Правда ли, что мигранты лишают россиян рабочих мест? Отбирают ли у иностранных рабочих паспорт? Толерантны ли к ним жители Саратовской области? Кто позаботится о пенсиях иностранных рабочих? Как легализовать миграцию и кому это выгодно? Все это мы обсудили с директором информационно-аналитического центра «Евразия — Поволжье», доцентом кафедры международных отношений и внешней политики России исторического факультета СГУ Мариной Лапенко.
— Недавно в Ташкенте на научной конференции с участием российских ученых обсуждали проблемы транснациональной миграции в Центральной Азии, в частности, условия труда для мигрантов из Узбекистана. Таджикистан сейчас думает, как наладить потоки мигрантов в Россию, и говорит об этом на международном уровне. Там стало все совсем плохо с работой?
— Миграция из Узбекистана в Россию была всегда. Узбекистан и Таджикистан — это две страны-лидеры по количеству поставляемых на территорию России трудовых ресурсов. За ними следуют Киргизия, Армения, Молдавия, Украина. Но после того как начал работать Евразийский экономический союз (ЕАЭС), положение мигрантов из ряда стран, скажем, из Армении и Киргизии, улучшилось. Официальная цель договора о ЕАЭС — создание общего рынка труда. То есть, все преобразования должны привести к тому, что мы с вами будем обладать равными трудовыми правами с мигрантами из стран-участниц Евразийского экономического союза. Хорошо это или нет — это вопрос.
Но в нашем обществе сложилось определенное отношение к трудовым специальностям. Даже при высоком уровне безработицы, который наблюдается в Саратовской области, выпускники не идут работать на стройки и на предприятия в сфере ЖКХ. А потребность в рабочих есть. Да, сейчас активнее используется робототехника. Есть мнение, что мигранты скоро не будут нам нужны, ведь мы постепенно отказываемся от физического труда в пользу автоматизированных систем. Но существуют отрасли, вроде строительства, где рабочую силу никто не заменит. И мигранты для нас — единственный способ заполнить вакантные рабочие места.
Речь также идет о том, чтобы направить поток мигрантов в легальное русло. У нас долго доминировала нелегальная миграция. Границы между Россией и странами Центральной Азии прозрачны. В Саратовской области на границе с Казахстаном есть контрольно-пропускной пункт, но есть и степь…
Официальное трудоустройство для мигрантов — дорогое удовольствие. Патент стоит недешево, оформление документов занимает много времени. Бизнесу всегда было проще использовать нелегальных мигрантов. Россия из года в год выражает заинтересованность в мигрантах, но в то же время постоянно ужесточает миграционное законодательство. Зато в случае, если страна вступает в Евразийский экономический союз, условия получения разрешения на работу меняются. К примеру, мигранты из Киргизии освобождаются от необходимости сдавать квалификационный тест — экзамен по истории и русскому языку, им дают больше времени на оформление документов, им не нужно получать патент, они могут работать по трудовому или гражданско-правовому договору.
Власти Узбекистана начали задумываться, что миграции надо уделять больше внимания. К тому же там произошла смена политического руководства и изменился подход к государственной политике. Раньше там скрывали уровень безработицы и миграции. На это закрывали глаза. Не принято было на высоком уровне говорить, что есть такая проблема, как миграция. Сейчас принят ряд законов, согласно которым миграцию надо поставить в организованное русло.
В России есть перенаселенные регионы. И в основном мигранты, конечно, едут в Москву, Санкт-Петербург, Краснодарский край. Есть и другие области, которые нуждаются в трудовых ресурсах, но туда не едут в силу незнания региона или отсутствия информации о рабочих местах в нем. То есть, с одной стороны, Узбекистан думает об организованном наборе мигрантов, чтобы вместе с Россией решать, куда поедут люди, точно знать, какими будут зарплата и условия труда у их граждан. С другой стороны, Россия тоже заинтересована в получении квалифицированной рабочей силы. Так что вопрос о подготовке мигрантов назрел. Без знания языка невозможно получить внятную работу, прочитать трудовой договор, иметь представление об условиях трудового контракта, о том какая будет зарплата.
— Сейчас есть мигранты с трудовыми договорами на руках?
— Процент учтенных мигрантов, которые получили патенты, из года в год растет. Вместе с тем, ужесточается законодательство и появляется осознание того, что иностранные граждане не только зарабатывают здесь и сейчас. К примеру, объем денежных переводов мигрантов на родину в разное время составлял от 30 до 70% ВВП Таджикистана. Для Узбекистана тоже объемы переводов значительные.
