В России с 1996 года действует закон, по которому каждому сироте положено жилье. Это же требование, разумеется, распространяется и на Саратовскую область. В 14 лет воспитанника дома-интерната ставят на учет, а в 18 ему вручают ключи от новой квартиры. Это в теории. На деле, конечно, все далеко не так радужно. По официальным данным, статус сироты в нашем регионе имеют более четырех тысяч человек. Чиновники утверждают, что одномоментно дать им всем квартиры невозможно. Вот и выходит, что нуждающимся приходится ждать жилья, иногда по 10-12 лет. Многие из них обзаводятся семьями и рожают детей, но так и не получают заветного ключа.
Бывает и иначе: квартира вроде есть, но жить в ней нельзя. Однако именно такое жилье чиновники пытаются «впихнуть» сироте. В такую ситуацию попал один из наших читателей — Семен Афанасьев.
— Я родился в 1983 году в Псковской области. Мама умерла спустя год после родов. Отца никогда не видел. Возможно, он отказался от нас. Но точно я этого не знаю. Меня и 12-летнюю сестру взяла на попечение тетя. В конце 80-х мы переехали в Саратовскую область — сначала в Лысогорский район, а затем в Александров Гай. Сестра рассказывала: то ли отец хотел нас забрать, а мы скрывались от него и меняли место жительства, то ли еще что-то. Точно сказать не могу, я совсем маленький был.
Опекунша не смогла обеспечить мальчику достойной жизни. У тети хватало своих проблем: прожив восемь лет с мужем, она развелась. Тогда же началась перестройка. Постоянные финансовые проблемы, серый быт, непонятное будущее: женщина, как и многие ее сограждане в тот период, начала злоупотреблять спиртным.
— Сначала попойки были нечастыми — раз-два в неделю, но вскоре она пристрастилась к спиртному. К нам домой начали частенько захаживать любители выпить. За мной совсем перестали следить. Ходил в школу в обносках, часто просил у соседей еду. На это обратила внимание школьная администрация. О нас сообщили в органы соцопеки. Специалисты несколько раз приходили, предупреждали тетю об ответственности, вызывали на спецкомиссию. Но алкоголь каждый раз оказывался сильнее чувства ответственности за детей. Когда мы только приехали в Александров Гай, мы жили в частном ветхом доме. Крыша текла, всюду вечно были сырость и плесень. Она [опекун] сначала пыталась зарабатывать — устроилась в гостиницу. Параллельно написала письмо в администрацию Пскова — хотела получить на меня положенную мне от государства квартиру. Чиновники ей сообщили, что там за нами было закреплено жилье, но поскольку мы оттуда уже уехали — все потеряно. Ей прислали документы, по которым в Алгае нам выдали квартиру площадью 42 квадратных метра. То есть, по сути, в тот момент времени мы уже проживали в положенном мне, как сироте, жилье. Но я об этом даже не догадывался. Тетя всегда говорила, что это ее квартира, а не моя. «Тебе надо ехать в Псков», — советовала она.
Закончилось все вполне предсказуемо: в 1996 году женщину лишили прав опекуна, а Семена отправили в интернат.
Но в органах соцопеки ему сказали, что отправляют не в интернат, а в детский лагерь в Новоузенске.
— «Если тебе там понравится, то там останешься, если не понравится — заберем назад» — так мне объяснили. Были 90-е. Выходишь с интерната, никто за тобой не следит. По сути, мы там занимались попрошайничеством, клянчили деньги на базаре. Меня хватило на две недели. Потом я подошел к руководству интерната и попросился домой. Но мне заявили: «будешь тут жить до 18 лет». Тогда я решился на побег.
Другая воспитанница рассказала Семену, как добраться до Александрова Гая, и сирота пешком выдвинулся домой.
— Я шел около 50 км. И только через три дня в детскую комнату милиции сообщили, что я сбежал из интерната. В итоге меня поймали, но я сказал, что если меня отправят назад, я что-нибудь с собой сделаю. Потом еще несколько раз приводили в милицию. Какое-то время держали, давили психологически, морально, физически. Из полиции меня забирала опекун, но ситуация повторялась вновь и вновь. При этом тетя продолжала выпивать. На спиртное уходили и деньги, которые начислялись на мою сберкнижку.
Во дворе сирота подружился с соседом Данилой. Несколько раз подросток приходил к товарищу в гости и помогал по дому. В один из таких дней мама Данилы, зная, какая обстановка в доме Семена, предложила ему жить с ними.
— Я сначала не хотел оставаться, но там было лучше, чем с опекуншей. Она [мама Данилы, Надежда Александровна] тогда поговорила со мной, дала весь расклад, какой у меня дальнейший путь. И тогда же она предложила мне: «Давай проведем эксперимент. Будешь пока жить у нас. Посмотрим, вспомнит ли опекун про тебя». Не вспомнила.
В конце 90-х мальчик поступил в ПТУ. Проблемы с милицией продолжались. Так, на один из уроков пришли стражи порядка и забрали ученика в отделение: как выяснилось, в селе произошла очередная кража. В итоге мальчика отпустили, он рассказал о случившемся приемной матери.
— Следующим утром Надежда Александровна взяла меня и пришла к начальнику милиции. Она всем там дала разгон, и сказала, что я живу у нее. Потом пошла к директору ПТУ, и тоже всем втык дала. С того дня от меня милиция отстала. До 2003 года я жил в приемной семье, а затем ушел в армию. Отслужив два года, вернулся в Алгай, а через полгода уехал работать вахтовым методом.
