Продолжаем рубрику, которую ведет Роман Арбитман — автор «Серийных любимцев», первого в России путеводителя по англо-американским драматическим шоу. Здесь рассказывается о разных телесериалах: и тех, о которых все говорят, и тех, которые по какой-то причине остались в тени. Главное, что их объединяет: все они интересны и все они достойны внимания зрителя.
Жизнь с самим собой (Living with Yourself). США, 2019.
Жанр: фантастическая комедия.
Кто придумал: Тимоти Гринберг.
Кто участвует: Пол Радд («Человек-муравей», «Правила виноделов», «Невеста с того света»), Эйслинг Беа (сериалы «Городок», «Летим со мной»), Десмин Боргес (сериалы «Ты — воплощение порока», «Касл»), Джин Джонс («Странные», «Омерзительная восьмерка»), Джерри Эдлер (сериалы «Хорошая жена», «Клан Сопрано»).
Мой рейтинг: 8 из 10.
Эллиот Майлз (Пол Радд) работает в рекламном агентстве. Ему сильно за сорок, и все в его жизни идет наперекосяк: на службе его уже не считают гениальным производителем идей, а дома отношения с женой Кейт (Эйслинг Беа), кажется, зашли в тупик. Сослуживец Эллиота, пронырливый Дэн (Десмин Боргес), дает нашему герою адресок секретного спа-салона. Вместо обычных водных процедур там будто бы улучшают ДНК клиента, и тот становится, как новенький. Эллиот снимает со счета все накопления (процедура дорогая) и решает попробовать: все равно, мол, уже не будет хуже. И тут он ошибается. В результате некоей ошибки (спойлерить не станем) Майлзов внезапно оказывается двое: к «оригиналу» добавляется клон. Клон сильнее физически, обходится без очков, на службе фонтанирует идеями, жену обожает, в компании блистает как рассказчик. И что делать нашему герою? Конкурировать с клоном? Уживаться с ним? Отослать подальше? Попытаться убить?..
Мистический сюжет о том, как двойник вытесняет «оригинала», существует в мировой культуре как минимум сотни лет. Немецкие романтики, включая Гофмана («Песочный человек»), писали о материализованных воплощениях «темной стороны» человеческой натуры. Такими же доппельгангерами были, по сути, тень Петера Шлемеля из повести Шамиссо и Тень ученого из сказки Андерсена. Подобные истории о двойниках можно найти у По, Диккенса, Шеридана и других. В повести Достоевского «Двойник» история двоится: то ли чиновник Яков Голядкин потихоньку сходит с ума, воображая, будто его место занял зловредный «Голядкин-младший», то ли бред чиновника воплощается в реальность. Во всех случаях двойники оказывался «худшими» версиями героев — ловкими и витальными, но подлыми, безнравственными и бездуховными существами; по сути, эрзацами тех людей, чей внешний облик они использовали, чтобы обмануть окружающих.
К концу ХХ века мистику в подобных историях стала все чаще заменять научная фантастика, поскольку идея клонирования, прежде лишь маячившая на горизонте, стала почти осязаемой. И если факт существования клонов президентов в романе Бена Бовы «Человек умноженный» еще можно было списать на политический гротеск, то, например, в фильме «Шестой день» Роджера Споттисвуда появление клона персонажа Арнольда Шварценеггера было продиктовано уже конкретным детективно-фантастическим сюжетом. Понятно, что ту же благодатную тему с большим удовольствием подхватили и комедиографы. Одним из самых известных кинопроизведений такого рода стал фильм Гарольда Рэмиса «Множество», в котором герой Майкла Китона заводит клонов, чтобы освободить себе время на общение с семьей, но у клонов тоже есть свои интересы…
Тимоти Гринберг, сценарист сериала «Жизнь с самим собой», обходится без мистических доппельгангеров, зато вовсю использует идеи предшественников — и фантастические, и комедийные. Сама процедура клонирования и ускоренного выращивая клона остается за кадром, а зритель быстро получает результат: искусственное существо, которое внешне ничем не отличается от «оригинала», обладает его памятью и уверенностью в том, что он — и есть тот самый человек, с которого снята копия. Автор (при всей тяге к черному юмору) сознательно удаляет из сюжета мотив злонамеренности персонажей. И создатели клона не планирует его встречи с «матрицей», и сам клон не имеет изначальной цели занимать чужое место. Просто включается часто встречающийся в комедиях мотив недоразумения — так что, в конечном счете, возникает ситуация, которой никто из персонажей не рад.