Люди стали задумываться о пенсионном обеспечении. Иностранец, который трудится на территории России, теряет часть прав, в том числе право на пенсию. Чем более прозрачным будет его положение здесь, тем более предсказуемо будет формироваться его пенсия.
Специальная комиссия ЕАЭС разрабатывает договор о пенсионном обеспечении мигрантов. Он пока не вступил в силу, но нужен для того, чтобы люди не теряли стаж, делали пенсионные отчислении, и трудовая пенсия все же формировалась. Это самый актуальный вопрос.
— Как это будет работать, часть заработков мигранта здесь будет идти в его страну?
— Предлагается заключать договор, допустим, между Россией и Киргизией, согласно которому годы работы в нашей стране будут засчитываться в стаж мигранта. Отчисляя налоги здесь, он в будущем сможет претендовать на пенсию.
Проект только разрабатывается, сейчас идут попытки его согласования со странами — участницами ЕАЭС, потому что в каждой стране свое законодательство в области пенсионного обеспечения.
Для стран, которые не являются членами ЕАЭС, ничего подобного не планируется в ближайшей перспективе.
На конференции говорили, что, возможно, Узбекистан присоединится к единому рынку труда, потому что сейчас 3,5 млн граждан этой страны находятся в России в качестве мигрантов.
— Каков вообще уровень жизни в Центральной Азии? Как там живут люди?
— В России уровень жизни действительно выше, чем в Центральной Азии. Пожалуй, уровень жизни только в столицах — Астане, Ташкенте, Душанбе является сопоставимым с нашим. Что касается регионов — там жить тяжелее. Для жителей регионов отправить одного члена семьи в Россию порой означает решить проблемы всей большой и, как правило, многодетной семьи. Денежные переводы мигрантов из России — существенный вклад в семейный бюджет.
— Россия превосходит эти страны по уровню развития медицины, образования? Или мы можем что-то у них перенять, начать совместные проекты?
— Можно делать общие проекты в плане открытия новых предприятий, например, с Узбекистаном. Эта страна поставляет за границу дешевое сырье, хлопок, сельскохозяйственные продукты. А если мы будем открывать совместные производства с глубокой переработкой, то часть потенциальных мигрантов сможет остаться дома, будет трудоустроена, но Россия сможет получать от этого определенные бонусы.
— Саратовская область нуждается в мигрантах? Почему мы для них привлекательны?
— Саратовская область привлекательна прежде всего потому, что у нас в регионе есть определенная политическая стабильность, особый формат взаимодействия в межнациональном плане. Правительство региона сотрудничает с национальными диаспорами, и серьезных конфликтов, которые бы отпугивали мигрантов, здесь нет.
По зарплатам наш регион уступает другим.
Это важно и заметно даже для мигрантов, потому что они ориентируются на те возможности, которые может дать регион.
Существует также образовательная миграция. Привлекательным является Саратовский государственный университет, где из года в год растет количество иностранных студентов. Это, наверное, наиболее продуктивная миграция, потому что многие студенты получают образование и остаются здесь. Например, в последнее время вырос поток студентов из Туркменистана, Узбекистана, есть студенты из Киргизии. Уроженцы Туркменистана больше ориентированы на получение российского гражданства. Точных цифр нет, но раньше на специальности «международные отношения» на историческом факультете СГУ в группе из 20 человек могло быть два иностранных студента, а сейчас бывает, что на первом курсе есть целые группы, состоящие из иностранцев, в том числе уроженцев Центральной Азии.
— Рабочая миграция не касается русских из Центральной Азии?
— Русские из Центральной Азии сейчас стараются использовать программу содействия переселению соотечественников из-за границы, упрощенный порядок получения гражданства. Кроме того, в России принята новая концепция миграционной политики, которая направлена на поддержку соотечественников из-за рубежа.
За всю историю было несколько основных волн миграции русского и русскоязычного населения Центральной Азии в Россию.
Первая волна — это начало 1990-х годов. Тогда люди уезжали по разным причинам, из Казахстана — по социально-экономическим, из Таджикистана и Узбекистана — по политическим и межнациональным. В Таджикистане с 1992 по 1997 годы была гражданская война. Сейчас отток русского и русскоязычного населения оттуда продолжается. Некоторые едут, чтобы воссоединить семьи: к оставшимся в России выпускникам вузов переезжают их родители, некоторые хотят получать российскую пенсию. Она выше, чем в Центральной Азии, и людей предпенсионного возраста это привлекает.
