В марте 2019 года в Подмосковье скончался 32-летний Тимур Костанов, осужденный за продажу наркотиков. За день до смерти он был выписан из саратовской тюремной больницы. Его мать пытается найти и наказать виновных в том, что произошло с ее сыном, заявляя, что в Саратов того этапировали абсолютно здоровым. Рассказываем историю человека, который фактически в качестве наказания за «наркотическую» статью получил смертный приговор.
За что посадили
Как следует из приговора Красногорского городского суда, проблемы с законом начались у Тимура Костанова в 2018 году. 5 января ночью он продал за тысячу рублей один пакетик с 1,24 грамма амфетамина. Эксперты установили позднее, что он продал «значительный размер» психотропного вещества.
В тот день Тимура не задержали, зато оперативники поймали покупателя. Последний сдал продавца. С этого момента парень был «под колпаком» у местных полицейских.
Следующий эпизод преступления был зарегистрирован через несколько дней — 12 января. Тимур реализовал в подъезде одного из многоэтажных домов еще один пакет (1,18 грамма). Этот вес потянул уже на «крупный размер».
Вечером того же дня он еще раз встретился с первым покупателем и передал по его просьбе мизерную дозу — 0,1 грамма. После чего Тимур был задержан. Оказалось, наркоман-доносчик действовал в рамках оперативно-следственного мероприятия «Контрольная закупка».
Когда задержанного привезли в отдел полиции, он не стал отпираться. Рассказал, что купил запрещенное вещество 12-го января днем в Москве, у неизвестного человека для себя. Амфетамин взял в закладке в районе железнодорожной платформы «Ленинградская».
При обыске в присутствии понятых из кармана Костанова достали еще одну дозу — 0,34 грамма. Она также представляла собой «значительный размер».
Во время суда Костанов полностью признал вину.
С учетом всех обстоятельств дела (крупные и значительные размеры психотропного вещества), подсудимому дали 6,5 лет колонии строгого режима по нескольким частям 228-й статьи УК РФ («Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов»).
Тимур Костанов был взят под стражу в зале суда 3-го июля 2018 года (до приговора он находился под домашним арестом).
Пройдет чуть больше 8 месяцев, и он будет освобожден от наказания по постановлению суда Заводского района Саратова в связи с тяжелой болезнью, доедет на поезде до дома в Подмосковье и умрет через сутки в Красногорской больнице на руках у матери от «букета» страшных, но не смертельных болезней. Среди них — ВИЧ и туберкулез. Его похоронят на местном кладбище 11 марта 2019 года. В этот день ему должно было исполниться 32 года.
Путь в Саратов
Около 1,5 месяцев Тимура держали в СИЗО в Московской области (город Волоколамск), где проводились медицинские обследования. Так положено поступать с каждым вновь прибывшим. Он сдал кровь на ВИЧ, на сифилис, прошел флюорографию. Никаких аномалий и заболеваний врачи тогда не выявили, поставив диагноз: «Практически здоров» (такой диагноз действительно существует).
Его мать — Ирина Костанова — ездила тогда к нему на свидание и подтверждает: он чувствовал себя хорошо, выглядел прекрасно, несмотря на условия содержания в СИЗО.
Женщина отметила, что обращалась в УФСИН РФ с письменной просьбой оставить сына отбывать наказание ближе к месту жительства, но получила отказ. Осужденного этапировали в Саратовскую область. С сентября 2018 года Костанов отбывал наказание в исправительной колонии строгого режима № 4 в городе Пугачеве.
По словам матери, первое время и там все было нормально. Она имеет в виду то, что угрозы для жизни сына не было. Если не говорить об общем положении дел в ИК № 4. Зарплата осужденных — мизерная, в бараке осенью низкая температура воздуха (заключенные спят, укрывшись и одеялами и фуфайками), высокие цены в магазине. Обо всем этом мать говорит со слов Тимура, к которому 28 октября 2018 года приезжала на длительное свидание.
