нужно будет пробежать по периметру объекта, чтобы оставить следы — доказательство неусыпного дежурства.
— Ты же знаешь, зачем нас заставляют устав заучивать наизусть? — спросил «напарник», усаживаясь на металлический пол вышки.
Я знал. Но он все равно продолжил.
— Если ты будешь действовать по инструкции и убьешь нарушителя, то тебе устроят проверку. Не расскажешь свои права и обязанности — в дисбат отправят. А если все расскажешь, то будешь героем, — он немного помолчал и мечтательно продолжил:
— Говорят, один срочник кого-то пристрелил на посту, его привели на комиссию, он там все от и до выпалил, не запнулся ни разу. И получил целый месяц отпуска! Целый месяц…
Потом мы, конечно, обсудили случаи появления местного призрака и еще что-то. Давящая тьма и усталость в итоге сделали свое дело. Мы проснулись от того, что кто-то барабанил прикладом автомата по железной лестнице. «Вы трупы, придурки!», — доносилось снизу.
— Черт! Черт! Мать твою!
Егору не повезло вдвойне. Он чертыхался, потому что не мог найти свой АК-47. Я-то оружие не только не выпускал из рук, но и, на всякий случай, надежно намотал ремень автомата на запястье.
Похоже, смена прибыла уже несколько минут назад, и разводящий успел оценить обстановку, а также возможные выгоды для себя. Забрался на вышку и упер автомат. Потеря оружия — наиболее серьезный косяк, негласно карающийся тысячами рублей (при нашей, на тот момент, армейской зарплате в 100 рублей в месяц).
Воспитательный момент не заставил себя долго ждать. Раньше я бы и представить не смог, что на солдата зимой, поверх бушлата, можно напялить два бронежилета. На нас было по три броника, любезно предоставленные снятыми с других постов часовыми, чертова каска и прочая амуниция. И в караулку мы добирались бегом за грузовиком.
Это помогло лучше всяких зубрежек запомнить, что запрещается делать часовому на посту.
А призрак появился позже. Той же зимой.
***
Приглядевшись, я понял, что это никакой не дух расстрелянной девчонки. По походке внезапного гостя было понятно, что он пьян. Следы тянулись за ним от одной из построек, в которых, кажется, и днем никто никогда не находился.
Кто это и что он делает здесь в три часа ночи? Может быть, старослужащий или даже прапорщик. Черт их разберет. Наверное, еще днем уснул где-то в укромном месте, проснулся, опохмелился и двинулся в казарму.
Так или иначе, на первую предписанную уставом команду этот человек не отреагировал, направляясь через территорию к выходу. Как что-то само собой разумеющееся — прогулка по закрытому объекту перед вышкой охраны.
Возможно, это кто-то из местного руководства? Но часовой «есть лицо неприкосновенное». Только три человека могут отдавать ему приказы — начальник караула, помощник начальника караула и разводящий. А этот гость явно не был из их числа. Он, в общем-то, ничего и не говорил. Просто шел.
Сразу вспомнились слова незадачливого «напарника» про мечту любого «духа» — отпуск длинной в месяц. Счастливый билетик на поезд из этого солдатского ада с его вездесущей дедовщиной, идиотскими приказами и двухлетней безысходностью, скрыться от которых можно, разве что, в карауле.
Все ведь так просто. Если это тело так упилось, что не реагирует на крики, то остановится ли на одиночный выстрел вверх? Потом — перевод АК-47 на автоматический режим стрельбы и очередь по движущейся цели…
Казалось, что эти мысли метались в голове слишком долго, но на самом деле прошло меньше минуты с момента обнаружения нарушителя до того, как его тело, словно подкошенное, рухнуло на снег…
***
— Пост сдал!
— Пост принял!
Военный грузовик перепрыгнул через очередную кочку, ствол автомата задел каску и раздался глухой звук. Вдали оставался высокий бетонный забор с колючкой, за которым начавшийся вдруг снег заметал следы пьяного гостя.
После того, как он грохнулся, то ли поскользнувшись на обледенелой земле, то ли запутавшись в собственных ногах, я поспешил спуститься с вышки. Однако за несколько секунд это, как оказалось довольно резвое тело, умудрилось слинять. Стрелять в спину убегающему месячному отпуску я не стал.
А теперь, когда караульную вышку уже едва было видно из кузова грузовика, я готов был поклясться, что над ней пронеслось что-то белое и невероятно красивое. Как та убитая глухонемая «звезда». Или как облегчение от того, чего не произошло.