На отток населения в Россию влияют процессы создания и укрепления национальных центральноазиатских государств, сложности с продвижением по карьерной лестнице, полный перевод документации на казахский или узбекский языки, латинизация алфавита в Казахстане, которую носители русского языка расценивают как предпосылку к будущему осложнению их положения.
Людей никто не заставляет уезжать, но процессы создания независимых суверенных государств заставляют их адаптироваться. То же самое было в странах Балтии. Встает вопрос языка. Если люди согласны жить и трудиться, например, в Казахстане, надо изучать казахский язык. Знать его в совершенстве. Не все готовы это делать, поэтому некоторые люди вынуждены покинуть страну. Никакой дискриминации сейчас нет, важен только фактор готовности к адаптации. Вопрос обычно стоит так: либо вы хотите присутствовать в государстве как национальное меньшинство и поддерживать свою самобытную культуру и язык, либо вы ориентируетесь на то, что переезжаете в Россию со всеми вытекающими последствиями.
Начиная с 90-х годов уезжали не только русские. Сейчас многие люди, в том числе и коренные жители соседних стран, переезжают в Россию.
— То есть переезжают не только русские, но и коренное население Азии, знающее русский язык. Что ими движет?
— У нас в стране социальные лифты развиты сильнее, чем в Казахстане. Там, по сравнению с нами, более иерархическое общество, и продвигаться по службе там сложнее, чем в России.
— В ноябре СМИ сообщали о том, что премьер-министр Медведев намерен пригласить в страну порядка семи тысяч мигрантов. В комментариях творилось невообразимое, писали, что мигранты якобы совершают преступления, нападают и отбирают работу у граждан страны. Почему люди воспринимают мигрантов так? Так будет всегда или с этим можно и нужно что-то делать?
— Думаю, нужна серьезная разъяснительная работа. Надо провести опрос среди населения, выяснить, на какие вакансии люди готовы откликнуться. Есть огромное количество невостребованных вакансий. Открываем статистику по безработице — она высокая. Возникает вопрос: почему так? С одной стороны, люди не готовы идти на низкооплачиваемую работу, а с другой стороны, у нас есть негатив к мигрантам, которые якобы занимают наши рабочие места. Но это миф, все не так. Мигрантов много и в европейских станах. У нас нет таких высоких пособий, как там, зато есть законодательство, развернутое в пользу граждан РФ. В новой концепции миграционной политики России речь прежде всего идет о защите граждан страны, собственной рабочей силы, о создании условий труда для россиян. В приоритете — мы.
Думаю, мифы и страхи, связанные с мигрантами, сформировались в 90-е годы.
Тогда стихийная нелегальная миграция была связана с ростом количества преступлений. Считается, что мигранты чаще склонны нарушать закон. Но и права человека, находящегося в стране на нелегальном положении, легко нарушить.
В советское время господствовала идея дружбы народов. Сейчас тема миграции становится политизированной, особенно часто на нее обращают внимание во время выборов. На этом зарабатывают очки некоторые партии. Они не задумываются, что обостряют ситуацию в стране, но не решают проблему.
Мигранты — необходимая часть экономики России, потому нам не следует так негативно к ним относиться. Незнание языка и отсутствие у них опыта общения с гражданами России приводит к тому, что в стране начинает существовать два общества — россияне и общность мигрантов. Они общаются только между собой, не зная языка и ощущая негативное отношение.
После распада СССР в Центральной Азии все меньше и меньше учили русский язык. Мы получили поколение молодых людей, которые вообще не говорят по-русски, но хотят работать в России. Если в страну приезжает человек со знанием языка, он может уберечься от множества проблем.
— В Саратовской области все-таки заметен такой негативный фон или нет?
— Наш регион многонациональный по составу, и здесь расслоение на граждан России и мигрантов не так очевидно. И мигрантов у нас не так много, как в Москве, Санкт-Петербурге или Краснодарском крае. Тут есть свои представители узбекской, таджикской или казахской диаспоры. Поэтому барьера между приезжими и местным населением почти нет. Тут более терпимое отношение к представителям других наций.
— В США во время выборов миграция тоже является важной и громкой темой. Миграция в Россию вообще сравнима с миграцией в США?