По словам Семена, о том, что ему положена квартира, он узнал «от людей». При этом Надежда Александровна неоднократно спрашивала у алгайских чиновников, как сироте получить жилье, но внятных ответов не получала. В результате в 2006 году молодой человек поехал в Псков. На малой родине ему сказали, что готовы предоставить дом. Но необходимо принести справку из Алгая, что там он не получал от государства квадратных метров.
На несколько лет молодой человек отложил квартирный вопрос: он женился, завел ребенка, переехал в Саратов и стал здесь работать. В 2010–2011 годах — Семен точно не помнит — он отправился в Александров Гай, чтобы получить справку на детское пособие для сына. Но в паспортном столе его ждал «сюрприз»: мужчина дал паспорт, чтобы забрать документ, но вместо этого ему сказали, что в 2008 году состоялся суд, решением которого он и его тетя были выселены из квартиры, предоставленной государством. Паспортистка тут же поставила штамп о выселении в паспорт.
Никакого другого жилья сироте не предоставили.
Семен утверждает, что он не знал о суде и не предполагал, что квартира, о которой идет речь, принадлежит ему: органы опеки ничего такого ему не передавали, опекун в 2001 году вообще съехала. Куда именно мужчина не знает.
Чтобы отстоять свои права, сирота обратился к адвокату. Первым юристом, к которому пришел Семен, стал Константин Голубков.
— Он мне сказал, что надо цепляться за эту квартиру. Совместно с адвокатом мне удалось отменить решение суда и вновь вписаться в квартиру — уже в 2012 году. Выиграв процесс, я отправился на прием к главе районной администрации. Чиновник выслушал и дал указание одной из сотрудниц вселить меня в мою квартиру и заключить со мной договор социального найма — по этому документу нуждающиеся могут несколько лет жить в доме, а затем и приватизировать его. Вместе с чиновницей я приехал в старую квартиру. Когда открыли дверь, перед глазами предстало жутковатое зрелище: обшарпанные стены и захламленные комнаты, в которых ну никак нельзя жить. Обои отодраны, проводка порвана, газ отключен. Я поинтересовался, кто будет восстанавливать квартиру. В ответ чиновница заявила, что это мои проблемы — сам довел до такого состояния, сам и разбирайся. Попытки доказать, что в последний раз я был здесь много лет назад, еще ребенком, ни к чему не привели. В итоге просто отказался подписывать договор социального найма и решил добиваться справедливости.
Далее последовал еще один суд. Истец требовал, чтобы администрация привела квартиру в пригодное для проживания состояние, чиновники протестовали. Судья Новоузенского районного суда неожиданно встала на сторону ответчика. Тогда Афанасьев нашел второго адвоката, тот взял 20 тысяч рублей, но никаких результатов не добился. Третий юрист обошелся Семену в 90 тысяч рублей. С ним мужчина дошел до областного суда.
На заседаниях в Саратове чиновники продолжили настаивать, что квартира пригодна для проживания. Суд назначил техническую экспертизу, чтобы разобраться в ситуации. Семен отвез эксперта в Александров Гай и показал, как выглядит жилье. Специалист его осмотрел и дал заключение: к проживанию непригодно. Он также составил список работ, которые администрация обязана была выполнить. Изучив этот документ, суд встал на сторону сироты.
Чиновники были вынуждены подчиниться и сделали ремонт в помещении. Через несколько дней после этого Афанасьеву позвонила соседка и сказала, что в квартиру приходили судебные приставы и представители администрации — принимать работы. При этом женщина обратила внимание, что ремонтники не установили туалет и ванную, не подсоединили газ. По словам Семена, несмотря на недоделки приставы приняли работы и сочли решение суда исполненным. Возмутившись, сирота позвонил в районный отдел ФССП, чтобы прояснить ситуацию. Мужчина также отправил приставам отчет, составленный судебным экспертом.
— Как они принимали работу? Я еще вовремя позвонил. Если бы не соседка, они бы закрыли дело и все, — вспоминает Семен.
Параллельно он обратился к уполномоченному по правам человека, а тот — к главе регионального УФССП. Руководитель ведомства заявил, что взял ситуацию на контроль, но пока никакие работы на объекте не ведутся.
По словам Семена, представители администрации утверждают, что часть работ из списка выполнить невозможно. Якобы не позволяют конструктивные особенности дома. В подтверждение своих слов чиновники представили технический паспорт здания. Но остается не ясным, почему этот документ не появился в тот момент, когда судебный эксперт находился на объекте: когда специалист осматривал жилье, рядом находился представитель администрации.
Таким образом, за неисполнение решения суда администрация района уже поплатилась — чиновники должны будут выплатить приставам исполнительский сбор в размере 50 тысяч рублей. И пока не ясно, действительно ли невозможно доделать ремонт или же ответчик просто «отлынивает» от своих обязанностей. Между тем, несмотря на неподписанный договор социального найма, Семену приходят платежки за жилищно-коммунальные услуги. Хоть он и не живет в квартире, долги копятся. Уже набежало больше 30 тысяч рублей.
P. S. Когда Семен впервые пришел в редакцию, он хотел вернуть хотя бы часть денег, которые потратил на адвокатов. По словам мужчины, он взял кредит, чтобы оплатить услуги юристов. Но сейчас сирота надеется хотя бы на то, что чиновники исполнят свои обязательства и предоставят ему пригодную для проживания квартиру.