«Мы провели вместе с ним трое суток, в отдельном помещении, он мог говорить откровенно. Никаких жалоб на побои со стороны персонала и заключенных не было. Опять же, выглядел он хорошо, настроение — позитивное», — подчеркивает Костанова.
Проблемы со здоровьем начались у Тимура в ноябре. Он дважды простыл. Как написано в медицинских документах — от переохлаждения. У него поднялась температура, в конце ноября его положили в санчасть при колонии. Рядовая для домашних условий простуда оказалась смертельно опасной в условиях места заключения.
«Много раз звонила в колонию, справлялась о здоровье сына. Там трубку брала сотрудница Тарасова, которая говорила, что не может разглашать диагноз больного. А у него с того момента держалась температура около 38–39 градусов и практически уже не снижалась. Я нашла знакомую в Пугачеве, которая покупала препараты и передавала в санчасть. Препараты обычные, противопростудные и понижающие давление», — говорит собеседница.
21 ноября Тимуру поставили диагноз: острый бронхит и предложили перевести его в тюремную больницу (ФКЛПУ ОТБ-1 УФСИН по Саратовской области), расположенную в Заводском районе Саратова. Костанов сначала отказался. Его состояние продолжало ухудшаться. 5 декабря в истории болезни есть запись о средней тяжести заболевания, левосторонней пневмонии и о необходимости срочной госпитализации в ОТБ-1.
Больного доставили туда в экстренном порядке 9 декабря. Там ему провели исследования и уточнили диагноз — левостороння пневмония и туберкулез. Причем в истории болезни есть пометка о дважды проведенном флюорографическом исследовании (в июле и сентябре 2018 года), не зафиксировавшем этого опасного заболевания.
С января 2019 года в истории болезни появляется запись о ВИЧ-инфекции. Напомним, еще в июле 2018 года при обследовании такого недуга у заключенного не было. Ирина Костанова раскрыла и другую информацию: гражданская супруга Тимура четырежды сдавала тест на ВИЧ и столько же раз получала отрицательный результат.
«Место гнилое»
«С первого дня пребывания сына в ОТБ-1 я наняла адвоката. Он ходил к больному два раза в неделю. С врачами постоянно связывалась. Они говорили, мол, „пока не поставили диагноз“. Все лекарства, которые они называли, мы приобрели и передали, купили тонометр», — рассказала Ирина.
А вот, что говорил о лечении в саратовской тюремной больнице сам заключенный в декабре 2018 года. К тому моменту повышенная температура держалась у него уже около месяца.
«В санчасти обманули, говорили на месяц (отправляют в ОТБ-1), а здесь курсы лечения по 3-6 месяцев. Дают аспирин, анальгин и димедрол, короче, ерунду всякую. Температура шпарит каждый день», — рассказывает Тимур на видеозаписи, сделанной в тюремной больнице и предоставленной редакции его матерью.
«Здесь вообще могут не лечить. Место гнилое. Купите лекарства, шприцов. У меня уколов бешеное количество. Чтобы у шприцов иголка тоньше была. Отправить нужно посылкой, она будет идти 10 дней и мне, вроде как она положена», — просил больной в другом видеописьме матери.
19 января 2019 года женщина приехала к сыну на четырехчасовое свидание. Он снова разговаривал обо всем откровенно, обнял мать и тихо на ухо попросил: «Застрахуй меня!». Видимо, уже в тот момент готовился к худшему. Больной говорил, что им медики хотя бы занимаются, потому что приезжает и звонит мать и ходит адвокат. А к другим заключенным якобы внимания еще меньше.
«Дальше я стала писать письма во все возможные инстанции — в УФСИН России, УФСИН Саратовской области. Просила о переводе в другое лечебное учреждение. Мне отказали. Затем обратилась к уполномоченному по правам человека в Саратовской области Татьяне Журик, председателю ОНК (Общественной наблюдательной комиссии), члену Общественной палаты Саратовской области Владимиру Незнамову. Отовсюду поступали отписки. Только Незнамов в телефонном разговоре сказал: „Перевода обещать не могу, а лечить заключенного будут“», — рассказала Костанова.