— Миграционные процессы — общемировые. Но то, что к нам едут из постсоветского пространства, а не с Ближнего Востока или Юго-Восточной Азии, все облегчает, потому что это все-таки дети тех людей, которые родились в Советском союзе. Даже если они не знают русского языка, все равно они воспитывались в среде, где имеется опыт взаимодействия.
Мигранты стекаются не только в США, но и во Францию, Великобританию, и там это тоже острая проблема. Миграция — это процесс неизбежный для стран, которые отличатся по уровню экономического развития. И каждая страна ставит перед собой вопрос, как реагировать на мигрантов.
— Другие страны преуспели в адаптации мигрантов больше, чем мы?
— Вопрос в том, должны ли мы закрывать глаза на присутствие мигрантов в нашей стране или мы должны их адаптировать через знание языка, культуры и так далее. В США и Франции на этой теме зарабатывают бонусы во время выборов. У нас все проще, так как мы и граждане стран Центральной Азии раньше жили в одном государстве. Если бы к нам приехали вьетнамцы или филиппинцы, все было бы намного сложнее. К нам прибывают жители тех республик, о которых мы имеем представление, и они знают, что такое современная Россия. Но все равно хотелось бы, чтобы со стороны государства уделялось больше внимания процессу взаимодействия коренного населения и мигрантов.
Мигранты не должны быть изгоями в России. Они должны ехать сюда с настроем на то, что им придется взаимодействовать с обществом, в котором есть определенные законы. Помнить, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят.
Ранее этим никто не занимался. В Узбекистане обратили внимание на ситуацию. Там поняли, что еще до того, как приехать в Россию, человек должен иметь представление о законодательстве страны, о ее культуре, о том, что можно делать, а что нет.
Осознание того, что нужно помогать адаптации мигрантов, пришло недавно. Сейчас даже при создании национальных государств больше количество жителей Узбекистана и Киргизии отдают детей в русскоязычные школы, потому что ориентируются на процесс взаимодействия с Россией.
Если мы ориентируемся на долгосрочное сотрудничество, у нас должно меняться отношение к мигрантам, а страны исхода должны проводить определенную политику, не отказываться от мигрантов, как от сбежавших из страны. Миграция — проблема государства. Большинство людей уезжают не от хорошей жизни, а по необходимости. Многие пытаются заработать на очень дорогую традиционную свадьбу, многие покидают свою страну из-за традиционных семей, которые сильно давят на молодежь.
— То есть люди едут в Россию за свободой?
— Да, такой фактор есть. Некоторые люди чувствуют себя здесь более раскрепощено. Однако часто миграция сопровождается кризисом семейных отношений. Семьи рушатся. Мигранты могут перечислять им деньги, но утрачивают влияние на своих детей. Долгое отсутствие отца в семье — негативный фактор, который сказывается и на положении жены, и на положении детей.
— Но ведь у нас все равно еще встречается такая картина: коттеджный поселок, люди живут в ужасных условиях и работают за еду? Выходит, легальная работа им недоступна? Если легализоваться реально, почему поток нелегалов еще не иссяк?
— Причина сохранения нелегальной миграции в том, что некоторые люди по-прежнему используют сарафанное радио и едут в страну «на авось», не зная, где и в каких условиях будут работать, не зная языка на должном уровне. Для злоумышленников это отличная возможность забрать у мигрантов паспорта и использовать их труд. Надо решать проблему на межгосударственном уровне, создавать единые банки вакансий. Тогда был бы целенаправленный набор работников. Люди заранее знали бы, куда и зачем они едут.
Если говорить о том, почему в принципе возникает нелегальная миграция, то дело в неинформированности населения. Это элементарное незнание законов РФ. В итоге человек нелегально переходит границу страны и находится в России незаконно, пока не столкнется с региональным УФМС и пока его не выдворяют из страны.
И потом, легальный и нелегальный статус — очень подвижные и относительные понятия. Стоит нарушить сроки постановки на регистрационный учет — и всё.
— Получается, что какая-то часть людей до сих пор просто приезжает на поезде в страну, не зная русского языка, не зная, куда они едут, их кто-то встречает у вокзала, что-то обещает, увозит работать и все? У них нет вариантов, человек в рабстве?
— Российские бизнесмены не стоят на вокзалах и не встречают поезда. Чаще всего своим положением злоупотребляют соотечественники. Они знают, что есть группа людей, которая едет в страну, и говорят им, что помогут, ведь они в России уже несколько лет и все тут знают.
На деле они же и зарабатывают на соотечественниках.