В серьезных произведениях о клонировании людей (от голливудского блокбастера «Остров» режиссера Майкла Бэя до романа «Не отпускай меня» нобелевского лауреата Кадзуо Исигуро) зачастую речь идет об использовании выращенных клонов в качестве «запчастей» для человека и о том, насколько это вообще согласуется с этикой. Тимоти Гринберг от подобных вопросов уходит в принципе: сериал — не об этом. Клон априори признается авторами точно таким же человеком с таким же правом на жизнь. Проблемы здесь — как правило, комического свойства — возникают при попытке социализовать клона, пристроить двух людей на место, которое отведено одному.
Согласитесь: у двух Майлзов Эллиотов есть только один дом, одно место работы и одна жена. Ладно, один может снять новую квартиру. Ладно, один может пойти на службу, а другой исполнить давнюю мечту — дописать давно уже начатую пьесу. Ладно, один может подготовить эффектную презентацию, а другой ее присвоить, и это, строго говоря, не будет особым плагиатом (ибо изначально творец — один). Но как быть с личной жизнью? Любимая жена — одна, у каждого из мужчин есть к ней чувства, и никто из героев не хочет от них отказываться. А что прикажете делать жене? Кейт Майлз внезапно оказывается в дикой ситуации Ульяны Андреевны из фильма «Иван Васильевич меняет профессию»: у нее обнаруживаются сразу два законных мужа — и притом оба Эллиоты. Имеет ли она право выгнать из дома клона, у которого точно такие же воспоминания (о первой встрече, о первом поцелуе, о свадьбе), как и у родного мужа? Будет ли считаться изменой, если женщина втайне от мужа будет иногда встречаться с его же собственной версией?
В необычную ситуацию втянут и зритель: за кого ему прикажете «болеть»? Было бы просто — и в данном случае, пожалуй, неинтересно, — если бы Майлз-второй (подобно Тени ученого из упомянутой выше сказки Андерсена или антигерою «Темной половины» Стивена Кинга) собрал в себе и мультиплицировал дурные качества Майлза-первого. Однако проблема в том, что оба — неплохие, в сущности люди. После «корректировки» ДНК клон стал оптимистичнее, толерантнее и немного креативнее, чем «оригинал», но эти отличия, в сущности, не являются принципиальными. Есть еще одна тонкость. Когда, например, в «Иронии судьбы» за расположение Нади сражаются Женя и Ипполит мы симпатизируем первому не только потому, что у второго больше неприятных черт, но и потому, что за развитием событий зрители, по большей части, наблюдают с позиции Лукашина. В «Жизни с самим собой» нарочно убраны и эти подпорки зрительского комфорта. Сериал снят так, чтобы уйти от однозначности: одни и те же сцены порой специально проигрываются дважды — просто для того, чтобы мы увидели происходящее как бы глазами каждого из Майлзов и признали «свою правду» за каждым из них…
Кто из «равноуважаемых» Майлзов в итоге победит? Кто потерпит поражение? А главное, сможем ли мы отличить поражение от победы? Почти до самого конца нам будет казаться, что сюжетные линии стянулись в один узел и сериал завершится после первого сезона. Однако в финале восьмого, заключительного, эпизода произойдет некое событие, благодаря которому продолжение будет возможным — и даже, если хотите, логичным.