Между тем, положительной динамики в лечении больного не было. После 25 января 2019 года на связь с родными он почти не выходил. 12 февраля специальная медкомиссия в ОТБ-1 приняла решение направить материалы в суд для освобождения от исполнения наказания в связи с тяжелой болезнью. Заключенные называют между собой это «актировкой».
Отпустили умирать
19 февраля документы поступили в суд Заводского района. Заседание первоначально назначалось на 7 марта, но прошло раньше установленного срока, уже через два дня — 21 февраля 2019 года. Мать заключенного связывает такое ускорение процесса с позицией руководства ОТБ-1: им не нужна смерть заключенного в стенах учреждения. Как нам удалось выяснить, 20 февраля оттуда действительно направлялось некое письмо в Заводской суд.
«Если бы Тимура привезли в суд, то его могли бы освободить прямо в зале. А так пришлось ждать положенные 10 дней на обжалование приговора представителем прокуратуры. Его не последовало, а время было упущено», — убеждена мать заключенного.
Первого марта она еще раз приезжала к сыну на свидание.
«Мы сидели и видели друг друга через стекло всего 10 минут. Тимур уже не мог стоять на ногах. Его прислонили к стенке, посадили на стул. Когда я вошла, он даже не поворачивал голову в мою сторону. Ему было плохо. Я поселилась в гостинице и стала ждать освобождения сына», — вспоминает Ирина.
5 марта в 10 часов утра Костановой разрешили забрать освобожденного по решению суда заключенного. Его вынесли на носилках, у него не было сил стоять на ногах. Он выглядел изможденным, замученным, исхудавшим (вес 40 килограмм). Затем больного донесли до машины, отвезли на вокзал и посадили в поезд.
6 марта рано утром сын с матерью приехали домой в Красногорск. Они разговаривали несколько часов. Он рассказал ей, что «хуже места на земле, чем тюремная больница — нет».
Женщина пересказала впечатления сына от нахождения в ОТБ. Якобы за больными ухаживают заключенные, а врачи к ним сами не приходят — общение с медперсоналом происходит через железные прутья. При этом медбратья — это такие же заключенные, к тому же активисты. От них помощи или сострадания ждать не приходится. Это заключенные, совершившие тяжкие преступления.
Напомним, мы писали о порядках, царящих в тюремной больнице ОТБ-1, входящей в структуру УФСИН по Саратовской области. Откровения пациентов можно прочитать здесь. О том, что мы сами увидели в тюремной больнице, можно прочесть здесь.
В тот же день, когда Тимур вернулся в родной город — 6 марта — его госпитализировали в Красногорскую больницу. Врачи сразу сказали, что его состояние безнадежно: «Шансов никаких». Спустя несколько часов его не стало.
«Если бы не пришлось ждать эти 10 дней, прошедшие после решения суда, может медики в Москве его бы и „вытащили“. Мне предлагали отвезти его в саратовскую больницу, я отказалась. Оттуда нужно было бежать, там лечить не будут. Уже была договоренность о лечении в столичной клинике», — говорит Ирина Костанова.
«Где заразили и как лечили?»
Теперь Ирина Костанова добивается справедливости. «Сын получил наказание — лишение свободы. Никто не приговаривал его к таким мукам и страданиям, которым он подвергся во время болезней, которых на момент начала срока у него не было» — негодует она.
Женщина написала письма во все возможные инстанции и хочет получить ответ на вопрос: «Кто виноват?». В ответе из прокуратуры Саратовской области, например, приводится ссылка на мнение специалистов-медиков. Так, отсутствие положительного теста на ВИЧ до января 2019 года объясняется «периодом серонегативного окна» — это когда диагностика невозможна или затруднена.