— Они их связывают с человеком, которому надо, допустим, построить дом, берут себе часть денег, а с нелегальным статусом люди потом сами разбираются?
— Да. Они могут обещать им постановку на учет за деньги, помощь с покупкой патента, но в итоге все это оказывается фикцией. Люди сталкиваются с серьезными проблемами.
— Такие истории касаются не только Москвы, но и нашего региона?
— У нас те же проблемы, но у нас есть активные диаспоры — убзекский и таджикский культурные центры. Лидеры диаспор участвуют в жизни мигрантов, посещают места, где они работают, участвуют в постановке мигрантов на учет, занимаются их трудоустройством. Если люди попадают в сложные ситуации, они посещают места временного содержания, пытаются помочь. Если кто-то не говорит по-русски, они пытаются переводить для них, выступают в роли посредников. В этом смысле опыт Саратовской области — уникальный, так как тут есть консолидация усилий и правительства, и диаспор, для решения проблем мигрантов. Здесь очень быстро реагируют на малейшие конфликтные ситуации в межнациональной среде. И это тоже фактор привлекательности региона для мигрантов — отсутствие открытой дискриминации или ярких конфликтов на межнациональной почве.
— Что вы имеете в виду, говоря об открытых конфликтах? Какие-то конкретные случаи, нападения?
— У нас нет открытого негативного восприятия иностранных граждан. Нет повсеместной ксенофобии, нет открытой мигрантофобии. Эмоциональный фон более устойчивый и благоприятный, чем в Москве, Московской области или Санкт-Петербурге.
— Вы занимались проблемой прогнозирования ситуации. Как вы думаете, что будет через 5-10 лет в России, сколько будет мигрантов, будут ли они на легальном положении? Какими вообще будут отношения со странами Центральной Азии?
— Страны Центральной Азии динамично развиваются. «Страны исхода» мигрантов — Узбекистан, Киргизия и Таджикистан, пусть и не богаты, но обладают серьезным экономическим потенциалом. Другой вопрос, как они этот потенциал используют. «Страны-реципиенты», принимающие мигрантов — Казахстан и Россия, с трудом отходят от энергозависимости и переходят к инновационному развитию. В будущем все зависит от темпов экономического развития России и Центральной Азии.
У России и стран Центральной Азии очень много общих проектов. Постсоветское пространство для России всегда является приоритетом, поэтому вся работа направлена на активизацию экономического сотрудничества. Конечно, долгое время шло сокращение товарооборота, переориентация на Европейский союз и Китай. Но, к примеру, международный транспортный коридор «Север — Юг» дает выход на внешние рынки — Иран, страны Европы. И здесь Саратовская область получает определенные преимущества благодаря географическому положению.
Мигрантов меньше не станет, и задача, которая стоит перед правительством региона и страны — сделать миграцию качественно другой. Мигранты должны иметь специализацию и быть адаптированными.
Можно ориентироваться на совместные производства. Их можно создавать в России или странах Центральной Азии. Создание, например, российско-узбекских предприятий, позволит добиться того, чтобы у людей были определенные трудовые отношения со своей страной. Это исключит проблемы с налогообложением и с пенсией в будущем. К тому же для нас денежные переводы мигрантов — тоже определенная проблема. Это ведет к потере налогов и напряженности в социальной сфере. С одной стороны, мигрант должен иметь право на получение медицинской помощи, но, с другой стороны, какой она должна быть? Кто должен платить за него? Страховка мигрантов покрывает только минимальные потребности, а люди часто нуждаются в более серьезном вмешательстве врачей.
— Сложностей станет больше?
— Все сложности известны, нужно создать механизм по минимизации проблем, которые сопутствуют миграции. Можно стремиться к унификации законодательства, более активно сотрудничать органам власти РФ и стран исхода мигрантов.
— Какие специалисты нужны Саратовской области, кроме строителей, которые первыми приходят на ум, и представители каких профессий к нам приезжают?
— В основном люди приезжают без специальности и нанимаются в качестве разнорабочих. Много людей нужно в строительстве. Не только низкоквалифицированные рабочие, но и, к примеру, профессиональные сварщики. Сейчас в Узбекистане организуют курсы выдачи сертификатов сварщиков, чтобы люди имели достаточную квалификацию и могли делать определенного рода работу. Как правило у миграции мужское лицо — сначала в другую страну едут мужчины, а положение женщины чаще всего — это положение жены. Женская трудовая миграция есть, но не носит такого массового характера, как мужская. Для женщин тоже актуально получение специальности, например, в Узбекистане открыты курсы подготовки швей.
— Но спасает ли подготовка, адаптация и учет мигрантов от крайних случаев, вроде рабства, ограничения свободы или торговли людьми? Или у нас до такого не доходит?
— Речь не о торговле, а об условиях, которые не соответствуют нормам. Несколько лет назад произошел пожар на ткацкой фабрике, там погибли девушки из Киргизии, которые работали в тяжелых условиях. Эта трагедия сформировала очень негативный информационный фон, спровоцировала антироссийскую волну в Киргизии. Нельзя забывать о правах человека. Каждый имеет право на труд. Человек должен иметь определенные условия труда. Должна быть ограниченная трудовая неделя, труд должен быть безопасным, нельзя допускать увечий и травм. Все эти нормы должны действовать и в отношении мигрантов, потому что они прежде всего люди.
— Выходит, что нам как принимающей стране выгодно легализовать мигрантов и адаптировать их к жизни в России, потому что чем меньше у нас людей, которые живут в ужасных условиях, тем у нас меньше того же криминала, преступлений, которых все боятся?
— Безусловно. Если мы обеспечиваем нормальные условия проживания мигрантов, естественно это может предотвратить конфликты. Если человек приехал в Россию вместе с женой и может устроить детей в школу — это снимает львиную долю проблем, которые сопутствуют миграции. Если он сталкивается с проблемами в социальной сфере, со сложностями с медицинским обслуживанием — это может вызвать кризис в общественных отношениях.
— То есть, когда мы на государственном уровне открыто говорим о том, что планируем привлекать мигрантов, это должно успокаивать, а не пугать граждан, ведь с легальными мигрантами возникает намного меньше проблем?
— Наверное, самый разумный подход — думать не о том, что мы сталкиваемся с проблемами миграции, а осознать, что мы получаем трудовые ресурсы.
Определение «мигранты» уже несет в себе негативный оттенок.
— Есть еще слово «гастарбайтеры». Оно звучит гораздо хуже.
— Эти понятия есть, и они не играют позитивной роли в восприятии друг друга. Можно как-то изменить отношение общества к этой проблеме. Никто не будет негативно относиться к врачу, приехавшему из США, Израиля или Германии и оказывающего медицинские услуги? Почему к рабочему, который убирает улицу, негативное отношение встречается чаще?
— Это уже вопрос об уважении к труду, к другим людям, к самим себе.
— Да, речь уже об определенном уровне развития общества. Нужно заново воспитывать в детях доброжелательное и уважительное отношение к представителям других культур, к представителям рабочих профессий. Ведь сейчас зарплата квалифицированного электрика выше, чем доходы менеджера по продажам в салоне сотовой связи. Но почему-то молодые люди решают стоять за прилавком в салоне связи, а не идут на завод или стройку. Любой труд надо уважать. Человек должен получать за него достойную плату. Неважно, где он работает. За счет зарплаты должны быть компенсированы хотя бы минимальные потребности. Люди не должны работать за миску супа или чашку риса.
— А каков уровень зарплаты мигрантов?
— По нелегальным мигрантам статистики нет. У остальных зарплата средняя по рынку. Просто она может быть ниже, если люди не сертифицированы. Например, они способны выполнять определенную работу, но у них нет соответствующих документов. Есть ведь еще вопрос признания дипломов. Это тоже должно решаться на межгосударственном уровне. У человека может быть хоть пять дипломов, но если они не признаются, уровень его зарплаты сразу снижается.
И все равно важно набирать работников централизованно, от предприятия.
Для привлечения легальных мигрантов каждая фирма, которая заинтересована в трудовых ресурсах, должна участвовать в специальных ярмарках вакансий. Что мешает перевести объявления о вакансиях на узбекский или таджикский языки?
— Тогда коренное население скажет: «Ага, вот уже и вакансии для них пишут, значит, точно они у нас рабочие места отбирают».
— Мир глобализируется. Можно работать и онлайн. Условия труда из года в год становятся более либеральными. Но Россия отличается низкой мобильностью населения. В США человек будет переезжать из штата в штат, пока не найдет нормальную работу. А мы привязаны к недвижимости, нам сложнее решать вопросы аренды… Но ведь внутренняя миграция — тоже вариант решения проблемы безработицы. Сравните Саратовскую область и Казань, Нижний Новгород, Самару. Уровень зарплат все равно зависит от уровня экономического развития региона, и речь может идти не только о Москве.