Время, отпущенное заключенному в его тяжелом состоянии, утекало, как вода из ручья. Так, его согласие на забор крови на ВИЧ было получено 14 января 2019 года, сама процедура выполнена дважды — 18 и 24 января. Только 28 января анализы были подтверждены в ГУЗ «Центр — СПИД». 10 февраля больного повторно консультировал врач-инфекционист, который подтвердил «ВИЧ-инфекцию IVB в стадии прогрессирования на фоне отсутствия АРВТ (антиретровирусная терапия)». Напомним, с момента госпитализации прошло уже больше 2 месяцев. Все это время его лечили от последствий болезни ВИЧ — вторичного туберкулеза, пневмонии, бронхита.
Несмотря на это представители прокуратуры в официальном документе отмечают: «Факторов, оказывающих вредное воздействие на здоровье осужденных, условия их содержания, труда и быта не выявлено». По мнению надзорного органа, лечение Костанова проводилось по действующим стандартам оказания медпомощи, а учреждения УФСИН обеспечены всеми необходимыми лекарственными средствами в полном объеме.
Позже Ирина Костанова написала письмо президенту РФ Путину. Из управления по работе с обращениями граждан документ был перенаправлен для разбирательства в ту же областную прокуратуру.
«По заключению ФКУЗ МСЧ-64 УФСИН РФ медицинская помощь осужденному Костанову Т.Г. была организована в соответствии с приказом Министерства юстиции РФ № 285 от 28.12.2017 и федеральным законом от 21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в РФ», — написано в ответе матери.
Костанова не согласна с такой позицией и требует привлечь к уголовной ответственности тюремных врачей. Она продолжает переписку с компетентными органами.
Подведем итог
Первое. Не зря люди боятся тюрьмы. Если человек заболел в заключении, никто немедленно не бросится помогать, давать таблетки и переводить на щадящий режим. Пока не станет совсем плохо, рассчитывать не на что.
Второе. Лечить будут не гражданские врачи, а фактически сотрудники УФСИН, имеющие медицинское образование. Да, они тоже давали клятву Гиппократа и учились в обычных вузах медицинского профиля. Но зарплату получают в системе УФСИН.
Третье. Контролировать работу медиков и проводить проверки будут в рамках ведомственного контроля, все те же сотрудники УФСИН. Это же закрытая организация. Возможно, если проявить настойчивость, подключатся сотрудники прокуратуры и ОНК.
Четвертое. Практически все проверки с участием общественников могут быть бессмысленными. О таких мероприятиях администрации известно заранее, есть возможность подготовиться. Все контакты с несговорчивыми заключенными будут сведены к минимуму.
Пятое. Даже настойчивость, наличие денежных средств, сотрудничество с врачами, письма и обращения в разные инстанции — не являются страховкой от самых печальных последствий болезни.
В этой истории есть и другой немаловажный нюанс. Сегодня колонии почти наполовину заполнены молодыми людьми (парнями и девушками). Все они получили огромные сроки по 228 «наркотической» статье УК РФ. Далеко не все из них законченные наркоманы и крупные дилеры.
Как показывает практика, пакет с веществом может быть обнаружен практически у любого человека — если перешел кому-то дорогу или просто ради «палочки» в отчете. За решеткой оказываются молодые, пока еще здоровые люди. При таких сроках (от 8 до 18 лет) их фактически лишают будущего.
При этом официальные сайты территориальных подразделений УФСИН рассказывают о жизни заключенных в другом ключе. Они, якобы, активно учатся, работают, участвуют в самодеятельности, играют в футбол и волейбол, даже женятся и выходят замуж, рожают детей. У них есть возможность молиться.
Ну, а на реальном примере Тимура Костанова мы смогли посмотреть, какой короткой и мучительной может стать жизнь за колючей проволокой для заключенных.
P.S. Все сведения медицинского характера публикуются с разрешения Ирины Костановой. ИА «Версия-Саратов» будет следить за развитием событий.